Из летописи последних времён династии Цин

         Страна при расцвете рождает героев и певцов,
              а при упадке - пыль и много начальства.
                Восточная мудрость

      Ущербный месяц тусклым серебром
      запретный город превращает в город мёртвых;
      ступеней мрамор, облачённый в млечный иней, -
      как лунная дорога в мир теней;
      и черепица чешуёй огромной рыбы
      зловещим блеском шелестит... В такие ночи
      упадок источают даже розы;
      и, словно пух лебяжий, невесома,
      с драконов облетает позолота,
      и осыпаются от лёгкой дрожи листьев
      и цвет, и мощь, и слава Поднебесной...
      Нам тоже смутным временем, выходит,
      жить посчастливилось... но «счастье» это,
      скорее, благо для историка в грядущем,
      обильную суля ему надолго пищу,
      а нам же - чёрствый хлеб и опыт выживанья...
      Теперь всё вянет прежде, чем родится.
      Как зёрна риса, дни неотличимы...
      В стране - волненья, голод, произвол
      чиновников, на море - инородцы;
      но при дворе важней искусность каллиграфа
      и точность распорядка церемоний;
      и выгодней списать нужду народа
      за счёт его пренебреженья к этим знаньям.
      И двор лелеет обособленность свою. Поэты
      предпочитают вдохновенью близость к трону.
      Философы верны даосскому ученью
      и ждут, когда, ему согласно, наш упадок
      дойдёт до крайности своей и сам собою
      вдруг в противоположность перейдёт.
      К чему смущать естественный порядок
      и неизвестность торопить? Министры признают
      необходимость перемен, но склонны, по боязни,
      искать решенье злободневности насущной
      в Конфуции и «Книге перемен»... Похоже,
      реформы утонули в чистых водах
      прудов средь яшмовых мостов у Летнего дворца,
      как и бюджет Морского ведомства... Печалью
      и близостью распада полон воздух,
      как северные дали в октябре;
      и от предчувствий сводит пальцы летописца,
      бессильные поспеть за скорописью лет...
      Чем медленнее кровь, тем всё быстрее время,
      и чудодейственный отвар усов дракона,
      увы, не продлевает жизнь... И пусть, как прежде,
      старанием наложниц на рассвете
      отобрана роса на чай императрице,
      который день её приводит в ярость
      не предстоящий крах, но качество росы.