Жизнь не смог одолеть недостойный

Златоглазый урчаще-рычащий,
с табунами коней из метала,
как нарост на равнине торчавший,
чью свободу штормами сковало,
разрастался. Затем полыхнуло,
и возникли событий каверны,
а одно, не щадя,  тряхануло,
словно выросло мощным, но нервным.

Отношений сгоревших остовы
свои руки воздели к всесильным,
мир запутанный раненый новый
устремился теперь в сверхмобильность.
На руинах трудились бригады
не желавших сдаваться армейцев,
уцелевших гражданских отряды,
превращавшихся быстро в умельцев.

Расцветал искорёженный облик,
возникали фундаменты зданий,
созидание не терпящий гоблин
оказался вдруг в бездне страданий.
Столько сил отдавал разрушениям, 
а ущерб оказался не вечным,
он нуждался теперь в утешениях,
в жаркой сердце врачующей сечи.
Но реальность вторгалась в мечтания,
истребляя надежду на бойню,
отправлял он напрасно послания
Сатане, пить он начал запойно
и скончался скукоженным чёрным,
захлебнувшись обильною желчью,
замурован под злом многотомным
и смертями насыщенной речью.

Жизнь не смог одолеть недостойный,
она в муках, но всё же воскресла,
пережила злодеев отстойных,
разметала когорты из бесов.
В чёрных списках теперь находиться
им пока справедливость на троне,
не отмыть им ни души, ни лица,
а их «бог» не наденет корону…