Балок

В балке за заброшенной шахтой
На склоне пологой горы
Дедок, не уехавший с вахтой,
Писал про иные миры.

В тетрядях в линейку и клетку
Истории дальних планет.
Ворона сидела на ветке,
Сосновый скрипел табурет.

В трудах – не заводится  скука;
Ружьишко, зверьё под горой...
И только приблудная сука
Его отвлекала порой.

Дитя первобытной Вселенной,
Задышит, как ветер гудит,
Положит башку на колено
И долго в глаза поглядит.

Иные миры золотые
Являлись ему в забытьи,
Там русские жили святые
В краю пирогов и кутьи.

Там знатно пельмени лепили,
Варили с травою морской,
Настои целебные пили
И власти не знали мирской.

Там судьбы земные решали,
Пока пировалось, пилось;
И длинное что-то вкушали,
Чего разглядеть не далось.

А солнце касалось заката,
И вновь подымалось в зенит...
И слышал он грома раскаты,
Но думал, что в ухе гремит.

Но больно похож на морзянку
Был звук посреди тишины.
Как будто в поселке на пьянку
Кум стукал тайком от жены,

И как-то под вечер осенний
Черкнув за Срединный хребет,
От кнехтов, где чалился сейнер
Возник ослепительный свет.

Рассудком Господь не обидел,
Глаза не медведь уволок,
Он ясно над морем увидел,
Как прямо на старый балок

Летит яйцевидная штука,
Пульсируя синим слегка;
Завыла приблудная сука
И дёру дала из балка.

И вот: из яйца возле речки,
Застывшего в метре от вод,
Явились к нему человечки
Без пальцев, ушей и бород,

Вошли, не здороваясь, сами
Уселись за стол, не спросясь,
И шмыгали громко носами,
На бледного деда косясь.

Свои обсуждая делишки,
Схарчили его холодец;
Ну это, пожалуй, и слишком!
Подумал старик наконец.

Ну, брысь! Закричал – человечки!
Не вам холодил порося!
И ловко топор из-за печки
Схватил, бородою тряся.

Но наглые эти созданья
На русский язык перешли.
Сказали – твоё оправданье,
Невежливый житель Земли,

Не годы, что мимо катились,
Подобием пенных валов
(И нимбы у них засветились
Вокруг яйцевидных голов)

Но мятые эти тетради,
Про наших забытых святых,
Которых мы прибыли ради
Из дальних миров золотых.

Ваш мир неприютный и глупый
Наш пращур давно посетил,
Моржа подкопчёной залупой
Под этой горой закусил,

Не мог две недели просраться,
Потом три недели дристал,
И в свете Его эманаций
Ты этот трактат написал.

Тут старая тайна раскрыта,
И дышут преданья в лицо;
Залазь вместе с нами в корыто,
В межзвёздное, сука, яйцо.

В музее галактики нашей
Среди динозавров и вшей
Ты будешь почетным папашей
С намаслянным ртом до ушей.

А дальше, что было – во мраке;
Исчезли яйцо и балок,
Хотя говорили коряки –
Бульдозер его уволок,

Сокрыли всё стужа и вечность,
Как будто случилось во сне.
Но с мая моржа оконечность
Висит на кручёной сосне.