Глава 15

Шах подошёл к банку сзади, увидел во дворе фигуры охраны, почувствовал, что что-то изменилось. Он подошёл к стене и заметил, что не отбрасывает тени, это его не испугало, он знал, что он спит, видит сон. Во сне можно расчихать любое горе! Если бы люди могли знать, кто думает о них перед сном, счастья в этом мире было бы больше. Тому, кто в своём уме, бандитский особняк на Арбате вряд ли бы снился.

Киллер подошёл к забору, его осенила догадка, во сне у нас нет физического тела, верно? Можем упасть со скалы и не разбиться, войти в огонь… Значит, он может пройти и через стену, он ведь видит сон? Потом он задумался, если это сон, то количество и качество его тоже другие!  Например, он может перевернуть этот особняк вниз крышей, размножить себя, сделав двойников, Арбат сделать маленьким, себя огромным, во сне нет границ, все можно.
 
Шах спокойно прошёл сквозь стену прямо в подвал здания, в тренажёрном зале, где он пролил так много пота, а иногда и крови, никого не было, со всех сторон стали слышны голоса, кто о чём говорил, главное не испугаться. Учёные объясняют, что всё, что мы видим во сне плод нашего ума или воображения. Во сне мысль равна действию, Шах подумал о кабинете полковника, обнаружил себя там. Все было как обычно, траурный портрет Танцора в рамке на стене висел несколько криво. Вот как, подумал Шах, тут же он увидел счёт за похороны Танцора, это его взбесило, кто, как? Старика-то зачем? Он постарался унять свой гнев, а то проснёшься, и снова в параллельном мире, самое главное было не это, значит, ветерана нет, Волчок.

Потом он увидел на столе самолётный билет на имя Бири и успокоился, близкий сделает все чисто, хорошо, хоть он жив… Зачем я тут, подумал Шах, а вот зачем, золото!  Он взял за ручку сейф со многими ящичками, который так понравился перед своим уходом в лучший мир Боцману, он смирно стоял в углу, представил, что дверь открылаь, замок щёлкнул.

Самое большое отделение имело потайной карман из стали, там лежал ключ от склада, на котором Шах хранил общак, не истраченные деньги с ограбления в посёлке художников, свою долю и слитки, пришедшие из Забайкалья, там были так же векселя на предъявителя в «Бэнк ов Америка» и ценные бумаги; место находилось в Лыткарино недалеко от Люберец,  через мгновение он должен был перенестись туда, рано или поздно общак найдут, надо телепортировать в параллельный мир, успеть до того, как закончится сон.

Шах представил жирную чёрную точку в межбровье, что тело тёплое и тяжёлое, этому его учил морпех, аутогенная тренировка для подводников, самопогружение в транс или сон, сон тоже транс, так сказать. Те, кто освоили это упражнение, могут во сне погрузиться в сон, высший пилотаж, уйти на уровень глубже, окажешься там, откуда в Муммидолл пришла шляпа Волшебника и провалилась, кто-то может быть тигром, зверем, олимпийским чемпионом, бывалым зеком, сколько угодно держаться без воды, без еды, но ему надо спать, иначе человек выгорает, во сне восстанавливается

естественный баланс нашего тела. Дыхание успокоилось, Шах ощупью нашёл ключ, зажал его в руке и погрузился в сон, проснулся он, как и надо было у ангара в Подмосковье на десять лет моложе, чем когда был в подвале особняка, надо было быстро всё делать. Шифман ел булку с маслом, намазанным мёдом, именно так, белый хлеб, сливочное масло и мёд, когда вошёл Толик, ступал Лемперт торжественно и размеренно.
 
— Вот, - сказал он, - отчёт о том месте, где может быть наш пациент. - Шифман махнул рукой, подожди, толстыми короткими волосатыми пальцами запихал в рот остатки хлеба, облизал пальцы, потом выключил магнитофон, в котором на низких басах там ревел «Коловрат»:
 
На одной стороне орёл,
На другой дом себе приобрёл,
На одной стороне решка,
На другой всех евреев вее-шаа-аааааать!
 
Сионизм не может жить без антисемитизма, Шифман любил такое, ещё он увлекался восточной философией.
 
- Погоди, - сказал он Толику, - присядь, я тебе прочту свои стихи, всю ночь писал, приготовился? - Толик сделал подобострастную мину, солдат спит, служба идёт, что может быть лучше, чем произведения шефа! Шифман вытер масляные губы накрахмаленным белоснежным манжетом, начал.

В метро на работу в вагоне тесно,
Заднеприводным в России не место,
Самый простой атом не есть феномен,
Объявят Гадом, получит по физиономии.

В великой пустоте за пределами бытия
Нас видят опять не те, только ты и я,
Там нет ни формы, ни даже материи,
Великие гении там оhуели, @ля!

Впали в крайности постоянства, пьянство.
Впали в крайности нигилизма, выстрел!!
Я искал своё «я», не нашёл, наhуй пошёл,
Я искал своё «мы», годы тюрьмы!!!

- Я в шоке, - сказал Толик.
 
Пустота эллипсоидна
В отсутствии государственной символики,
Пустота всем дана
В форме двуглавого орла!
У кого больше пустоты,
Те или бандиты, или менты!!!
 
Одна и та же монета,
Но два аспекта,
У нас зла нету
На интеллигента.
Дрочить можно?
Допустим, @ля.
В мафии сложно,
У всех своя Семья.
 
- Ну как?
 
- Гениально!
 
- Ну прям гениально, - сказал Шифман, он был доволен.

- Великолепно, - сказал Толик, - даже я бы сказал, фундаментально. - Он не солгал. Говорят, что, когда ночью ты заснул, ты устал дрочить.

- А вот?

Все пусто от существования
Вне нашего ума,
Изнасилуют армяне,
Сойдёт сам с ума!
 
- Давай там что с этим Шахом.
 
- В соответствии с исследованием, проведённом бывшим аналитическом отделом спецгруппы КГБ «Альфа», единственное место, куда он мог скрыться это Пятигорск. Там его родовое гнездо, там он дома. Местожительство его родственников тоже установлено.
 
- Место, где погиб Лермонтов! Как же, как же, что там? - Толик показал ему распечатку. - Хорошо, бери самолёт, спецназ и выезжай, взять живым или мёртвым. Брата обидишь, лес из багажника увидишь.
 
- Слушаюсь, - коротко сказал Толик, он направился к двери. – Увидит!
 
- Да, и привези мне оттуда княжну Мери! - Толик вышел.
 
Тем временем Боксёр ехал на Птичий рынок встретиться с Оксаной. Птицы в клетке, птицы в клетке, насколько он был хорош! Бесконечные торговые ряды, тысячи продавцов и покупателей предлагали и приобретали там свой товар, народу было

много, протолкнуться практически невозможно. Слева у входа столпилась кучка бывших зеков, дышали воздухом свободы.
 
- Быть в мафии можно, - сказал один из них. Он затянулся бычком, картинно сплюнул, китайская рубашка, 5 USD.
 
- Иностранцем лучше, - ответил ему другой
 
- Стоим тут, трещим, - сказал третий, - а в Америке строят боенги.
 
- Где? - спросил первый.
 
- В Силиконовой долине в Америке. - К ним подошёл четвёртый.
 
- Закурить не найдётся? Ковбои.
 
- Ты кто?
 
- Человек.
 
- Пидор тоже человек, говорю, кто ты?  - Четвёртый молча показал нож.  Первый достал из внутреннего кармана пиджака второго непочатую пачку «мальборо», пахнуло терпким мужским потом, распечатал, выбросил целлофан, открыл, вытащил зубами одну сигарету, пачку отдал четвёртому.

- Кури.
 
- Благодарю, - четвёртый исчез быстро, резкие черт лица выдавали нём личность большого гражданского мужества.

Чертовка ждала земляка у ларька «Пиво», закинув одну на другую длинные красивые ноги, у украинцев везде свои точки, знатоки партизанкой войны. Она курила тонкую женскую сигарету, увидев бывшего активного участника центровой киевской ОПГ, обрадовалась, какие споры между хохлами, милые дерутся, только тешатся. Ну обещал убить, и что, мать Ксении и тётя киллера в Броварах играли вместе в куклы. Боксёр вкратце рассказал ей о своих планах найти Шаха, квадрат рынка был весь залит солнцем, собаки лаяли, птицы трещали на все лады, спросил, как Сергей.
 
- Натрахались всласть, - Оксана сделала губки бантиком, - говорю ему, давай, возьми меня, кричит дай дотрахать Олю. - Боксёр засмеялся, зверям везёт.
 
- Меня возьмите до кучи? - Оксана серьёзно ответила нельзя, у нас шведская семья. - Хочешь, за тебя выйду? - Никогда нельзя было понять, шутит она или серьёзно, Боксёр завёлся, что мне всю жизнь посуду мыть, ладно бы в Канаде или в Америке. Потом залюбовался её золотой косой, лепота. Москвички эти тощие в каре бегают туда-сюда как тараканы, а тут целая дивчина, наверное, и готовит.
 
- Готовлю, - Оксана подняла вверх одну бровь, - ты сначала купи. Шах может быть в одном месте, - продолжила она, - у себя дома в Пятигорске, город такой. Мы завтра вылетаем, айда с нами? Только чур не приставать ни ко мне, ни к Оле. - Она наклонилась к Боксёру, обняла его за шею, прижалась на секунду горячими губами к уху. - Захочу, сама приду, понял? - Она оглянулась по сторонам. - В Пятигорске есть бесстыжие ванны, целая галерея, принимают голыми, сероводородные.
 
- Пупонил, - сказал Боксёр, - во сколько в аэропорту?
 
- В два часа во Внуково, солнцевских на входе спросишь через служебный, будем проносить оружие, Е2-Е4. Не поднимай кипеш, - Боксёр кивнул, от него теперь мало что зависело, звали его Алексей, фамилия Яковенко. Серьёзные киевские авторитеты привечали хлопца водкой и хлебом, пока не началась знаменитая война Савлохи, Пули и Черепа, Савлоху закрыли, Пуле устроили аварию, Череп бежал в Венгрию, вернулся, всё равно убили.
 
Партая и Ромея встречало доверенное лицо люберецких на Северном Кавказе Тимур Феодосиади, человек нелёгкой судьбы из варяг в греки.
 
- Здорово, пацаны, - сказал он, - поедем на трамвае, дом покажу. Качающийся из стороны в сторону расхлябанный железный дракон привёз троицу к армянским дачам, монолитные стены из красного кирпича, кое-где отделаны розовым туфом, национальный камень Армении, за заборами чахлые деревца, больше ничего не видно.
 
Дачи прятались за сплошными оградами толщиной в метр, верхушка которых была утыкана синим бутылочным стеклом, сами дома были на склоне огромного серо-зелёного трюфеля под названием Машук, девятьсот метрового монстра из лакколита, который убаюкивал весь город, на южном склоне озеро Провал, Остап когда-то продавал там билеты, на северном гостиницы, отели, казино и рестораны, кавказская Ривьера.

- Дома на сигнализациях, - сказал Ромей, он втянул голову в плечи. Он так делал всегда, когда был недоволен. Не по понятиям ментов звать на помощь. Грек развёл руками, я тут при чём. По нему легко можно было узнать бывшего пацана, взгляд, умение общаться, походка, поведение. Ворота одной дачи открылись, к ним вышел охранник.

- Кто, откуда? Кто-то что-то с кем-то?

- Мимо проходим, что ли, потому что!  – Охранник махнул рукой, проходите, какой вопрос.

- Ты чё как обрыган одет, - Партай кинул привратнику под ноги пачку долларов, - купи себе цепуру, сегодня твой день. – Тот поспешно бросился поднимать деньги. Дом они срисовали, третья крыша права к Машуку лицом, два дома во дворе, сад и уборная.

Давным-давно на месте этих гор располагались обширные равнины, населённые нартами, мифическим народом, сказания о котором бытуют у черкесов, кабардинцев, осетин, вайнахов и абхазцев, почти вся пассионарная часть мужского населения Северного Кавказа считает себя их потомками, особенно даргинцы, рутульцы и аварцы, легенды нартского эпоса объясняют происхождение гор, пещер и озёр, поясняют, откуда пошла земля кавказская. Их предания воспевают храбрость горцев, их силу, удаль, красоту и добродетель, горячее сердце и верность подругам и друзьям. В эпосе нартов есть сказания о сотворении мира и о его последнем дне. Все нарты, погибая, становятся горами, они вечно молодая душа Кавказа.

Руководил ими в районе древнего Пятигорска князь Эльбрус, у него был сын Бештау, сильный и храбрый воин. Однажды Бештау встретил красавицу Машуко, полюбил её всем сердцем и вскоре женился, отец не очень был рад этому событию, ему самому она приглянулась, желая её добиться, Эльбрус пошёл на хитрость. Он послал своего сына в поход в далёкие края, а сам немного погодя спровоцировал слухи о его гибели, разводя интриги! Машуко была безутешна, Эльбрус силой надел ей кольцо на палец, но она не хотела быть его женой, сердце подсказывало ей, любимый жив… Чтобы сломить сопротивление, государь заточил её в башню Коварства и любви.
 
Бештау вернулся из похода, узнав об этом, выкрал оттуда любимую и сбежал с ней, жестокий Эльбрус пустился в погоню, их настиг беглецов, завязалась кровавая битва, в которой пали оба воина, Бештау успел рассечь голову отца пополам, отцеубийца, таких не любят на зоне, тот разрубил его одним ударом на пять частей, мастер. Не в силах жить без возлюбленного, Машуко пронзила свою грудь кинжалом и бросилась со скалы, мать земля богиня Тенма была так поражена случившимся, что всё вокруг окаменело. И теперь об этом всё время напоминают горы Машук с подземным озером, раной в сердце красавцы, Бештау с пятью вершинами, по-кавказски «беш» это пять, и Эльбрус с двумя, огорчать женщин на них нельзя, Машуко найдёт и непременно отомстит.
 
Стильные электрические фонари освещали Цветник, район в верхней части города, по вечерам там били вверх разноцветные фонтаны, стоявших в карауле у вечера огня пионеров один раз зарезали, местная братва нашла тех, кто это сделал и расправилась с ними, Пятигорск был город воровской, значит, правильный.

В нём много и часто играли в карты, проиграл, отдай, в противном случае желание, обычно это было прыгнуть вниз головой со связанными за спиной верёвкой руками с подвесной канатной дороги, трупы находили каждый день… С вершины горы Машук в хорошую погоду можно увидеть Эльбрус, посмотрел, к тебе подходили, доставал шило, подогрей бродяг, а то глаза выколем. Предводителя оперотряда мастера спорта по боксу по кличке Бэчик на вершине избили так, он чуть не умер, спортсмен каждый день бегал там кросс, всекли так всекли! Вёл себя некрасиво, по вечерам ходил с группой студентов по летним кинотеатрам, искали, кто пьёт и курит, один раз наткнулись на бродяг, без пяти минут Воров забрали в отделение, после этого отряд свою деятельность прекратил.
 
В разное время в городе жили покойный Рудик Бакинский, Вачикос, Дед Хасан и ещё более крупные другие Воры, на высокой части Михайловского отрога Машука есть смотровая площадка с беседкой, называемая Эолова арфа, летом она утопает в зелени, беседке скоро исполнится 200 лет, они там играли в нарды на сферы влияния в Москве, в России, во всем мире, воровская церковь никогда не была отделена от государства.

Кто выиграл, брал под себя регион, если оставался жив, конечно, воровские войны были самые жестокие и кровопролитные. Телевышку на вершине горы построили на деньги общака, первый секретарь горкома со знаковой фамилией Казначеев занял деньги у синих, потом отдал, за это Воры сделали его министром в Москве.

10 июля 1966го на проспекте Кирова открылось в трёхэтажном здании кафе «Минеральные Воды», на открытии был Рафик Сво, над одноэтажной галереей с этим
кафе около 1970го были надстроены ещё два уровня под единой крышей, которые заняли новое молодёжное кафе столичного уровня «Юность», которым город по праву долго гордился и летняя терраса над ним, в нём было очень вкусное мороженое, дегустировал сам Горелик, начальник снабжения Кавминвод.
 
Молодёжь там под современную музыку выпивала, закусывала, танцевала, парни знакомились с девушками, блатные хотели, чтобы Пятигорск был интересным городом, пусть маленьким, но не провинциальным, здесь должна была кипеть жизнь, и она кипела, била полным ключом, иногда о голове, недалёко от кафе на улице Дунаевского, не доходя до того места, где теперь ГАИ, на катранах ставки были вполне московские, драки и разборки не отставали от столичных. Разрешение на создание кафе дал первый секретарь горкома Алексей Ведерников с одним условием, чтобы безопасность в нем обеспечивали сами, своими силами.
 
- Увижу там милицию, - сказал он, - закрою! - Дочь его вышла замуж за авторитета, больше такого нигде на Северном Кавказе не было, именно Пятигорск, а не Кисловодск, Железноводск или греческие Ессентуки были сердцем организованной преступности при Сталине, Хрущёве и Брежневе. Не случайно, что именно там родился один из лучших снайперов нашего времени Артур Шахиджанян, его голова теперь была нужна всем.

В самом родовом доме Шаха шла разборка, виновного посадили на стул перед дядей киллера, он разводил, предъява была от московских, отвечал некто Андрюша Балабан по кличке Дурак, он действительно был дурак, не умел читать и писать, был дебил, не служил в армии, сейчас вот и бросил спорт.

- Ты зачем занялся после бокса волейболом? – спросил дядя. Глаза его метали гром им молнии. – Не мужской вид спорта! – За этим последовала хлёсткая затрещина. – Почему всё время живёшь по месту прописки? Продался ментам?!
 
Конец пятнадцатой главы