Уездный Баринъ

Пришелъ я какъ-то по весне к Кузьмичу на приёмъ, онъ на то връмя уже большимъ человекомъ сталъ. Засталъ я его, неспешно прогуливающимся по длиннымъ аллеям своего дивного сада. Яблоневый садъ был настолько прекрасен, что любой поэтъ мог бы позавидовать его прелести. Все деревья были увешены плодами, да по земле - не собрать. Бери наслаждайся, но баринъ не наслаждался. Потому что он далеко не поэтъ и душа его в этот день вкушала сладкий сонъ, какъ это делала она всегда, когда хозяинъ ее в проигрыше был. Позади Кузьмича плелась девка Афдотья вольнонаёмником. Трудолюбием и усердием своим превзошедшая самого барина. Он всегда её с собой брал, такъ какъ самъ красноречием не отличался, и дабы прилюдно не попасть въ просакъ использовал девку, которую молчанием бог не наделилъ.
Молъ такъ и этакъ - начал я - дороги въ селе все развалены, ни люду ни технике не пройтитъ - чинитъ бы надобно. Просить изволитес - денегъ в казне нетъ - взвизгнула Афдотья. Да и народъ-то не возмущается. Почесалъ Кузьмичъ затылокъ и говоритъ: ты собери дружище подписей побольше, да доказатъльствъ приложи. А то самъ знашъ, у нас без социальной, матъ его, напряжённости деньгу не даютъ. Да что там, больше скажу. Было дело в соседнемъ посёлке, у железки. Тамъ давеча дворника Васю послали кувалдой на путяхъ ледъ разбивать. Василий по пъянке перестарался, со льдомъ шпалу и подпортил. Афдотьюшка шуму-то навела. Оказывается Васька с сообшъниками на путях злобствовал, да такъ что все путя от Архангельска до Московии и раздолбал. Сообшниковъ конешна не поймали, а Ваську уволили. Дороги тогда на целу зиму встали. Во шуму-то было. Комиссия приехала. Инцидентъ говорятъ небывалый. Денегъ много выделила.
Чего стоишъ как вкопанный? Идить народъ возмущайте, или кувалду дать?
Я пошелъ прочъ, стараясь не наступать на опавшие яблоки. Да про меня не забывайтес - крикнулъ мне в следъ Кузьмичъ.