Домолчаться до стихов

                предисловие, не вошедшее в книгу

         В кругу литераторов бытует не лишенное почвы определение: первая книга -
заявка на причисление автора к таковому званию, вторая - проверка его на состоятельность, третья - испытывает на прочность.
         Подобно людским судьбам,книги, едва народившись на свет и отделившись от автора, начинают жить обособленной жизнью - иные из них остаются невостребованными, за другими идет настоящая читательская охота. Мне думается, третью книгу Ольги Заевой, "Заманиха" ждет, что и предыдущие, счастливая судьба.
Тому есть серьезные основания. Суть такова, что автор, приобретя достаточно высокий уровень мастерства, не имеет морального права искусственно занижать взятую планку, работать, спустя рукава, ибо это чревато сходом с дистанции, утратой в душе некоего стержня-скрепа.
         Творческая лаборатория истинного поэта - всегда тайна за семью печатями. Рискуя вызвать нарекания, открою очевидное. Дождаться, домолчаться до стихов - вот реноме Заевой Ольги, вынашивающей, запоминающей свои стихи в голове. И только опасение за их утрату, когда память перегружена, подвигают её к столу... Николай Рубцов именно так з а п и с ы в а л свои стихи.
               
                "Я горький крик и злая седина
                больного искалеченного мира,
                Мне ль выдувать небесные эфиры,
                выискивая нежные тона!?"

- восклицает поэт, видя "пропасть роковую" оскудения душ людских, тревожась за то, "что с нами происходит". Все содержание книги синхронно подключает и заставляет сопереживать сознание читателя, воздействуя очистительно и благотворно. Поэт стремится улучшить, облагородить человеческую породу, отыскать поэзию в неказистых, малопригодных для её обитания условиях. И это удается. Именно здесь, "от печки и от дома" происходит восхождение к "звездам немыслимым".
         Краюха хлеба насущного и "любовная блажь на устах" уравновешены на весах мироздания, и не вызывают диссонанса. Негативу ничего не остается, как идти на поводу доброты и лишь подчеркивать светлое Начало, подтверждая авторскую концепцию - "сегодня свет и завтра СВЕТ..."
         Любовь, как это ни парадоксально, по-заевски бывает "крапивой жгучей, опаляет ожогом..." Отсюда лейтмотив, сквозная тема огня - очистительного, спасающего мир и душу от скверны. (см. глава "Саламандра любви")

         Балансировать порой на грани, совмещать несовместимое, находить гармонию в привычных предметах быта - вот тут-то Галатея и оживает, обретая плоть и динамику. Боль мятущейся души, снайперская точность метафор, образность без лишнего самолюбования, отсутствие какой-либо воды в слоге, покоряет (иногда шокируя!) всякого, открывшего стихи Ольги Заевой.
         Рукотворное чудо заевской поэзии всегда непредсказуемо, оно сулит элементы неожиданности, кажущаяся недосказанность - то самое трудноуловимое "чуть-чуть", ни что иное, как приглашения читателя к соавторству. Такая доверительность и покоряет самые чёрствые души, ведет за собой до последней страницы. Это и есть "высший пилотаж", говорящий о незаурядности её дарования.
         Больше всего поражает трудолюбие поэта - за короткий срок, год с небольшим, ею написаны три поэтические книги, а ведь она пишет еще и рассказы... Ольга как-то обмолвилась, что в течение суток написала двенадцать стихотворений! Я был тогда всерьез обеспокоен состоянием её здоровья... Воистину - всепожирающий костер самоинквизиции!

         Дождевые капельки на стекле, или снег идущий в отвес, "не танцующий" - все по-детски восхищает её, и чудесным образом переплавляется в поэзию, где лирический герой уже неотделим от автора. Одушевлен и "ворчливый" старый колодец-журавль под ветром. Обыватель отобразил бы его так: Т-образная жердь с противовесом.

        "Не знатная дама, простая крестьянка усталая Муза моя..." - выдыхает поэт по-некрасовски и по-кольцовски. "Любились - зоревали, прощались - горевали..."
В этом стихотворении автор достигает афористичности народного сказа. "Ведомо, лишь достойные бедами удостоены..." - констатирует она, и тут прослеживаются библейские мотивы.
        Явление поэта такого масштаба долгожданное и закономерно, хотя и воспринимается обер-чинами от литературы в штыки. Признание к настоящему художнику слова зачастую приходит слишком поздно, иногда - ценою жизни. Несоизмерима, немыслима такая плата! Поэтому Ольга Заева и пришпоривает, как в песне Владимира Высоцкого своих лошадей над обрывом, заклинает судьбу: успеть, сбыться, осуществиться, состояться! Она успела: не сломаться, выжить, самореализоваться в своих трех книгах стихотворений, а это немало.
        Настоящее признание поэта не за горами - время испуганно путается под ногами, и не успевает вырваться вперед...