Глава 3

Родина или смерть!
Это бесстрашных клятва,
Солнцу свободы над Кубой гореть,
Родина или смерть! 

«Лупус» была, несомненно, одна из лучших работ Минору Мураоки, культового японского джазиста, которому в тот год исполнилось 50 лет, и его группы, состоящей преимущественно из исполнителей на японских народных инструментах. Всю первую сторону пластинки занимал 22-минутный заглавный трек, настоящая сюита, в которой самым тесным образом переплелись национальная традиция и современные музыкальные тенденции. Накрывало по-взрослому, на концерт пришла якудза, бриллианты с пол кулака на их жёнах ослепляли джазменов, синдикат остался доволен. Нет, отвели бы на крышу, играли плохо, прыгайте или скинем, выживете, уйдём, дадим вам шанс. Так погиб один известный японский кинорежиссёр…

Звучание даже самых традиционных инструментов было подчас неузнаваемо, ведущая основную партию бамбуковая флейта лидера группы стала похожей на кислотный электроорган, комплексный саунд группы был очень интересен. Этническая составляющая музыки была радикально уменьшена, не так, как в альбоме «Бамбук», так что главными стилями стали джаз-рок и психодэл. Специфический женский вокал, которого было в избытке, не уступал композиции «На обратной стороне луны» группы «Пинк Флойд», интерпретации именно этники, превратилась в полноценный стилевой микс.

Шах всем искренне рекомендовал её. Сейчас он сидел совершенно голый на высокой скале и совершенно не знал, что делать. Вокруг простирался сине-зелёный хвойный лес, шёл он до горизонта. Киллер был готов дать на отсечение свою горячую голову, здесь есть змеи и дикие звери. В джазе главное импровизация, он покряхтел и стал спиной вниз осторожно спускаться, цепляясь за камни и сначала смотря, а потом наступая на горную породу босой ногой, чтобы её не поранить и, не дай Бог, не подвернуть, растянутая лодыжка в горах — это почти смерть.

Как известно, в следственном изоляторе — ад, на зоне — чистилище, а свобода — это рай, сэр. Господь попускал тяжёлые обстоятельства в жизни майора, чтобы завершить работу с его непробиваемым сердцем. Розов сидел в открытой пустой камере в СИЗО Петровки, как его здесь называли, на даче, рассматривая свои вены, от постоянных инъеций они стали жёсткими, не вены, а какие-то провода… Иногда оперативники прятались тут от начальства, в трёх камерах из пяти народу не было, подозреваемые из числа добровольцев только провели уборку, один был аж из Петропавловска, в
столице подделывал платёжки. Розов только что пообедал внизу в столовой за три копейки, макароны, котлеты, винегрет, а я всю жизнь худой, Андрей отдыхал на табуретке и думал.

Признательные показания, написанные им на грани графомании от лица выдуманных преступников для главка, интересовали его мало, отписал и забыл. Время, когда он бегал по Москве за «отвёрточниками», угонщиками давно прошло, за этот месяц, помогая Ашоту, а вы думаете, кто кому помогал, он заработал 50 000 долларов, майор думал об Арбате.

Армянин вернулся, доложил, что они с Олей всё сделали, как вольно дышится в возрождённом Арканаре, Розовый был доволен, вдруг исчез Шах, не понос так золотуха. Это было плохо, никто не знал, что делать. Послать к Ляпе на усиление Оленей? Залегендировать? («Друзья киллера».) Можно, разлегендируют их в один момент, убьют на базаре, поймут по ответам в диалоге и манере общения, какие из них участники ОПГ. Оставалось одно, Розов набрал известный только ему одному номер.

Как вы могли догадаться, Бирин, морпех сидел на берегу моря около Калининграда, он собирался в Мурманск, работал по квартирам, один адрес один выстрел, два стреляют, если хотят попугать или не профессионал. Ликвидировал цели Биря в общем, как Шах, но не умел так драться, оно ему было и не надо, его мастера спорта по юниорам по дзюдо вполне хватало. Раз в неделю Биря бегал кросс 10км, поесть он не забыл, а пробежаться, Биря посмотрел на номер, Розовый, значит, что-то серьёзное. Лясы точить не в его манере.

- Шах исчез, - сказал Розов.  – Киллер.

- Сколько дней? – спросил Биря.

- С неделю, и не появлялся. Ты где? - Крики чаек. Чем дольше матросы «Летучего голландца» несут службу, тем крепче привязываются к прОклятому судну физически.

- В Берге.  – Калининград. - В огород летал, конопли клевал, швырнула бабушка камушком — да мимо. Ну, а что ваши?

- Хорошо, что мимо… Никтоничё не знает, на кукушках нет.  - Конспиративных квартирах. – Биря поскрёб рукой небритый подбородок, запонки «Данхилл», 500 $. – Плохо!

- Плохо, - подтвердил майор, он подумал и добавил, - а может быть ещё хуже.

- Может.

— Шах не вернётся, выстребаны обстряхнутся, — сказал Розов, — ты понял? И походу хлюпнут по маргазам. Марко бы тукнуть по пестрякам, мои хохари ружуют, ты нужен.
Приедешь, как вернёшься, покалим сростень? Арбат наш примар. - Биря пощупал небритый подбородок.

— Студно туково, — сказал он, - вдруг Шах жив? С меня спросят. - Розов на том конце трубки пожал плечами.

— Арбат наш примар! С нами габузиться для любого оглода не сростно, чего… По габарям?

— По габарям, — решительно сказал Биря. Они и тут всех достали в Польше и в Германии, торжество серости ведёт к власти чёрных. - Макуй плывуна, приеду, маякну.

— Цинкани, — произнёс Розов, поднимаясь и выходя из камеры, настоящий придворный времен прошлого регентства. Его ждал обер-инквизитор, следователь по особо важным, договорились вместе по бабам. Я верю только фактам, сказал ему как-то Розов, тот ответил, я и фактам не верю. Верю если «не факт…».

- И пей круг!

— Пей, — сказал Биря, - приятно слышать! - Розов дал отбой. Не во все закрытые двери надо стучаться, и не во все открытые надо заходить. Судьба уже ласково ломилась в их двери плечиком.

Обтекаемый корпус надёжно защищал огромный четырёхтактный двигатель, в нем было больше тысячи кубов, а самого Олега огромная скорость, которая была ему и отцом, и матерью в бою не пугала. Тем более давно в криминале, рама с матовым чёрным покрытием, регулируемая подвеска и ABS ему в этом сопутствовали, убил и ушёл. Отсутствие шлема помогало ему в этом, он пренебрегал защитой, старый профессионал, на один глаз слепой, худой и быстрый в движениях, его просто несло над дорогой. Фигура афганца сливалась с ветром и воздухом, спокойно путешествуя в пространстве вен и артерий дорог Москвы, бросая вызов и физике, и метафизике одновременно; со странным и сумасшедшим комфортом, безукоризненно жёстко на трёхстах километрах в час он не думал ни о чём, пьяный выше 190 не разгонялся.

«Хонда-CBR1100XX», а по-простому «Дрозд» когда-то была самым быстрым спортбайком во всём мире, культовая модель, такая же культовая, как фильм «Обречённый на одиночество» про Ояму, легенда. Дьявол на дорога, со времени его выпуска в конце 90х  этот мотоцикл был основой всего модельного ряда японской компании, обладая мощностью, рабочими характеристиками, практичностью и качеством исполнения, несравнимыми ни с одним из его конкурентов в последнем поколении байков. Причём движок на его «Дрозде» был карбюраторный, поэтому бывший лётчик его ещё и сильно расточил, он всё делал сам с мотоциклом.

- На мотоциклах ездят две группы людей, - говорил Одноглазый. – Первая с устоявшимся западным подходом к жизни, для которых внешний мир это единственная возможная реальность, то, для чего стоит жить, тогда как внутренний, мир образов и фантазий воспринимается ими как галлюцинация, - он прочитал всего Кастанеду. 

- Если человек доволен таким положением вещей, мотоцикл может использоваться им как уединённое место для размышления и решения насущных проблем, для отдыха. Вторая это те, для кого различие между внешними обстоятельствами и внутренними процессами не очевидно, русские. Они воспринимают и тот, и другой мир как реальные, второй даже больше! Эти люди во время пилотирования сверхскоростных истребителей могут заниматься самоанализом, изучением своих переживаний с изменёнными состояниями сознания, аналитической медитацией, то есть, думать.  Для них мотоспорт полезен тем, что он позволяет не только минимизировать взаимодействие с внешним миром и максимально сконцентрироваться на внутреннем путешествии, но и выйти из обычной модели восприятия, ты, собственно, едешь в мономир. - Фашистов он ненавидел, ежедневно эшелоны с сотнями отрубленных голов уходили в Рейх, их утилизировали оккультно.

Танцор вышел из последнего вагона на станции метро «Водный стадион», он ехал на день рождения к внучке, терпеливо дождавшись эскалатора, он позволил ему вынести себя наверх. Толкнув плечом дверь, старик повернул от выхода налево, шёл он очень медленно, протез, сжимая в руке пластикового динозавра, игрушка была сделана в Индонезии, стоила она совсем недорого, в последнее время почти не было денег.

Он шёл в сторону «Речного», был уже на пол пути, на дороге не души, когда сзади загудело, старик остановился, он спиной почувствовал мгновенно приближающийся к нему плотный металлический ветер. Он горько пожалел, что у него нет ноги, прыжок с кувырком в сторону обочины с линии поражения на дистанцию, он бы ушёл. Удар чем-то острым в спину пришёл раньше, чем звук, мотоцикл, он успел заметить чёрную повязку на одном глазу у гонщика, шар ушёл в точку. Протез, оторвав остатки культи, полетел вслед за ним, где-то сзади остался динозаврик.

Лёжа на животе, Танцор приподнялся на четвереньки, из груди, пробив её насквозь, торчала алюминиевая лыжная палка, остро заточенная… Под рукой не оказалось копья, афганцы, улыбнулся старик, за Боцмана. Значит, поняли… Потом посмотрел на окружающие его добротные дома, через один кооператив, от Флотской район хороший.

- Они врут всё, Фидель, - сказал он, - патриа-о-муэртэ, но пасаран! -  И умер. Ангелы заплакали, на небе появилась луна, тёмные окна уже закончившего свою работу и закрытого на ночь торгового центра озарил свет, одногодка инвалида сторож, видевший наезд, пошёл вызывать милицию.

Конец третьей главы Треклист выдающихся японских композиций