Глава 15

Главным бенефициантом нестабильности на Арбате были чеченцы. Они сидели в офисе на Кропоткинской, выгнав оттуда законных владельцев, магазин «Свет» и фотоателье, пили коньяк «Вайнах» и всё время что-то мутили, чеченцы всегда что-то мутят. Несчастный Пол Тэйтум, совладелец гостиницы «Рэдиссон Славянская», Москва, Бережковская набережная, д. 2, был ещё жив.

Роковые для него выстрелы прозвучат примерно через полгода. У него у одного из первых в стране был спутниковый телефон в 1991м, не помогло. Казнь была показательной, мгновенно не стало и депутата Верховной Рады Украины Евгения Щербаня, его расстреляли в донецком аэропорту за несколько часов до смерти американца. Щербань прилетел чартерным рейсом из Москвы с серебряной свадьбы Иосифа Кобзона, которую гульнули в как раз в гостинице «Рэдиссон». Там Тейтум и Щербань виделись в последний раз, Женя занял Павлику 600 000 долларов, был на свадьбе в гражданском костюме и майор Розов.

За несколько дней до того, как это произошло, из бара на первом этаже за одним известным американским агентством исчез некий Саша, который всегда по вечерам пил там кофе в итальянском клетчатом пиджаке, это был Студент. Элита преступного мира из грязи в князи, легендарная личность, в определённых узких кругах он был широко известен. Больше он туда никогда не возвращался.(1)

- Скоро освобождается Фашист, - сказал Маца. Он убил больше славян, чем Бен Ладен американцев. Мэру Москвы Лужкову, Луже было по барабану. Денег давайте и приезжайте.

- Надо его встретить, - сказал Лёма. Лёма Умаров прошёл Афганистан, ПВО, добивал раненых из сбитых. В том числе своих, ему так было по душе, он был патологически жестоким и коварным. Часто вспоминал Сталина, отца, ссылку, Казахстан, теплушки. У горцев, не привыкших мочиться при женщинах, в дороге разрывались мочевые пузыри. Не ты это делал, бача? Твой дед, джихад! 

- Встретим всех, - бодро сказал Руслан. Он встал с антикварного стула, подтянул повыше широкий пояс. Запрокинул голову назад, приподнялся на носочки, поправил тяжёлую кобуру со «стечкиным». Начинал он в Грозном с того, что за деньги ломал борцам уши, левое пять долларов, чтоб на стрелках боялись, правое десять, стреляют обычно правой рукой, кидают нож левой. Чтобы сразу в печень…

За МКАДом московские рамсы кончаются, переехал кольцевую, извини, ты больше не авторитет. Как говорят американцы, айм сорри! В Реутово Ляпа чувствовал себя как дома. Он подъехал к дому Ленки «Матершинницы», заглушил мотор. Когда-то они крупно поссорились с полковником на предмет того, можно ли брать на дело женщин, полковник говорил, что нельзя, Ляпа говорил, что можно. Только осторожно, игры с криминальной реальностью опасны, но очень интересны, все женщины любопытны.

Кто познал их вкус, тех уже не остановить.  Игр со смертью, а не женщин. Хотя кто из нас не бабник? Ленка работала коридорной в гостинице «Космос» и была неплохой наводчицей, так они познакомились, она любила материться. Делала она это стильно и со вкусом.

- Не люблю я анальный секс, - как-то сказала она Ляпе, - после него жопа болит! Неделю серишь с кровью, ****ский род. – По телевизору выступал Ельцин, назвала анус двуногий. А ну тебя в ****у, мудозвон, было её любимое. Или: любишь куннилингус, люби и фелляцио. Пугачёву назвала белка бессекельная, Вову Пресняка бархотка, давай, дуй в свой Зурбаган. Любой отель, как известно, начинается с лестницы… Где девки трутся сиськами о перила.

- Места в гостинице есть? – У Лены всегда была бронь.

- А *** его знает… – Клиенты были в шоке. Ещё она торговала валютой и икрой. На работе Лена вжилась в мат, мат в Лену, отличить кто есть кто, было невозможно. Бесчисленно нарушала она христианские заповеди, потом каялась. Один раз сняла чёрную форменную туфлю, стопой в чёрном чулке – никаких голых ног! – погладила иностранному гостю ширинку. Посол мира из Боливии был в восторге, Россия. Увидев старого знакомого, Ленка всполошилась не на шутку.

- Ляпа! Ляпочка, прости! Знаю, он виноват! Я уже дала ему! Не спросил у вас разрешения! У тебя моталка теперь серьёзная, дЕржите Арбат, киллеры, говорил мне, что ты говорил, не надо жениться… Понимаешь он её, обрюхатил, она хотела кинуть заяв … - Ляпа не сразу понял в чем дело, у него было низкое рацио и феноменальное чутьё. Её сын женился, обана. Интересно.

— Это серьёзный косяк, Лен, - сказал он, скрывая улыбку, - даже не знаю…. Надо искать ВорА. Пацан женился, по курсам не поставил… С нас Люди спросят. И с тебя, как воспитала? – Лена не знала, хорошо было Ворам в Советском Союзе, они сказали — и стало. В девяностых далеко не всегда, отменили 101й километр. Коммунистическая идея чиста, как чистая дождевая вода. Проблема в том, что, соприкоснувшись с землёй, она пачкается, мать сыра земля.

- Что, крыса?! - зашлась в истерике мать. (Жгли ей губы, рвали волосА.)

- Крыса нет… Но косяк! И братву на свадьбу не пригласил? - Ляпа сделал вид, что нахмурился. На лбу проступила горестная складки, уголки рта поползли вниз, изменяя челюсть.

- Нет, нет, - она схватила Ляпу за рубашку, - братва была, приезжали даже на машинах.

- Тихо, тихо… - Ляпа угорал. – Порвёшь воротник. Тогда ладно. - С сомнением спросил: - А кто? Наши?

- Наши, наши, Саша был Похлёбкин, Фома, Хамид, Бай тоже со своей подругой, этот был, как его, Парсаданян, автосервис, Миша Одинец… Давай я щас стол сделаю? - Она побежала в подвал за соленьями, водкой, хорошо, что пришёл! - Какие враги у моего сына? Одни друзья! Ты его прости, ладно? На первый раз!

- Что значит на первый? - Больше сдерживаться Ляпа не мог, надо было скорее закончить разговор, слышал бы кто. – У него много косяков. Исключительно из-за тебя! Я ему говорил не жениться, просто жить с женщиной. Он стремяга, дадут звание, потом предъявят, да так что не отвертеться, семью имеет. Нам теперь чего, нового искать? Женился… Не слушают старших! Передай, не смог не жениться, тогда не разводись! Совет да любовь, разведётся, накажу! Нечего плодить безотцовщину, сам без отца вырос. Родятся дети, буду крёстным. - Вор — это архетип, спросите у Юнга.

- Конечно, конечно! Ой, спасибо, родной, как благодарить, всё сделаю, скажи, зачем пришёл!

- Всё не надо. Кум здесь? – Муж.

- Спит давно, а что?

- Буди. – Самое главное в танке не бздеть, через пять минут на веранду частного дома в синих казённых трусах животом вперёд выплыл Пузырь, старший сержант ОВД «Люберцы», Ляпа протянул ему руку, поздравляю. Мигом на столе появился самогон, очищенный до такой степени, что, когда бутыль наклоняли, почти не качался, в Америке такой называют «стилл», стоит дороже водки. У нас «масло».  Ляпа тихо сказал:

- Разговор есть. – На ВДНХ всегда было много чеченцев.

На могиле Инны киллер жёг бес-траву, её происхождение неясно. Шах смотрел у Стетмона в его «Истории Посещения», потом мемуары В. Пильмана, лауреата нобелевской премии, «Доклады Международного института внеземных культур», то, что смог найти в библиотеках. Вроде во всех пяти зонах есть трава, это ни о чем никому не говорит, и тем более никому ничего не доказывает.

Врут сталкеры! Рэдрик Шухарт… Чёрные брызги, смерть-лампа, золотой шар, комариная плешь, ведьмин студень, это всё понты, Шах по-зоновски спрятал долбан в ладонь. Зачморили бы его в учебке в армии, и не было бы никакого Рэдрика «Шухера». Хрипатый с Костлявым автоматчики, Стервятник ещё так. И то непонятно, как бы он енисейскую пересылку прошёл.
 
Сам факт Посещения, конечно, являлся наиболее важным открытием не только за те истекшие двадцать с лишним лет, что Шах был в ОПГ, считая Афганистан, но и всё время существования человечества. Не так уж важно, кто были эти пришельцы, откуда они прибыли и зачем, почему так недолго пробыли, куда ушли потом, куда надо. От
кого они работали на Земле тоже не важно, забивать космические стрелки в стиле «Звёздных войн» с ними никто не собирался, Оби ван Кеноби пусть сам это делает, в Москве свой дартывейдеры и джедаи, да ещё какие.

Один вон вернулся из мест, не столь отдалённых, в горло трубку вставили, говорит хрипло. Вчера показывали в «Дорожном патруле» на Тверской, близкий Кирпича с Питера. Кого они там искали во дворах у Главпочты? Кого-то… Босяки все уже давно оттуда съехали, раньше жили, да, в доме Фурцевой. И напротив жили в доме у «Арагви», обедать туда в ресторан ходили. Берия там одной из своих любовниц квартиру подарил, её снимали, кавказцы живут долго, если счастливы.
 
Важно то, что теперь человечество твёрдо знало одно, оно не одиноко во Вселенной! Боюсь, что больше уже никогда никому не повезёт сделать более фундаментальное открытие, киллер рос и мужал в славные времена. На Трубе стояла Шлёп Нога, Андрей Ханжин воровал, кололся и творил, не выходя из изоляторов, вор в законе Рафаел Багдасарян со своим лейтенантом Фикретом гуляли у Белорусского вокзала с единственным экземпляром в стране автомата «скорпион», оружием спецназа зондер команд НАТО, покрытым специальным составом, не оставляющим отпечатков пальцев, работала кафе «Лира».

Макар с Кутиковым приходили туда насмерть обдолбанные, пели хорошие песни и писали хорошие стихи. В «Сайгоне» в Питере «Зоопарк» давал такой рок, что «Секс пистолз» бы обкончались, обтрухали бы себе все свои пидорские кожаные трусы. Шах закурил новую сигарету, а ведь не предъявишь! Очко закрыто хотя бы стрингами, докажи, что пидор? Если засветил свою дырочку как Боря Моисеев на концерте во Владике, повернулся к залу спиной, снял штаны, наклонился, раздвинул булки, осветитель дал свет, и сбежал, тогда да, а так нет.
 
Бес трава была везде, не только в Хартмонде в Канаде, и это разбивало теорию КОПРОПО, Комиссии OOH по проблемам Посещения. Серьёзные бандиты на Западе полагали, что она из миров Темной башни, если вы знаете, о чем мы тут говорим, если нет, считайте, никто вам ничего не говорил. Наверное, так оно и было. Иначе как Стрелок нашёл источник силы? Арабский мир не без основания утверждал, что она из Саудовской Аравии, где её посадил безумный поэт Абдул Аль-Хазрет.

В Москве лучшая всегда была на могиле Сильвестра, киллер был на кладбище один. Взорваный изнутри пустотой в форме креста обелиск просил, поторопитесь восхищаться Человеком, а то упустите радость, он не отбрасывал тени. Рядом, тесно прижавшись друг к другу, лежали Шуруп, Кот, Фантик, Тарас и прочие, всех, кого Шах когда-то знал, с кем вместе дружил и тренировался. Шуруп, Саня Рыжий отбывал вместе с Сильвестром на Сотке в Тверской области, Тараса застрелили в Бутово на известной стрелке, Шах тогда с ними не поехал, готовился к соревнованиям. Повезло, а то бы тоже лёг вместе с ним.
 
На похороны кунцевского Тараса собрались все члены всех группировок города Москвы, кроме самих убийц. Участники были вооружены короткоствольными автоматами АКМ, о появлении посторонних сообщали по рации, дежурившие в подъездах окружающих домов боевики, прибыли туда рано утром в пол пятого, тогда так было. На кладбище один за другим прибывали воры в законе и авторитеты, настоящие, не такие, как на похороны Япончика, гроб которого несли вполне достойные, но просто бродяги. В отношении лидеров балашихинцев Старостина и Сухого, а также поддерживающих их люберецких Сэма и Мани быстро вынесли смертный приговор, исполнение взял на себя Борода.

Ляпа был за люберецких, через год Бороды не стало. Сидел, общался с Сильвестром в уютном ресторане на берегу Москвы-реки, на минуту отошёл позвонить, живым его больше никто никогда не видел. Имя Тараскина до сих пор хорошо известно среди профессиональных спортсменов, один из всероссийских турниров по греко-римской был посвящён памяти мастера спорта СССР Сергея, проводила его организованная спортивность.
 
- Отдыхайте, пацаны, - быстро сказал Шах, проходя вперёд между могил, - когда-нибудь встретимся. - Он присел на корточки, набрал полные жмени бес-травы и в темпе поехал на могилу Инны. При этом он все время непосредственно визуализировать на своём теле астральную «железную рубашку», определённые санскритские буквы, слоги-семена «биджи», из которых пошёл мир, вначале было слово, разного цвета на разных определённых частях тела. Они испускали свет, красный, синий, белый, жёлтый, зелёный и даже пепельно-коричневый.

Разноцветный свет окутывал энергетическим одеялом части тела киллера, создавая вокруг него яркий, лучащийся световой кокон, непробиваемый для врагов и лояльный к друзьям, на его плечо села птица. Это был ворон, он каркнул ему какое-то пророчество и улетел, Шах мысленно его перёвел, никогда. Когда птица растворилась в небе, исчез и её след, а, может, и следа не было, он так и не понял, ворон предупреждал его, ты больше возможно не сможешь сюда вернуться. Не мертво то, что в вечности живёт, со смертью времени и смерть сама умрёт, старцы всегда были, есть и будут. В своей обители в Рлайхе мёртвый Ктулху спит ожидании своего часа, как Лёша Солдат, он не сгинул, он ещё вернётся, Москва вздрогнет.
 
Когда Ашот с Олей почти подъехали к воротам зоны, крадун вспомнил Розова, если я раб морфия, не надо считать меня дегенератом! Я с отличием закончил школу милиции. Седой освобождался через сутки, информация была точной, о своём выходе из тюрьмы фашист никому не говорил, военная тайна, в последнее время он здорово привязался к Гитлеру. Деньги есть, пусть братва думает, что он сидит! Вернётся, отъестся, разгонит вес желательно до ста пятидесяти, наберёт форму, соберёт пять, шесть своих и ударит по Москве, сначала по Арбату. Это голова, остальной центр руки, ноги.

А потом уже объявит, снова при делах, надо всё делать по уму. То, что он набрался в зоне ума, стал мыслить, как преступник, правильно использовал прступник профессиональный, Мориарти милицейского мира Москвы, серый, незаметный человек в футляре Андрей Розов, жить и не высовываться надо уметь. Дилетанта трудно просчитать, скачок и на дно до скорого, ищи, свищи, авторитет просчитывается на сто процентов. Потому что он уже не просто бандит, вор, или кто ещё, а политик, ему надо каждый день доказывать свой статус. Розов сам был политик, конкуренты, тем более в центре города, были ему не нужны.

Мориарти послал к нему Мату Хари, охранителем в этом предприятии было его самое доверенное лицо, добрый человек, озлобленный на весь преступный мир, Атос. Этот будет, если надо, рвать, майор редко ошибался. Майоры вообще редко ошибаются, на то они и майоры, полковников в любой армии мира куда больше, чем простых сержантов.
 
Конец пятнадцатой главы телепрограмма из детства Киллера

Примечания. (1) См. А. Ивановский, «Движение»