Глава 7

Личность формирует среда обитания, сколько Воров, столько и мнений! Кто-то сказал, правильно, что дали по ушам полковнику, кто-то, что нет, не надо было так торопиться, кто-то вообще был недоволен, не так решили. Оставили жизнь то есть. Половина из тех, кто сказал «не так», искали, кто убил Боцмана?  Как он цеплялся за жизнь, не желал умирать, он слишком много от неё хотел…

Однажды Шах,  когда он проходил по коридору гарнизонной гауптвахты 114й отдельной роты охраны, комендантский взвод на самом въезде в Кабул, начальник старший лейтенант Стрелков, входила в 40ю Общевойсковую, услышал как один пленный моджахед материт его по-узбекски «скинем гюзунюм», сношал я твои глаза. Пленных было много, они сидели на продоле у дверей камер, кто на корточках, кто облокотился.  Киллер шёл вперёд, этот был слева, Шах почти уже прошёл, раздался мат.

— Это ты мне? – по-блатному спросил киллер. Не носи оружие, за которое не готов отсидеть.

- Тебе, собака! - Шах попросил дежурный наряд снять с него наручники.

- Пойдём побазарим? – Вывел во двор тюрьмы, пробил с оборота локтём в прыжке сверху, в тело басмача одновременно вонзили тысячу игл, он чуть не умер. Но больше в адрес разведчиков ничего не говорил, бой на равных, боялся.

Потом в 345ом гвардейском ОПДЛ, отдельный парашютно-десантный полк, слухи пошли, у Сидора в роте есть один армян, кого хошь отоварит. Ребята из мусбата, мусульманский батальон ГРУ, искали его пободаться, любители были, состав отбирался из узбеков, туркменов и таджиков, они стояли в стране почти с начала войны, всё им порядком надоело, а тут веселуха. В 154м отряде был Кямиль Каландаров, чемпион Ашхабада по классической борьбе, здоровья вагон, участвовал в штурме дворца Амина, папа спасал жертвы знаменитого землетрясения, ракетчик, попросил о поединке в контакт, интересовался не-спортом.

- Победишь, не обижусь. Баграм в шестидесяти километрах от Кабула, приезжай! -Мусбаты играли ту же роль в Афгане, что в Анголе кубинцы, «Град» после их зачисток был не нужен.

- Буцкаться без правил? - Киллер согласился, он любил резких, поединку состояться было не суждено, их угнали «на Пешавар», патрулирование горных участков по приказу самого Устинова. «На Пешавар» значило на границу с Пакистаном, паки русских не жалели, чёрный цвет у них символ счастья, на Востоке вообще всё наоборот. Сначала в Джелалабад, провинция Нинграхар, потом на позицию, наши, бывало, доходили до Хайберского прохода, перевал на хребте Сафедхок, «Белая гора», высота 1000 метров, от границы пять километров. Постояли, прицелились в пакистанское солнце и обратно.


Так началась широко известная в узких кругах снайперская дуэль Шаха с Питером Херцогом, закончившаяся гибелью рейнджера, киллер с ним были явно не братья. Старый кот бесславно сложил свою голову в чужой битве, пулю в цельнометаллической оболочке в межбровье он не выдержал… Но по порядку.

Снайпер приехал из одного из центров ЦРУ в городок на западной окраине перевала у подножья гор с труднопроизносимым именем Ландикотал довольно рано. Шах был примерно за три мили, надо было найти русского, зайти для этого в Афганистан. Перед Питером как джин из бутылки возник Массарих, Хамза Баба, отец пуштуских газелей, наверное, смог бы описать их встречу в стихах.

Американец хотел сесть на поезд, где-то прочитал, британцы проложили через проход железную дорогу, идущую с пакистанской стороны к границе, она живописно вьётся по склонам, приводя в афганский населённый пункт Торхам, где заканчивается. Массарих сказал, не так давно все поезда отменили, там, он дулом АКМ показал на свою родину, война. Смерть может прийти в любой момент, какие поезда? Да и вообще он бы не советовал.

- В Пакистане до сих пор могут убить пассажира вагона за дешёвые часы, сэр. Двести километров от КарАчи, две тысячи лет назад, и так будет! 

- Страшна не сама смерть, а её приход, - парировал Питер, уланы не сдаются.

Границы между Афганистаном и Пакистаном в общепринятом смысле никогда не было, это одна страна, Гараид с Питером взяли обычный афганский грузовик, обвешанный мишурой и смешными масками, сопровождали их местные, один скалил окрашеные хной зубы:

- По этой дороге ездил Александр Македонский, сэр! – Поездка была похожа на падение без парашюта.

Люди всегда думают, что самый крутой тот, у кого хорошо подвешен язык, это совсем не так. Американские спец солдаты вели себя в Пакистане как скромные, воспитанные джентльмены, нельзя обвинять в своих плохих манерах французские фильмы. Короткая стрижка, блестящая обувь, люби маму. Когда он читал переведённое на английский резюме киллера, только и сказал:

- Боюсь, что половина этого правда! - Когда ты находишься в лёжке, поджидая того, кто появится, чтобы его застрелить, можно лежать и дрожать от напряжения, сержант был весёлым. Мысленно рассказывал сам себе в голове шутки про ирландцев. Приходит ирландская дочь к отцу, говорит, я беременна, папа спрашивает её, а кто мать. Так легче стрелять, чем когда ты хмурый.

По выходным люберецкие пацаны были в особняке, в остальные посещали качалку. Если надо было кого-то избить, ограбить и прочее, Ляпа вызывал их. Или успокоить чрезмерно разбушевавшегося клиента. Одна чеченка сказала:

- Где моя платёжка?

- Извините, задержка платежа. – Оффшор был на Каймановых островах. – Мы вам с курьером привезём. Чеченка раздвинула губы в хищной улыбке.

- Скажу брату, вас всех тут за ноги на фонарях повесят на Арбате! – Позвали Таню, она протянула ей телефон, вызывай. Чеченка вспыхнула, а может, вы все тут мусора!

- Приедут, увидишь. – Изящество, с которым Таня это сказала, было жёстким, больше вопросов не возникало. После того, как Наташа стала президентом банка вместо мужа, её тонкие черты стали жестокими.  Жестокость — это спокойствие, которое нас будоражит, та ещё женщина. Лицо её было прелестно, и это главное. Она купила себе только что вышедший в продажу «порш» красного цвета и ездила сама, без охраны, кроме Боцмана, ничья жизнь ей была не нужна.

Дефолт в августе 1998го ещё произойдёт, бизнес развалится, через год Центробанк отберёт у Национального пенсионного банка, Наташе придётся бежать от вкладчиков за границу, придётся продать их с полковником квартиру на МКАД за 25 000 долларов, «чёрный вторник» в октябре 1994го банк пережил, дефолт нет, это всё ещё будет. Шаху от «Мост Банка» закажу Кириенко, но он откажется, трудно, опасно и ничего не изменит, девальвация рубля остановится только в конце 2002го, за четыре года она станет пятикратной. Пока всё шло нормально, один раз Ляпа прикурил стодолларовой бумажкой, она отругала его.

- Прошу при мне так не делать! Деньги хозяина любят, их надо уважать. – Ляпа удивился и ушёл, деловая! Ладно. Надо было продать золото. Слиток дьявольского металла урка забрал себе:

- На протезы. – Киллер подарил один Оле.

- Как красиво, господи! – Она увидела на тяжёлом кирпиче три «девятки». Муж попросил, переверни, теперь верно, шестьсот шестьдесят шесть, число Зверя. Жена положила его рядом с книгами Сергея. Не всё то золото, что блестит.

Танцор пережил падение дома Сидоренко спокойно. Чем ещё могла меня испугать его старая новая власть? Что она могла него отнять? Пару сотен долларов всё, что у него было дома, хлеба не проси. В сентябре он хорошо отдохнул, помнится, загорел съездил в Крым. Стране лучше будет, объяснял старик бабкам в поезде, поднимем своё собственное производство.

Конец седьмой главы

Фотография прохода, сделанная афганцами, 1989г.