Кретьен де Труа. Персеваль, граф Грааля

     В центре романа -- противопоставление двух рыцарей: наивного, неучтивого, но доброго душой (интроверт, короче. Несоциализированный от слова "совсем") по имени Персеваль, и благовоспитанного сэра Гавейна. Первый попал в странный замок, увидел там еще более странную процессию, когда перед увечным королем проносили магическое Копье и Чашу, называемую иначе "Святой Грааль". Он не спросил о смысле этой процессии, потому что слишком буквально понимает правила хорошего тона ("Не задавай праздных вопросов") -- а если бы спросил, то увечный король тут же исцелился бы, и вся страна преисполнилась благодати. Эта история до ужаса пресыщена всякими сантиментами (например, потом -- в диалоге с любящей и горячо сочувствующей, невзирая что рассерженной, девицей, к-я к тому же оказалась кузиной нашего рыцаря - выясняется: П. не просто так постеснялся спросить. Это было наказание от Бога за то, что ранее он он разбил сердце матери). Кретьен всячески подчеркивает шок Персеваля, то, что он, невольно согрешив, впал в отчаяние, годами не ходил в церковь (Бог заставил его забыть Бога, -- какова коллизия, а?!) В конце концов бедный парень, соблюдая все ритуалы и церемонии, кается; этим, видимо, и избывает свой грех. ("Быть необщительным плохо", -- как бы говорит нам де Труа, -- "но можно, обратившись к своей совести, как-то жить дальше").
      Что же касается праведника Гавейна, перед ним подобных проблем просто не стоит, ибо он -- цвет рыцарства. Достойный воин тоже попадает в очень необычную крепость, проводит там ночь на заклятом ложе, а утром узнает, что злые чары с замка спали. По тому, как описан дворец, читатель может сделать вывод, что это НЕ замок Увечного Короля -- дяди П. -- и, следовательно, подвиги нашего рыцаря НЕ связаны с добыванием Святого Грааля. Но, конечно, на сам. деле все наоборот. Хоть описания и не совпадают, да и больной король самолично на сцене не появ., по контексту очевидно, что это -- одно и то же королевство, а храбрец спасает его как бы в пику лузеру П.
      Дальше идут еще какие-то приключения Гавейна, но сие уже не так важно. Важна мораль: будь ты хоть триста тысяч раз добрый и хороший в душе -- это еще не делает тебя рыцарем, т.к. о людях судят по поступкам. (Но все-таки нельзя не признать, что чистый сердцем П. очень, ну ооочень симпатичен читателю. Хоть Кретьен и утверждает, что "не с ним" -- в действ-сти он... эээ... не только с ним. Персеваля жалко, но так и должно быть. Если бы его история закончилась хеппи-эндом, грош цена бы ему была как герою.
      Короче, против пошлого и низкопробного "Ланселота" (а тж. совсем не плохого, но, в общем, средненького "Ивейна") -- это уже прогресс. 8-)
      Потом было много подражаний и продолжений ("Передур, сын Эвраука", валлийская повесть, к-рая вообще не описывает похождений Гавейна-Гвальхмая, а сосредоточивается только на воинском пути и героическом становлении Передура ((Персеваля)) -- да, ему не удалось вылечить своего дядю, но он, как настоящий мужчина, отомстил ведьмам, кои некогда в прошлом изувечили старика. (Святой Чаши в этой версии нет -- есть отрубленная голова кузена П., за которого тот, собственно, и мстит. Эта голова, видимо, пришла из других валлийских сказаний -- автор повести плохо помнил оба сюжета, и спутал).
      Плюс еще "Парцифаль" Вольфрама Эшенбаха -- роман, который весь посвящен проблеме покаяния\избытия греха (П. таки удается вернуться в замок к дяде, и он таки спасает заклятое царство, задав сакраментальный колдовской вопрос). Как видим, у ренессансного гуманиста Вольфрама совсем другой подход, чем у куртуазного трубадура 12 в.; д\Кретьена сюжет о покаянии тоже важен, но играет вторичную роль.
      Словом, обычная и понятная ситуация. Продолжения\подражания -- самоценные литературные памятники, изучения всячески достойны но интереса к первоисточнику они, кншн, не затмевают. А смысл первоисточника, как я уже сказал, в этом: осуждение + однако же, и глубокая жалость к интровертам.
      8, 5\10. Если бы Кретьен не посвятил столько времени в конце малоинтересным подвигам Гавейна (лишним д\сюжета), было бы 9.