Глава 2

Быть художником это не род занятий, не профессия, это жизнь, всё твоё бытие, бытие определяет сознание. Никто не ценит того, чего слишком много, с того момента, как ты проснулся, утром зазвенел будильник, и до того, как ты лёг спать, каждое переживаемое тобой восприятие есть выражение твоего собственного вИдения.

Льющийся в окно свет, закипающий чайник, шипение ветчины на сковороде, вуд ю лайк э кап ов ти, в слове «ов» первая гласная не «о», а «шва», результирующий звук, в слове полностью не произносится, любая гласная, на которую не падает ударение может в него превратиться, мисс, жена в халате спускается на кухню, под халатом ноги, которые были у тебя всю ночь на плечах, и они красивые. Если ты ограничишь это словами «я художник» или «поэт», это будет поистине ужасно. С уверенностью можно сказать, что такой вещи, как художник, или художничество, вообще не существует, есть просто искусство. Чего угодно, музыкальное, боевое, бизнеса. Берёшь из ничего карандаш и рисуешь. Слово «художник» не торговая марка.

Проблема двадцатого века в том, что все вдруг стали товаром, наёмниками, каждому нужен ярлык, поэт ты, проповедник или киллер. Даже если мы считаем себя художниками, при заполнении графы «профессия» — это лучше не писать, ты можешь быть самым великим, но это не означает, что надо писать «художник». 

Объявлять себя художником чревато, потому что это означает, что ты ограничиваешь себя исключительно искусством в буквальном смысле как чем-то необычайным и замечательным. Вроде как геи на гей-парадах, дуешься в очко, ну и что? Стал необычайным, нет, обычный пидор. С восточной точки зрения, а также исходя из того, что Шаху говорило его обучение, если ты довёл своё искусство стрельбы почти до совершенства, ты не можешь себя называть вообще никем. Тебя больше нет, ты в нём растворился, у одного японского фехтовальщика спросили, кто ты, он сказал, не знаю. Настоящих мастеров не видно.
 
Когда мы начинаем себя обозначать, я поэт, я музыкант, я художник, скульптор, боец, что угодно, это мешает нам выйти за пределы рамок. Чревато это неврозом, цепляние за глину ради создания горшка, за холст, чтобы написать картину, за музыкальный инструмент, чтобы извлечь звук, за перчатки, чтобы побиться. В теистическом мире мы никогда не видим средств за пределами текущей ситуации, и это проблема. Мы цепляемся за имеющиеся у нас средства как за подтверждение себя, которого нет, поэтому у нас нет никакого пространства для расширения за пределы уже имеющегося.
 
Полковник начал деньгами утверждать свою новую сущность «нового русского» вместо того, чтобы использовать их возможности. Из храброго, бесстрашного воина он стал банальным гедонистом, жить для себя. После нас хоть потоп, кто ж из пацанов такое поддержит? В криминальном мире своего рода коммунизм, главное не твоё, а общее, греть зоны, лагеря, потому и получают с коммерсантов, у братвы выше модальность, нота, на которой она звучит. (Имеется в виду порядочная.)

Например, запрещено получать с вагины, организовывать публичные дома, хотя это прибыльно или участвовать в продаже наркотиков.(Прибыльно ещё более.) Законы старого ВорА, не иметь семью, работы, места прописки тоже кодекс строителя коммунизма для братвы, заметьте, это не антикоммунизм, босяки — это коллектив, да ещё какой! Интернациональный, тайный и международный, босяками были и основатели сицилийской мафии такие как Гарибальди, каждый итальянец в душе революционер, Коза Ностра подрывала Америку изнутри. Шах пригласил Лену в гостиницу «Савой», сердце московского гостеприимства.

Её история началась в конце 19го века на Пушечной улице в угловом доме номер 4, принадлежавшем княгине Туркестановой, сильная фамилия. Там возник немецкий ресторан, называвшийся «Альпийская роза», основными его посетителями были члены Немецкого клуба, расположенного на углу Пушечной и Рождественки (Софийки). Гиляровский, известный писатель и знаток истории босяцкой Москвы, говорил о нём как о самом популярном месте. Там, бывало, собирались и «иваны», и «каины».

Ресторан сменил нескольких владельцев, прежде чем в 1909м году был куплен страховым товариществом «Саламандра», третьим по счету в России, таблички с его девизом «горю и не сгораю» стали привычными для многих московских жителей. Купив дом, агентство решило открыть гостиницу с кафе на первом этаже.  В 1911м году началась перестройка здания, проводимая под руководством архитектора Величкина, большого любителя эклектики.

Роскошный интерьер кафе был выполнен в стиле неоклассицизма. Его достопримечательностью стал великолепный расписной потолок, в отделке которого были использованы неправильной формы ;д;ы;м; и зеркала. По проектам Врубеля был оформлен фонтан в зале отеля, расписаны стены, его учениками был выполнен остальной декор. Если вы не знаете, Врубель был демоном, на перекрёстке продал рогатому душу, она потом съёжилась как шагреневая кожа. Первые гости остановились в отеле в конце марта 1913го год, при открытии его назвали «Берлин».

Вскоре грянула Первая мировая, название поменяли на «Савой» по аналогии Альпами во Франции. Кроме того, поставить на одну ступень с одноимённым отелем в Лондоне, считавшимся тогда символом недосягаемого престижа. Мифологический зверь саламандра стал его символом, образ хвостатого земноводного до сих пор встречается в интерьерах, например, на дне бассейна, маленькая амфибия способна сколько угодно долго жить в огне и питаться им, совсем как бригады 90х. Открытие гостиницы, совпавшее с открытием обновлённого ресторана, было отмечено большим банкетом.

- Всё и тазик! – кричали купцы, гуляя в главном зале, омнибус фирмы «Бенц», доставлял их с вокзала и обратно, 2 рубля 50 копеек в день, 50 $, на транспорт в то время мог потратить столько далеко не каждый. Торговцы заказывали все блюда, объедались, их рвало. Очистив организм под желчь, на свежака вливали в себя литры водки, коньяка и шампанского и снова заказывали. Почки гениев дореволюционной коммерции работали как насосы, желудки лопались от жирной еды, Николай II каждое утро прикуривал от свечи, страна процветала.  Знаменитыми гостями отеля были Есенин, Маяковский, Анри Барбюс, Фёдор Шаляпин, Анна Павлова, Марк Шагал, Жан Поль Сартр и другие.

Он стал местом проведения роскошных приёмов, балов и культурных мероприятий, которые до сих пор остаются в памяти в истории. В 1929м году гостиница вошла в славный социалистический картель «Интурист» и стала одной из четырёх лучших. В этот период в ресторане регулярно выступал джазовый ансамбль «Московские ребята», стиляги, остальные три были «Метрополь», «Националь» и «Княжий Двор». Совсем рядом на Кузнецком мосту стояли такого же рейтинга магазины, ЦУМ, ГУМ и «Детский мир», им была не страшна Вторая мировая.

- Саша потерял берега - сказал киллер, любуясь видом из окна на улицу, он был в чёрных очках и перчатках, «родстер» аккуратно припарковали. Безудержная роскошь лобби-бара «Эрмитаж» очаровала их обоих, у стойки был бармен Петя, который жил в Сокольниках. Он иногда за вознаграждение, за долю малую покатывал на кассе чужие кредитные карты, делал «слипы», поужинал с икрой долларов на 500, отдал украденный пластик Пете и на выход, красота!

Петя накатал на страховочную чёрную «бмв» пятой серии. Её у него быстро отмели и поставили прямо во дворе Петровки, 38 на пару дней знакомые менты в назидание за то, что не делился. (Господь велел.) Помог Розов, вышел во двор, увидел и спросил, это чьё, неужели Ашот прямо сюда доставил, так Петя познакомился с полковником. Думал не пригодится, ан нет, на него наехали какие-то дзюдоисты с севера Москвы, давай работай с нами, бармен набрал номер.

Шах с Синим обезьяну не водили, подъехали сразу, они были на опере с двумя сёстрами из Кемерово в Большом театре, проститутки, выполняли культурную программу, заодно балет посмотреть. Это рядом, проехал Театральный проезд, повернул на бывшую Софийку, вот он, «Савой». Паркуйся и любуйся, «Стоп хама» тогда не было.

- Здорово, пацаны, - первым вошёл Синий, — это наш коммерс… – Лицо у него было счастливым. По лицу его товарища Шаха было видно, в этих горах холодно даже летом. Каждый год, не только в этом году, афганцы.

- Вопросов нет, - разочаровались в своих силах начинающие гении рекета, снег упал на бамбук, тот его сбросил.

- Правильно, а то смотрите, приедет Раевский… - Парни со страхом вышли из гостиницы. Встреча с бывшим измайловским морпехом прибыли точно не сулила. Огорчить измайловских в Москве было раз плюнуть, но плевать приходилось кровью, собирая зубы сломанными руками. Петя принёс сёстрам клубнику со сливками, гран мерси, дай вам Бог вдвойне, чего желаете вы мне.

- Живи, братуха, и не думай, что кто—то про тебя забыл! Друзья друг друга не забывают, а кто забыл, тот не был, - сказал на прощание Синий. Сегодня Петя удивился, Шах пришёл один. Присмотрелся, нет, с какой-то азиаткой.

- Айн момент, лучший столик. Сейчас вас обслужат!

- Я хочу тебя из этого уравнения вычеркнуть. - Лена с ужасом посмотрела на убийцу, через силу изобразила улыбку, не доставляй беде удовольствия. Она больше никогда не увидит дома? За что?.. - Не волнуйся, не в этом смысле. И за воровское не буду тебе объяснять, нашей жизнью ты не живёшь, ей когда-то жил твой папа. Звать тебя в неё бессмысленно и не нужно. Я считаю, Лен, всё надо по умняку. Если он не наказал Боцмана за Синего, думаешь он впишется за тебя если что? Девушка, а вот грузить нас не надо, - у их стола почти пять минут стояла официантка. – Мы как решим, так закажем. Мне пока «арманьяк», а девушке водки, водки, да? – Официантка, виляя бёдрами, удалилась.

- Он мне никогда не говорил, что хочет мстить Боцману, говорил, ле хаим, будем жить! Кстати, а что с ним? С Юрой? Я его не знала. И ещё малиновый торт с фисташками, хорошо? – Шах щёлкнул пальцами.

- Исчез, ищем, найдём, но не в этом дело. – Он всегда говорил так, когда что-то объяснял, но не в этом дело. -  Наташа столько сделала ему, он её бросил. С тобой любовь морковь... Когда-нибудь он тебя бросит. Это как кого-то сдать в ментовке, его сдал, точно так же сдаст и тебя, и всех. Твой отец не сдавал никого, сам решал проблемы.

Лена подняла голову, посмотрела на лепнину на потолке, когда-то в зале стояло чучело медведя… Она внимательно слушала киллера, она вообще умела слышать. Они, киллер и она, не только когда-то были вместе – были, она вся текла, исцарапала ему спину… - она его уважала, было за что. Он был прав, полковник утратил чувство реальности, фраза «потерял берега» была именно об этом. У неё тоже так было, связь с остальным миром однажды вдруг оказалась прервана, она целый год не могла ни с кем подружиться. Произошло это, когда она приехала домой в Забайкалье из Китая, где была переводчиком. Одыбала, пошла работать администратором к местным, арестантский уклад един. Иногда в кафе заезжал Ведёра, ему дали двадцать девять, хороший Человек.

С одной стороны, ей было жалко Сидоренко. Он был старым, больным, сумасшедшим, вконец запутавшимся человеком наконец, но нашёл одну связующую нить, свой талант, своё творчество, свою лебединую песнь, любовь к ней, и потому старался за это держаться. Наталью он давно разлюбил, так бывает. Подозревал, что та ему изменяла. (Изменяла…) С другой стороны, надолго ли? С третьей, она понимала и ребят, у неё

папа сам был такой. Пока не начал работать на администрацию, нормальный авторитет с богатым прошлым, как и на чём его сломали, она не знала. (На ней, сказали, пошлют к дочери отморозков, те её изнасилуют.)
 
Полковник пытался установить связь с остальным миром, демонстрируя свой бизнес-талант братве. Он рассматривал его как спасительную благодать, как брошенную утопающему верёвку, это был его последний шанс после увольнения из органов. Делал он не совсем правильно, бойцам, да и жене, нужны были не только деньги, но и отношения. Это, как если бы Шах после того, как к нему ушла от Сергея Оля, перестал бы с ним общаться, такого поэт бы не понял и не простил. Одно дело женщины, другое мужская дружба. Тот, кто разорвал дружбу, установленную с детства, хуже опущенного. Это даже не враг — это не человек. Люди так не поступают, тем более, Люди, полковник пал жертвой собственных амбиций. Официантка принесла заказ, ешьте, пейте, гости дорогие. Всё счёт заведения!
 
Кроме того, в последнее время Александр стал очень нервным. Он много пил после полового акта, по преимуществу крепкое спиртное. Невроз — это то, что создаёт препятствия для правильного и полного восприятия мира явлений, которое должно быть у истинного бизнесмена. Так сказать этап, предшествующий прикосновению к торговым переговорам и возможному контракту, очень простой, мирный и прохладный, свободный от гнева, полковник почему-то был всегда на всех сердит. У него, фигурально выражаясь, был приапический синдром, все время стояк, организма в спокойном состоянии у него не было. Полковник горел…

Эта была ещё одна причина почему Лена не хотела выходить за него замуж. Её будущий муж должен быть пусть экстравагантен, но адекватен, например как её бывший босс Эдик Иконников, брат некогда занимавшего одно из высших мест в криминальном мире в преступной иерархии Святого, высшую меру Эду заменили на пятнадцать лет наказания, Лена чувствовала себя сопричастной. В енисейских лагерях он казался улыбчивым и простым, самое высокое в мире искусство… К сожалению, он был занят, у таких всегда верные и хорошие жёны. Жена брата Святого называла их «девочки», хозяйка. Есть два вида подарков, я и мне.
 
Основным препятствием для ясного восприятия мира является беспокойство, которое не даёт нам взаимодействовать с самим собой или с ним, из этой тревожности возникает ощущение жара, мы словно вошли в нагретую комнату, астма, клаустрофобия и отсутствие свежего воздуха. Это заставляет нас терять свои чувства, которые в любви главное. При полном жаре мы не можем видеть, не чувствуем ни запаха, ни вкуса, ни противника, не слышим, ничего не ощущаем. Наши чувственные восприятия анестезированы, это огромное препятствие для любой работы. Никогда не надо дёргаться, Лена боялась стать продолжением его невроза. Азиатки любят покой.

Чтобы быть гением в бизнесе сначала надо вернуться к самому себе, Рокфеллер, потом учить этому, остальное не профессионально. Украсть часто легче, и деньги те же, и не надо политэкономии, но это не бизнес. Это не вопрос таланта, найдёшь себя, он автоматически в чём-то будет, каждый из нас умеет делать что-то одно лучше других, Толстой тоже был своего рода снайпером. Ответ на классический американский вопрос, если ты такой умный почему ты такой бедный, звучит так:
 
- Себя не нашёл! - А Ротшильд нашёл, нет вопросов и нет препятствий.

Любое мастерство одинаково, ничего не происходит, поэтому происходит всё. Подлинное искусство всегда не-деяние. Настоящий воин говорит правду, настоящий бизнесмен не кидает, ему это не надо. А аферист есть аферист даже если он технически прав, даже если он армянский, по афёрам армяне первые. Калиф на час — это не коммерсант. Нельзя слёту хвататься за лёгкое решение ради того, чтобы заработать кучу денег или сделать себе громкое Имя, в нас должна быть глубинная целостность поддержки общества. Только таким может быть единственно верный формат творческой коммерческой деятельности в любом государстве. Полковник всё профукал, весь шум вылился в свисток.
 
Лене всегда хотелось от мужчины даже не денег, они сегодня есть завтра нет, дело наживное, а доверия и расслабленности, быть мягкой в его руках как пластилин. Такой, с которым она могла бы быть с миром совершенно искренней, такого многим женщинам хочется. Если девушка сама делает первый шаг, поверь, ты ей реально дорог:

- Так хочется встретить рассвет с тем, о ком постоянно думаешь перед сном. - Ну да ладно… Уже поздно возвращаться назад, чтобы все правильно начать, но ещё не поздно устремиться вперёд, чтобы все правильно закончить, папа так учил её.

- Мы предложим ему переписать особняк на тебя, сделаем предложение, от которого он не сможет отказаться, а ты должна согласиться, по рукам? Сделку заверит Шифман. – Киллер не шутил. Не уверен – не обещай. Нет ничего хуже, чем быть фуфлогоном.
 
Конец второй главы