Глава 15

Жизнь всегда о чём-то ином! В криминальном мире чаще всего надо меньше говорить, больше слушать. Из всякого исключения есть правила, которые его и подтверждают. Иногда промолчать нельзя (или сказать «нет») , всё сложно. Ляпа вышел на крыльцо особняка, смотрелся он как православный святой. Столько золота…
 
- Яте одну загадку загадаю, уважаемый? - Атос в сопровождении Архипа остановился у ступенек, Архип ждал свою вводную. Со стороны это выглядело, большой отец ведёт наказывать своего ребёнка за то, что тот нашкодил. - Едешь на поезде, поворот, справа мама, слева друзья, развилка. Прямо нельзя, куда повернёшь?
 
- А, - Атос махнул с чисто армянской грустью рукой, - ещё скажи, босиком по хате пройдёшь, замастился!  В дом пригласишь или нет, бросишь полотенце? Или так и будем стоять, я нижний, ты верхний? - Ляпа засмеялся.
 
- У меня на мужиков не стоит, проходи! Хозяйка только отъехала. - Атос опять махнул рукой, зачем ему она, он на них насмотрелся.
 
- Хорошо, что не стоит, - сказал Атос, - кругом одни пидоры!  - Глаза у Архипа внезапно стали пустыми и свинцовыми. - Имею в виду на Арбате, пройти невозможно. Я думал…
 
- А ты не ходи, ты ездий, - Ляпа махнув ему вниз со ступенек рукой, индюк тоже думал, в суп попал, глухо звякнул о золотой «ролекс» золотой браслет, - Шах, отдай ключи от машины! -  Шах броском кинул вверх ко входной двери связку ключей, не глядя, её поймал Архип, вежливо протянул аре, на, бери.
 
Специальная оперативная группа майора Розова, конечно, видела всю сцену знакомства Шаха и Атоса, она была вполне шекспировской. Они сидели на втором этаже ресторана общепита «Ёлки-палки», окна которого выходили прямо во двор особняка, он был как на ладони. Разумеется, сцену записывали, если бы связного стали убивать на улице или во дворе, через три минуты переулок бы запрудил свой центральный ОМОН.
 
Парни качались в зале в двух шагах от Петровки, взяли бы всех как Мансура, была такая история, один авторитет делал ремонт,  держал заложников напротив их здания в своей квартире, одного в камине сжёг, второго в окно выбросил, при задержании его застрелили. И не застрелить не могли! Пока группа захвата наблюдала за происходящим, трудовые будни, человек ко всему привыкает.
 
- Прыжок профессиональный, - сказал Дольф, - лягнул так, чтобы не убить, и так резво, это Шах? - Он впервые увидел киллера, давно хотел познакомиться. Сам когда-то занимался боевым каратэ и самбо, даже что-то там разбивали, потом арестовали тренера.
 
- Он, - сказал Натаров. - Ара пострадал за наше дело.
 
- И за свои деньги. Сам? Я думал, он крупнее. - Младший Олень улыбнулся одними глазами, легендарная личность в определённых кругах (+ 100, Чечня, снайпер).
 
- Ара сам, наверное, зашёл с бубей, у него язык острый, а характер борзый. - Старший Олень сделал движение к окну, приблизить камеру, Паша осадил его, дурак. А если он уже на чердаке, этот Шах? - Недавно знаешь, что выдал? Пошли с ним к одной на день рождения, за столом сказал, в задний проход всем нравится, болтун. - Опера рассмеялись здоровым мужским смехом.
 
- А ты что сказал?
 
- Хаха, - говорю, - насчёт всех ты попутал!
 
— Это он, - сказал Паша, - наверное, нервничал. - Все опять засмеялись.
 
- Да не, он нормальный мужик, - сказал Дольф, - я с ним на рыбалку ходил, маму мою учил лепить виноградные котлеты, долму то есть. Он просто криминальный.
 
- Мы все криминальные, - сказал Паша, - Олень вообще злодей.

Как они все вместе раньше шутили, дурковали! Шли куда-нибудь в кино после дежурства, набирали кока-колы, попкорна, бигмаков, садились на самый верхний ряд там, где онанисты, в середине фильма по команде «раз-два-три» бросали это всё вниз, на кого Бог пошлёт, и выбегали! Весёлое было время… Один раз Олень в бане голый с автоматом в «лифчике» с патронами всех гонял, прыгайте в бассейн, шнеллер, шнеллер… Отряд у нас боевой, единица сама в себе. Если не Ленина, то Сталина, айне флахматухен.
 
- А эта рама, - спросил Дольф, - Архип? На такого только с ломом.
 
- Ага, - Паша кивнул, - а вон там Заяц с Дрюней по кличке «Челюсть», а там Фис, - одинокая фигура в углу двора пинала изо всей силы мешок ногами с силой Тайсона. Кучерявый Дрюня копался во внутренностях «хаммера».
 
- Андрей Ивантьев, Лёша Фетисов, - сказал старший Олень, - оба в розыске, так они ж ивантеевские? При чём тут любера? А где Миша Коржов?
 
- Правильно, - сказал Паша, - вернее, пушкинские, и Тигран, сын Акопа, там много армян, и Соколята, два брата вроде как вы, Олени. Миша держит «Автогарант» в Новокосино, на службе. Люберцы это движение, а не места, геополитика. Как Украина. – Дольф вздохнул. Если что, заодно бы и Мишу, и Киев взяли.
 
- Так что ж получается, армяне на армяне? - Дольф смотрел как их знакомый заходит внутрь. Вроде помирились.
 
- Шах — это не армяне это, афганцы, - сказал Паша. - И серьёзные, поверь.
 
- С той недели уже любера, - сказал Дольф. – Дожили! Мы будем жить теперь по-новому… Слушай, - он обернулся к старшему Оленю, - если махаться будут «Дюна» и «Любэ», на кого поставишь? Будешь болеть?
 
- Я думаю, победит «Дюна», - сказал Паша. – Долгопрудненские, Богута. - Настроение у него было серьёзное. Он вообще был серьёзный. Недавно встал в очередь на двухкомнатную квартиру, метро «Отрадное». Прикупил левый «пээм» без номеров. Негодяю в лоб, потом выкинуть. - Там этот толстый, «Коммунальная страна».

- Коля Расторгуев в драке тоже не подарок, - сказал Олень.
 
- Рыбкин сидел, - сказал его брат, - «Малыш».
 
- Высоцкий сидел, - ответил старший. - Его там уважали!
 
- Высоцкий был героиновый наркоман, - младший сделал страшные глаза, огляделся по сторонам, - как наш шеф.
 
- Сам ты наркоман, - сказал Паша, - у него что-то со здоровьем, болит. - Через десять минут не выйдет, - добавил он, - я звоню ему. - Выйдет, взмахнул рукой старший Олень, кому его валить надо.
 
- Ты где отбывал? - спросил Ляпа посланца мафии.
 
- Много, где, - сказал Атос. - С Горячеводской. Малолетка союзного значения.
 
- В России?

- В 80х на Тобольской, в 80м – 82м.

- Кого знал? С кем двигался?

- В основном с Ишханом на спецу, 50я камера. Ещё Кока, Зурик, Вова Чиня, Ишхан был ленинаканский. Вагиф ещё был, Гого, Крестик, их ломали. Кто ещё? Муса, Ахмед с Чечни, Князь амурский, от славян Толик. Князя потом зарезали. Голим был из Комсомольска, Исак с Камчатки, с Иркутска Свист. – Он хоршо помнил имена. – Чапаёнок ещё был, но то мусора. Боец потом заехал из молодых, на Тулун пошёл, Паата куда-то на Хабаровск. Шах ведь ваш там был в зоне? Байц ду анирав этот… Спортсмен. В любви мне объяснялся на воротах, вратарь. Карантин мне устроил, он лохмач, а я жабер.

- Там, он ещё и снайпер. – Атос слегка поёжился. - На чьей стороне ты был в войне Воров?

- За старых, как на чьей… С кемеровской пришёл Коростыль, со свердловской Дмитриёнок. – Ляпа улыбнулся, армян пользу приносил! Жаль их первый подхватил Розов.

- У меня близкий был Силыч, давно уже. – Он хлопнул Ашота по руке. – А Симон? Вообще не признавал никого!

- Не признавал, - подтвердил Ашот. – И их никто не признавал. Слушай, у меня мало времени! Андрей передать просил на словах, он за вас, а не за афганцев в этом деле. Если что, можете рассчитывать, я его доверенное лицо, звони мне, я с восьми всегда на Арбате. – Ляпа встал, подошёл к сейфу, тому самому с большим количеством ящичков, который так приглянулся Боцману, Ляпе тоже, перенёс из подвала Архип в одно лицо, достал бутылку миндального ликёра «Амаретто Дисаронно», 1 L.

- От нас в подарок Андрею! Классика.

- От души! Проводи, - попросил Атос, - время.

- Не вопрос, - Ляпа вышел в коридор, - Сергей, проводи его! – Сергей вышел. Он писал стихи. Их можно написать на коленке, это вам не проза.

Не отпускал обоймы три,
загнал меня на перешеек,
но сам себя перемудрил,
сработав на опереженьях.
 
Это стихотворение он назвал «Снайперская дуэль», посвятил Шаху, Шах одобрил.

- Арутюнов. – Ашот пожал руку. – Гражданин, поэт. Звать Сергей.

- Хай эс? (Ты армянин?)

- Хай э, байц хаэрен ми кич хосумем, ес апрумем Москва-юм, хамарья чем хосум хаэрен. – Я армянин, но по-армянски говорю чуть-чуть потому, что живу в Москве. Это всё, что знал Сергей на своём языке, папа учил, должно хватить. Шах услышал, смеялся, у тебя на армянском такой же акцент как у меня на японском.

— Это не страшно, - сказал Атос, - человек есть человек.

Сергей посадил его в «бмв», Атос завёл машину, подмигнул, ласточка, дал по газам, через миг капля «бэхи» исчезла в кишках города. В детстве он как все армяне мечтал стать шофёром дальнобойщиком. Угнал грузовик в совхозе 50 лет Октября и сел. Отправили в ставропольский край в Горячеводск, загрузился за воровское. Так и покатило. Всю жизнь мучался за арестантов, равные права всем.

Машины он не просто воровал, сами ехали, куда надо, он с ними разговаривал. У каждой вещи есть разум и душа, нам они кажутся неодушевлёнными. Предметы тоже могут раствориться в свет, основа-то одна. Куда ушли башни-близнецы после атаки на ни в Нью-Йорке? Они не перестали существовать, а превратились в пустоту… Откуда и возникли.

На первом этаже «Ёлок» со своими солдатами сидел Волчок, они были просто одеты, чтобы их не узнали, так, фраера. Они видели, как из двери особняка вышел Арутюнов с каким-то мужчиной. Волчок достал из кармана рацию.

- Здесь этот, к которому та в квартиру лезла, за которую погиб твой. – Он звонил казанским. Все, «Хади Такташ», «Квартал», «Тяп Ляп» и «Киноплёнка» очень хотели узнать, кто отправил на встречу с Аллахом раньше времени их Алигарха. Славный ведь был пацан!

- Сколько с нас? – Волчок подошёл к кассе и внезапно изо всех сил ударил бармена снизу вверх под дых. Тот согнулся, посинел, офицер распрямил его коленом в челюсть, халдей ушёл под стойку. В роте Боцмана было как? Чикатило, планка задана! Всё, что до неё или вровень, жёстко, выше неё жестоко.

Ударил он не от ненависти, кассир ему даже нравился, молодой парнишка, а от энергии, пёрла. Когда в человеке излишек радостной, задорной энергии, её надо куда-то надо деть. После ударов наступила тишина и опустошённость как после близости с женщиной, можно было начинать думать. Кто всё-таки убил Боцмана? Где? Полковника в расчёт он не принимал, не тот масштаб личности.

Услышав звуки внизу, старший Олень оторвался от безалкогольного коктейля.

- Пойду схожу вниз посмотрю, - он расчехлил «ремингтон», спустился. Поднялся обратно смущённый.

- Какие-то хулиганы! Услышали мои шаги и исчезли. Даже деньги не взяли. (У каждого из хулиганов было по 200 прыжков.) – Паша набрал Розову.

- Гнездо, гнездо, я птенец. Конец миссии.

- Свободны, - сказал Розов, Атос ему уже позвонил. Какие парни, всю жизнь таких искал! Даже голову отпустило. Доктор сказал, обязательно нужны положительные эмоции. Вечером ореховский «мерседес», про который говорил майор, уехал с автопоездом в Грозный, 140й купе светло-оливкового цвета, Аллах дал, Аллах взял, как сказал бы Руслан.

Конец пятнадцатой главы