Глава 14

Чародейка, словно прочитав его мысли, засмеялась. Диадема из мелких монет затряслась у неё на голове. Торговцы, которые ими платили, уже давно на дне озера.

- Если ты телепортируешь Шаха сюда с помощью птиц, ты погибнешь, ты знаешь это? Как может смертный выдержать огонь бес-травы!  Костёр должен быть огромный. Пойдём, я тебе покажу. - Отец Боцмана облизал пересохшие губы и задержал вдох. Говорят, она может видеть и менять будущее.

В её жилище, кроме лежака, покрытого шкурами, имелся ещё очаг, рядом с которым были аккуратно сложены небольшие поленья. Посреди хижины стояло два маленьких и один большой чурбан, заменявшие стол и стулья, склеенные из человеческих костей. Она встала, в одно мгновение оказалась рядом с маленьким каном, на котором спала, глиняной печкой, и подбросила туда хворост. Эту печь нельзя перетапливать, сгорит к ****ям.

- Огонь...Бросишься в него, и тебя нет. Ничто не поможет всё тайное. Зажёг бес-траву, спасения нет. Выкинув ноги вперёд наподобие ножниц, старик вскочил.

- Давайте я вам помогу!  Если вы мне откажете, я всегда буду носить траур. Кого для вас убить. - Она подошла и неожиданно сильным движением руки отодвинула его в сторону, почти оттолкнула. Держащий почти любой удар отец Боцмана чуть не упал. Концентрация энергии в одной точке. Она мастер?  Конечно! Чародейка была мастером боевых искусств, она смотрела на него. Глаза её начали отливать маслянисто-красным коралловым цветом.

- Тебе не дозволено быть со мной долгое время, благодарю, что приехал. – Отцу боцмана показалось, между ними пробежала искра. Ничего странного, когда совершаешь недозволенные действия, страсть выходит из берегов, как озеро в летнюю пору. Чародейка постучала по полу пяткой, словно освобождая старика от его фантазий.

- Я замужем за королём гор. Много времени у тебя нет... На, прочти.

Она взяла с инкрустированного перламутром большого треугольного чёрного стола тяжёлый запертый на замок красный ларец из красного дерева. Такое, говорят, в воде не тонет... Судя по всему, замок был залит медью много сотен лет тому назад, может быть, даже тысячелетий! Отцу Боцмана было всё равно, не за тем пришёл.

На торце хорошо знакомыми ему по изучению древней шумерской поэзии, старик был поэт, клинописными иероглифами было выгравировано следующее: «В третью стражу третьего дня третьего месяца третьего года третьего цикла некто из рода Логиновых
после трудного путешествия и полной утраты имущества, здоровья и всех родных откроет этот краснодеревный ларь.»

Старик-отец вздохнул, понятно. Миры если перекрещиваются. Одно есть всё, всё есть одно. Чем-то надо жертвовать, у него сыном. Витя погиб, чтобы он спокойно жил здесь.

Ключ был ему не нужен. Старик медленно сжал ладонь, импульс. Этим движением он ломал череп корове средних размеров и панцирь черепахи, клал руку на голову животного и сжимал, проходя через его кости и кожу, как лист бумаги, пока пальцы не сомкнутся, выдёргивал кулак. Потом долго вытирал кровь животных, от коровы красную, от черепахи белую. (Интересно, черепахе так же больно?)

Дерево глухо хлопнуло, совсем как кости коровы или панцирь, и разлетелось. Отец Боцмана увидел внутри свёрнутый в рулон сухой пальмовый лист. Чародейка внезапно и неожиданно быстро, словно по воздуху, оказалась возле него и провела острым ногтём по жёсткой трёхдневной щетине.

- Меня зовут Лилит, - сказала она. - Посмотри на свет, друг мой! - Когда она говорила, она растягивала губы, медленно выговаривая слова, словно с больным и слабым ребёнком, словно её никто не слышал. Или по крайней мере, слышал, но не понимал.

– Посмотри...

Отец Боцмана поднёс трубочку к очагу и всмотрелся, золотом по синему, тангутская вязь. Тангуты...Великолепно владели двумя мечами и эзотерикой. Теперь и племени этого уже нет, Бог всех уничтожил. Слева направо и сверху вниз какие-то стихи.

- Что это значит? – сказал он. – Полный бред! – Политрук, погиб на войне.

Лилит приблизилась к отцу Боцмана. Её лицо вдруг стало из белого совсем темным, а глаза зелёными, зелёный цвет мудрости. И коричневые зрачки, когда зелёный сгущается, он переходит в коричневое индиго.

- Давай погадаем?

- Киллер! - На воротах особняка как огромный зловещий вратарь стоял Заяц, пуленепробиваемый жилет на голое тело. - Тутя какой-то штемп! - Он махнул рукой с битой с автографом самого Арнольда, 5000 $, Америка в сторону спортивной «бмв». - Чёрный. - Шах встал со шпагата, он в нем отдыхал, вышел.
 
- Сенсей нирей, вон цес? - сказал крепкий парень в модной кожаной куртке с меховой оторочкой, не Турция, деловой. – Надо поговорить, закончился ваш спорт. - Шах сначала подумал, что ослышался, покачал головой, заложило уши, потом пришёл в себя.

- Инча илял? (Что произошло?) Это у нас тут такой дерзкий?

- Воч инч, - сказал авторитет, - ничего. Говорю, ваш спорт прошёл.

- Лав митке, - сказал Шах, — это ты решил?

Он прыгнул к кавказцу, развернулся в воздухе спиной, не сильно дал проверочный, вдруг спортсмен. Прыгал высоко, а бил низко, пяткой в корпус «уро уширу» сверху с оборота, фанеру к осмотру. Нога к подбородку и потом точно назад прямо в грудь, голову вниз, смотришь. Легонько, чтобы не покалечить. Парень, он стоял перед дверью «бмв», машина низкая, растопырил ему навстречу руки, словно хотел обнять, принял ногу в душу. Он кубарем перелетел через дверь, кроссовки выше головы, сел на жопу. Проехал с метр по асфальту и остановился, вылупил глаза как Гурвинек, на землю высыпались:

пистолет 1 шт., газовый,
связка ключей 2 шт.,
мобильный телефон 1 шт.,
жевательная резинка 1 упаковка,
презервативы 1 пачка,
паспорт армянский 1 экземпляр,
медальон для ношения на шее с крестиком 1 шт., порвался.

- Тычо, додик, - сказал он, - рукам воли не давай?! Мне цепочку мама подарила! - Он перевернулся на живот, встал на четвереньки, начал всё собирать, рассовывать по карманам, чертыхаясь по-армянски. Шах быстро обошёл дверь, отбросил газовый носком ноги в сторону.

- Мы не в тюрьме, а? Запрет на кулак там! Я мог бы тебя сейчас…

- Убить, - заворчал Атос, - каждый день слышу, сила есть, ума не надо? Воровать не умеете! Среди бела дня убивают честных бродяг.

- Всех убивают, - улыбнулся Шах, - не только честных! Инчес узум? Что хотел?

-  Чем узум вообще ничего, - сказал крадун, - ду гидес а хаэрен индиц лавес гидум? Ара, тебе что, кажется, что ты лучше меня армянский знаешь? Литературный? Где Ляпа? – Он отряхнул с майки след от ботинка Шаха.

- Нет, - ответил Шах, - я своё имя прочитать не могу, знаю только слово «Арарат», коньяк, я деревенский, - показал взглядом Ашоту из на двор, там. Тот, качая с разочарованием головой, пошёл внутрь особняка, нет культуры!

- Помощь нужна? – Заяц стал участлив. – Руку?

- Не надо, - Ашот обиделся, так вообще бы не познакомились, кто я и кто они? Шах сел за руль его машины, мигнул фарами, дверь открылась. Боксёр толкал её изо всех сил, Заяц одной рукой.

- Посмотри, Архип, - сказал он, - а этот армян получается наркоша.

- Не, не, - повёл плечами Атос, - я не наркоман, Ляпа где? – Повторил он.

- Не знаю, как не наркоман, что не спортсмен — это факт, - сказал Шах, - говори, зачем? Ляпин здесь. Сколько у тебя отсиженных? - Двум смертям не бывать, а одной не миновать.

- Я от Розова, пятнадцать. Артура Назарян моей сестре баджанах (муж), ленинаканские.

На минуту наступила тишина, у всех пропал боевой задор, была ситуация, стала ситуёвина. Команда Розова была у бандитов в статусе «беспредельщиков», милицейские братки. Не оборотни в погонах, но… На Петровке свой следственный изолятор, как ворота за тобой закроются…

Ленинаканские была одна из самых сильных ОПГ в Армении. (Франция, США.) Свой язык, вместо «чем гидум», «не знаю», говорят «чидэм», быстро говорят, никто не поймёт! Армянский магазин «Запчасти» на Арбате не платил никому, так же, как и автосервис. На сходки не являлись, сами наказывали своих, этнические ОПГ дело тонкое. Они были нужны Розову, а не он им!

 В городе армяне вели себя спокойно. Вкладывали деньги в кино, ходили в церковь. Сам Атос был прописан о адресу Кутузовский проспект, д.1., рядом с сильными мира сего. Ляпа в кабинете полковника смотрел телевизор.

- В своей квартире убит молодой люберецкий авторитет, известный своей жестокостью. Предположительно, поводом для убийства послужил передел сфер влияния. В квартире обнаружено большое количество сильнодействующего наркотического препарата героина более шестнадцати килограммов. По имеющимся данным, он занимался контролем и поставкой в Москву наркотиков из Средней Азии, убит выстрелом в голову из пистолета «Макарова». – Ляпа был разочарован.

- Архип, вычо, - Ляпа бросил на экран, «Реал Мадрид» там резко начал футбол, выглянул в окно. - Я же вас просил? (Только пообщаться.)

- Он сам, - заверил его гигант, увидев в окне бритую голову Ляпы, - после разговора, Ляпа, во двор сходи, Шах тебя зовёт! Приканал чёрт какой-то, говорит, от Розового, чей-то родственник. С киллером они что-то там на своём.

- На какой машине? – спросил Ляпа. Это было важно.

- На деловой! 325я, какой там движок, не знаю. – Час от часу не легче, урка сунул ноги в тапочки. Теперь и Розовый! От судьбы не убежишь.

Старший опер Розова Паша набрал номер.

- Дольф? – Чемпион милиции Москвы по спортивной ориентировке, похожий на Дольфа Лундгрена, снял трубку.

- Бросай титьку, часы, трусы, бери табельный и своё нарезное! - Дольф жил вместе с мамой в хрущёвке в двушке, бывший омоновец.

- А что не так?

- Ноги в руки на кукушку спасать армяна. Поехал в дом ужасов.

У оперов на Арбате напротив пивного бара «Ирландский дом» была конспиративная квартира, там работали с агентами, источник сообщает, псевдоним, деньги, расписка, но чаще с ними калдырили, сильно пили, иногда до взаимного просветления. Кто кого вербовал, было не известно.

– Я поехал за Оленями, встреча в два. - Братья Олени жили в милицейском общежитии на «Щёлковской», в просторечии на Щелчке. Сами из Монино, десантники. Когда искали рецидивиста, увидели его в столовой на Маяковке в гостинице «Пекин» на втором этаже случайно. (Случайностей не бывает.) Похож по описанию, плащ, шляпа. Младший растолкал очередь, подошёл сзади, схватил с подноса вилку, воткнул ему в икру без предупреждения, вошла по ручку, задержали, он. На старшего какой-то гражданин, увидев это, опрокинул поднос с едой, иностранец. Сказал:

- Айм сорри! – И… ушёл. Это было всё, что он сделал. Мы в дерьме, они в белом смокинге.

- Повернулся и ушёл! – скрежетал зубами старший Олень. – Запытаю. – Он был не злопамятный, злой и память хорошая.

- Грохнул Юру Боцмана, шеф в экстазе…

- Так он же Виктор? Числится пропавшим без вести, вчера сводка. Может, живой? Где-нибудь зашифровался?
 
- Виктор, - Паша закрутил руль, погоняло «Пиночет», - имя в Афгане дали «Юра», любил солдатам говорить «осторожней», из фильма фраза… Осторожней, Юрик! В цирке. Грохнули, иначе чего? Сказал, ждите. Сказал, Ару послал к ним. –  Оба засмеялись. Пал Андреич, вы шпион? Андрея Розова Павел Натаров знал давно, ещё с тех пор, как он стоял постовым у райкома КПСС на станции метро «Перово». Потом с отличной характеристикой пошёл в МУР.

В РУОПЕ он иногда пересекался с полковником Сидоренко, друзьями они не стали потому, что у них были разные взгляды на коммерцию. Полковник считал, мафию надо взять и возглавить. Розову это было не надо. Он сам был мафия.

Конец четырнадцатой главы