Глава 13

Мы все когда-то где-то нарушали закон, не правда ли, наш читатель? И как-нибудь, и где-нибудь, в белую в России не живут. Наше незаконное прошлое аккуратно упаковано в старый чемодан, как готовый сюжет, мы все боимся его открыть. Зря, не надо! Пусть было как было, или никак не было.
 
Уезжать за границу на самом деле надо за рубеж самого себя. Выйти за пределы своей личности, за грань, чтобы увидеть в себе сверхчеловека, знаменитое правило Оямы тысяча спаррингов в день с новыми, сменяющими друг друга противника, как раз об этом. В реале сто, Шах их провёл. За сутки в Японии он сразился ровно с одной сотней противников в режиме боев без правил до нокаута настоящего или технического, 98 он победил, один проигрыш, одна ничья.

Проиграл по очкам, почти не мог уже двигаться, атаковать, только защищаться, ничья сломанная ключица, сражался с одной рукой. Он получил сразу третий дан и три месяца в больнице, третий дан это высший, остальные дают за вклад в развитие каратэ. Первый удар самый страшный. Но он же и освобождает, каратэ это круг, из которого нельзя вычеркнуть ничего. Это вера, а любая вера делает свободным.

- Годзин-то велик, - качали головой распутные японские женщины, на улице могут присесть перед мужчиной на корточки, сделать ему то самое. Все хотели прийти к нему в квартиру, жена китаянка стойко держала оборону. Но одно дело японские, другое дело армянские. Секс был для киллера смыслом жизни, а смысл вещь интимная, нечего другим в душу лезть, тем более в неё смотреть.

В юности один известный японский писатель решил учиться литературе, его педагог был очень строгим. День за днём он заставлял молодого человека читать один и тот же отрывок из «Тайкоки» драмы времен великого реформатора Тоётоми Хидэёси, XVIй век. По сотне раз в день бедняга повторял одно и то же. А учителю все что-то не нравилось, и так почти год. Он не позволял ученику прочесть хотя бы одну строку следующей главы. В конце концов замученный юноша решил, что выбрал не ту профессию. Он отправился искать счастья в древнюю столицу Киото. Ему пришлось заночевать в гостинице, в тот вечер там проходил декламационный конкурс чтения.

Молодой человек решил принять в нем участие. Он вышел на сцену и прочёл тот самый отрывок. Когда он умолк, к нему подошли организаторы, это было великолепно, как ваше имя, вы знаменитый актёр? Молодой человек уже и сам понимал, что сглупил и погорячился, он вернулся к своему педагогу. Потом он стал звездой. Своих наставников Шах не предавал.
 
- Надоели мне все эти замуты, - Розов повернулся в профиль. - На Арбате и так порядка нет. Маза в том, что вставать на ножи с кем-то я не хочу. – Закат на Петровке был божественный… Скоро доберётся до Трубы. Самого большого перехода на

Пушкинской, там стояла на панели знаменитая Шлёп Нога, и один раз убили в спину выходящего из метро прохожего, стреляла школьница, дочь одного из бригадиров, хотелось проверить как работает подаренный ей папой на день рождения пистолет. Нормально, пуля вошла под лопатку, вырвав кусок кожи из коричневой куртки. Цель увезли на «скорой» в больницу, к утру имярек умер. Был из другого города, хотел пройтись по Москве. Уверенно куда-то идти по кривым столичным улицам надо уметь. (Ризка на прицеле, затвор, патрон в казённик. Слился с прицелом, бам.)
 
- Впрягаться за афганца я не буду, - сказал Атос. – Сам залупился.

Закат начал щериться на сад «Эрмитаж». Розов достал из сейфа бутылку водки. Он знал, маховик розыскной машины раскручивается медленно. Зато, когда раскрутится, не остановишь. Найдём, кто убил.
 
- Аде полковник? - спросил Атос.
 
- Хороший вопрос, - ответил Розов. – Сам хотел. Походу, не при делах.

- Шах, - сказал Атос. Вечно разветвляясь, время ведёт к неисчислимым вариантам будущего.

- Шах, - ответил Розов.  (При желании, он бы мог поставить ему мат, им всем. Зачем?) – Больше не кому! Что мне Шах, мне Ляпа нужен, он с соображением. Афганцев всех на этап, зачем нам тут Афганистан. - Майор не был в больших погонах - а как?.. - но масть ему всегда пёрла, масть не власть.

Он давно был вступивший в поток воровской реки, ещё можно было вернуться, есть те, кто становятся идейными и не возвращаются, но в действительности нет никакого возвращения, дороги назад, это и называют воровским путём! Кто хоть раз пожил такой жизнью, забыть её не сможет, у него навсегда останется в груди вечный зов, бороться с которым гораздо труднее, чем с наркотиками, там химия, а тут шкала.

Которая всегда будет просить именно другой веры, других святых, других ценностей и других священных книг, особенно для неофита, феномен похищения. Чтобы передать свою религию дальше, сделать её живой, бедуины похищали, французских путешественников, ничего не знающих об их вере, обучали их, давали своих дочерей им в жёны, те становились самыми лучшими жрецами.

Посмотрите на нашу культуру, литературу, кино! Сколь многим нравится слово «Вор в законе»? Будоражит почти всех, у женщин соски становятся твёрдым. Почему «Крестного отца», «Крутых парней» и «Однажды в Америке» посмотрел весь мир? В то числе мусульманский и иудейский? И одобрил. Потому что это про всех настоящих мужчин.
 
Боцмана Розову было не жалко, Бог наказал! За то, что он гордый, гордыня — это грех! Ни разу за все время с ним по-человечески не говорил, круче нас только звёзды. Все время только стучал себя в грудь, я афганец. Майор отвечал, закон один для всех, уходи. Вышел, хлопнул дверью. Сказал, будет война, зови.

Спасибо, а ты знаешь, кто я такой и что я делал? Смотрел «Рэмбо», кончилось чем? Сильвестр угрелся, шериф учинил злочин. И с тобой так. Готовьте гробы, у нас, слава Богу не Америка. Поставим на конвейер, ещё никто не выносил. Есть сотрудники, на Петровку из дома ездят, переодеваются, входят в хаты, агенты внутрикамерной разработки, воры в законе дают показания.

Скажи спасибо, что я добрый! А если бы постучал в дверь как все с бутылкой водки, он бы принял, Розовый человек, и понял бы, и простил. И был бы ты всегда в безопасности, как и все, ещё вверх бы шёл, и сейчас бы выжил. Розова знает «сам», знаешь? Сам! (Тот, который в Кремле в службе безопасности).

Гусинский один раз приходил, звал его к себе, и этот с усами, на рака похож с выпученными глазами, Смоленский из Ташкента, опера всем нужны. Каждый день братки подбрасывали трупы к его банку, не поможете? Вот, а ты на «ты» … «Бача» … Он вспомнил противную рожу Боцмана. (Представляете, сколько бы дал майор за запись разговора покойника с Наташей про французский поцелуй, если бы она существовала? Размножить и разослать по адресам, вот он, ваш авторитет! По Москве бы прокатилась война самоубийств.)
 
- Ляпа на сотрудничество не пойдёт, - сказал Атос. — Он не из таких. Так что ж это будет? Это же расстрел! - Он всегда так говорил, прикрывая рот смуглой ладонью в перстнях в критических случаях своей жизни. Означало конец света. – Ляпа станет главный по Арбату? Старший? – Ничего хорошего это для него не сулило. Под властью люберецких за угон с их земли можно было ответить.
 
- Именно! И не только. Остоженка, Кропоткинская, Калина. Кольцевая вся до «Маяковки» от Парка культуры, «Рибок» уже начал им платить. – Он имел в виду магазин одежды напротив американского посольства.

- На Арбате ж правило? – Ашот удивился. – Работать только на Арбате! – Розов коварно улыбнулся.

- У нас тоже. Угонять машины только у коммерсантов! – В Южном порту стоял «мерседес» Сильвестра.

- Понял, - сказал Атос. – Осознал! – Розов радушно улыбнулся, так отец принимает сына. – Хорошо, что понял. Привёз?

- Белого не было, беляшка. – Майор кивнул, омнопон лучше, чем героин, чтобы голова не болела, меньше ядов.

Пока Розовый доставал шприц, Атос отломил кончик ампулы, взболтал жидкость, она вспенилась. Когда доза была готова, майор выгнал на кончик иглы пузырёк воздуха, синие прожилки разбухли, руку перетянул офицерскими подтяжками. Привычным движением он вроде сразу попал в вену. Розов взял контроль, запустил немного крови в шприц, чтобы проверить, она была густая, сразу сворачивающийся яд смертельно онкобольного. Быстро, одним движением ввёл смесь алкалоидов, сейчас поедем. Друг не возражал, зачем запрещать курить тому, кого завтра расстреляют? Пусть получает удовольствие.

Потолок закружился, майор быстро свернулся в сон. Снился ему суровый старик на белом коне с человеческими глазами, который ехал к какой-то авторитетной женщине типа Джуны. Джуну Розов знал, как и Вахо, её сына, один раз охраняли их квартиру напротив театра Вахтангова, Атос попросил своих. Карабахские армяне держали оцепление у дома 28 четверо суток, в квартиру поднимался Серж Джелавян. То ли чародейка, то ли колдунья… Всадник был чем-то очень огорчён.

Это было в другом мире, везде летали птицы. Потом Розов ел какую-то странную траву, жевал, как узники фашистских лагерей после экспериментов, мёртвый сезон. Проглотил, боль отпустила, дьявол тоже может помочь… Автоугонщик терпеливо ждал. Через пол часа они пили крепчайший чёрный чай с лимоном. Настоящий индийский со слоником, и бизе. Другие люди, другие комнаты.

- Ты вот что, - сказал Розов, - съезди туда сам!

- В особняк?

- В замок, с Шахом поговори. Узнай, что хочет? Про Синюю Бороду спроси, где полковник? Заодно посмотри, есть там золото? С люберами не закусывайся, на «рэ» не переходи, улыбайся.

- Будут убивать?

- Скажи, я послал… В самом крайнем.

- Скажу. – Атос ушёл. Когда он закрыл за собой дверь, Розов позвонил своим, дал «ульяну», оперативную установку. - Всем быть на аварии, пока не скажу! – Это значило, если что, бросать всё, бежать на помощь чёрному.

Конец тринадцатой главы