Глава 11

- Я тебе сейчас глаз высосу, - Сергей был верен Оксане, Шах жил у Оли. Она с поэтом сражалась всю жизнь потому, что у него не было настоящей работы, с киллером такое не происходило. 10 000 долларов в месяц он отправлял жене, которая жила за рубежом и была верна ему, лучше станет фригидной, чем изменит, столько же Оле. Андрей, которого мама теперь откровенно баловала, стал важной персоной в школе, учителя перестали проверять у него домашние задания, всегда ставили «отлично», что положительно сказывалось на их материальном благосостоянии.

Сказать по правде, отец Боцмана, конечно, видел в своём зазеркалье всю картину убийства сына. Он сидел, жёг бес-траву и смотрел все пламя. В котором как на мониторе компьютера отражалось все. Он наблюдал, кто и как убивал его сына. Когда Шах ударил Боцмана по лицу, старик испытал физическую боль, через несколько часов там образовалась гематома. Виртуально отбитые руки, ноги болели так, что он не мог сесть на лошадь и вообще ходить, сам себе готовить, резко упало зрение.
 
Помочь он никак не мог. Птиц с общей судьбой под рукой у него не было, изменить удел этих негодяев, втянуть их в свой мир, потом порубить на куски мечом или ещё хуже, а покончить жизнь самоубийством и снова родиться, пусть навсегда, но спасти сына, он не мог. Он родился бы много лет тому назад на той войне. Что делать, староста деревни в параллельном мире не знал. Так же, как и где его сын. Чтобы это узнать, он отправился к чародейке. Жила она не так далеко по местным меркам, дней десять верхом если летом, зимой… Об этом можно было и не помышлять. Ледяной ветер, дикие звери и вампиры быстро завершили бы его длинную дорогу. Кроме того, в чащах жили отарки, медведи, которым подарили человеческий интеллект. Когда они погибали в своём мире (фермеры), рождались прямо здесь. Летом они группами уходили на Северные горы на Гансовский пик, боялись света, зимой было их время, в четыре дня в Зазеркалье было уже темно. Всё взаимосвязано, после убийства Боцмана на Арбат пришёл серьёзный криминал.
 
Часто в криминальной жизни происходит подмена сюжетов чередованием лейтмотивов, их несколько.  «Украл - выпил - в тюрьму - романтика», в варианте разобщённой и на самом деле дезорганизованной оргпреступности в Москве «воры/авторитеты - коммерсы - стрелки - женщины - поездки за границу следственный изолятор», до суда часто не доходило. Из этого калейдоскопа попеременных сквозных образов возникали конкретные темы для реальных пацанов, которые давали нужную эмоцию: 

- Двигаться надо, шевелиться, наводить движение!  Господь велел делиться.

Есть волки и овцы, стадо и пастухи без альтернатив. Этот безальтернативный сюжет и был рефреном жизни 90х во всей России. Кто ты, мужчина или тварь дрожащая, причём везде, то же происходило и в бизнесе, постепенно автоматы там заменили авторучки, а братву адвокаты. Вы встретитесь с моим адвокатом, угрожали Воры новой формации, они же иногда писали заявления в милицию «и на себя, и на соседа», что строго запрещено. Ляпа это не любил. Делать так делать, а не делать так не делать, или, или. У него была узбекская чайная пиала, на дне выгравировано «От Джема на добрую память.» Тюрьмы он не боялся.
 
Правоохранительные органы эта галерея героев, калачакра калиюги, колесо времени тёмной эпохи конца света, наводило на мысль, есть некий скрытый сюжет, кто-то или
что-то за этим стоит! Там часто тоже были не дураки. Многие из них демонизировали БАБа, в миру Бориса Березовского, это все он! Несчастный секретарь Совбеза был тут совершенно не причём, девяностые двигала абсолютно другая сила, назвалась она «жизнь Ворам».

Бывшие короли преступного мира вышли на поверхность как тени, которые исчезают в полночь. Братва стала достоянием единой бандитской республики. Не русский солдат собирался омыть сапоги в Тихом океане, как это обещал Владимир Вольфович, который сам платил, как и Абрамович, до Индии доезжали новые арийцы, гладиаторы этих арен были беспощадны.

Для силовиков и спецслужб было не понятно, в какой незримой точке сошлись бандиты и ВорЫ так же, как Воры и «суки» до этого во время «войны воров», эта тайна была за пределами милицейских докладных. В них их линии пересекались не очевидным образом.
 
Точка эта была даже не внутренней, или внешней, она была тайной, и очень явной, все тайное на поверхности, секретный документ на кусок мыла в ванной комнате. Две истории, бандитская, сюда относятся и спортсмены-рэкетиры и так называемые «комсомольцы», страшные бригады, красные кхмеры не жалели никого, и «афганцы», вернувшиеся из горячих точек другие военные, бывшие работники спецслужб, «вояки», и воровская чередовались, шли параллельно, но пересекались, деньги.
 
Криминалисты ломали себе головы, гадая, есть ли в России или нет, мафия, писали про льва, который прыгнул. На самом деле все было банально, людям надо есть, кушать. Государство-то исчезло. Насыщались за счёт тех, которые насыщались, и так выжили! Кому продавали контракты на «мотороллы» по три тысячи долларов? Полторы за телефон? Либо тем, кто деньги делал, либо тем, кто их охранял, в первую очередь от себя самих.

Коммерсанты наживались на народе, бандиты доили коммерсантов, потом совершали акты купли-продажи, бесплатно есть в ресторанах не разрешал даже Сильвестр, деньги возвращались в коммерцию, ОПГ тоже была товаром на том рынке, который успешно продавал сам себя. Воры и бандиты, в сущности, рассказывали одну историю, только разными голосами. Тема варьировалась разными нотами.

Товар – деньги – товар, вот была истина. В девяностые благодаря появлению бригад выжила вся страна. А как нет? ОПГ были ёршики, которыми прочищали российскую экономику. Когда она встала на ноги, дитя сожрало собственных родителей, вспомните, как погибли Робеспьер и Марат, полный закат этого движения, нашей криминальной революции, мы наблюдаем только сейчас. Даже уличной преступности сейчас трудно, везде камеры. То же происходило и в Америке! С появлением закона о рэкете РИКО, работал с итальянцами, судья сразу плюс десять лет, Коза Ностра перестала существовать.

Помогли провести его в жизнь люди, разрушившие её изнутри, такие как Джон Готти. Смотрящим по Нью-Йорку должен был стать Сонни Франзис (Франчезе), отец гения бензиновых, афер Майкла, принимали участие русские, он знал всех, умер в сто лет, но его приземлили, дали почти пятьдесят лет по сфабрикованным объявлениям, грабил банки. Итальянцы банки не грабят, они их держат. Сидят внутри и пьют «кьянти», слабое светло-розовое домашнее вино. Дёшево и сердито.
 
Вместо него им стал Готти, петух и фраер. Джоник за пару лет натворил больше зла, что сделал Лаки Лючиано за тридцать. Результат, пожизненное. В тюрьме один негр подбил дону глаз, всёк, оказал большое неуважение, старый поц тот так расстроился, что умер от рака, туда ему и дорога. Он обезглавил все итальянское движение, расстреляв у двери в стейкзауз последнего сильного законника мафии Пола Кастеллано. Тот запрещал ему торговать наркотиками.

На следующий день после убийства Боцмана Ляпа прошёлся бандитской чечёткой по паркету и дал отмашку. Заяц с Архипом подтянули в особняк всю свою братву, Староконюшенный запрудили автобусы из Люберец, двор стал похож на прогулочный периметр американской тюрьмы, из него сделали огромную качалку. Станки, блины и штанги сверкали в прохладных лучах заходящего солнца в самом центре Москвы.
 
Сделали мини стадион с беговой дорожкой, баскетбольной площадкой, играли в баскет. Он был контактный. В стороне поставили столики, где проходили всякие разборки, говорили о делах, играли в карты. В американской тюрьме боксом заниматься нельзя, на Арбате можно, во дворе повесили грушу. Подвал отмыли от крови и поставили там двухъярусные кровати, хата. У импровизированных макивар стояли разные типы, набивали кулаки. Абсолютное отсутствие рефлексии, вот что отличало этот подвал.
 
- Без спаррингов, - сказал Шах, - а то хлопот не оберёмся.

- Всё пусто, - утверждал Ляпа. – Жизнь говно!

- Суду это, - вздыхал Боксёр, - не объяснишь. - Работы у него прибавилось, он буквально валился с ног. Обслужить такую ораву…

- Много вас как китайцев! – Архип спал на двух кроватях, на одной он не помещался. Чтобы впечатлить всех, взял «винчестер», зарядил резиновой пулей, выстрелил себе в лоб, синяк. Наташа, увидев это, охнула, вот мужчина. Вечером Танцор проводил его.

- Направо на втором, - дверь спальни была открыта. Маленькая хозяйка большого дома решила искупать огромного качка в ванне, раздела, чуть не упала в обморок.

- Ой, какой! Женат?

- Да.

- Как она вывозит?

- Сверху…

- Только ты не шевелись, осторожно, - она села. Как колом!

- Подожди, не кончай, я сама всё сделаю… - До обеда рабыней проспала госпожа.
 
Боцмана хватились на следующее утро, вышел с какой-то женщиной, уехал на деловой машине, и не вернулся. А я что мог, оправдывался охранник, не сторож я брату своему! Какой он тебе брат, Волчок дал подзатыльник доморощенному контрразведчику, он твой начальник. Безжалостный убийца быстро выдвинулся на роль нового лидера. Он ясно понимал, Боцмана в живых уже нет. В пропавших без вести криминальных лидеров он не верил. Но кто, как и где? Кто был старшим Синего, он не знал. Оставалось одно, прочёсывать Арбат. Язык до Кабула доведёт, не то, что до Киева.
 
Персональный киллер Боцмана собрал всех афганцев.
 
- Товарищи офицеры и прапорщики, - сказал он, братва загудела. – Только что враг обманом подло заманил и ликвидировал нашего комбата!

- Батяня!!!

- Предлагаю ликвидировать неверных! Кто за? – Лес рук. – Слушай мою команду! Разбиваемся на двойки, каждый день сбор в районе станции метро «Арбатская» в 16:00. Оружие выдадут на месте. С собой иметь головной убор, маску и перчатки, остальное на ваше усмотрение.

- А головной убор зачем? – крикнул один усатый парень.

- Потому что мы военные! Прочёсываем весь район до «Кропоткинской», муниципальная милиция моя тема. Всех подозрительных лиц, мужчин и женщин грузим в автобус. Везём на базу и там допрашиваем. Без команды не стрелять, задачу поняли?

- Так точно!

- Ура!

- Ура! Ура!! Ура!!! – Для продавцов матрёшек настали страшные времена.
 
- На Арбат подтягиваются вояки, - вбежал запыхавшийся Боксёр, - такого не було даже у Киеве, все шугаются. - И после убийства Синего такого не было, подумал Ляпа. По существу, не поставив полковника в курс того, что произойдёт, Шах совершил дворцовый переворот.

- Исполнили? – снял трубку Розовый. – Понятно. – Майор снял китель, упёрся ладонями сзади в поясницу, отклонился назад, запрокинул голову вверх, долго смотрел в потолок. Постепенно шейный остеохондроз отпускало. Потолок переставал вращаться вокруг своей оси, окружающие предметы начинали принимать свои очертания. У Розова давно было смертельное заболевание, он никому не говорил, четвёртая степень, рак головного мозга. Метастазы пошли в глаза и шею, но майор держался.

- Не дай вам Бог жить в эпоху великих перемен, - сам себе сказал он. Сдержал приступ рвоты, набрал Атоса.

- Барев, ты где? На Петровку подъезжай! У нас, джан, кипеж.
 
Конец одиннадцатой главы