Глава 16

- Ну что, привет! – Оксана пришла утром в офис в понедельник. – Давай дружить? Я Оксана. – Она протянула Лене ухоженную руку.

- Давай! Ой, мне так нравится Москва! Прямо гениально, а ты откуда? - Оксана сказала:

- Из Одессы! Я солнцевская.

- А я из Забайкалья, Сибири и Дальнего востока! Родина Ташкент, там родилась. -Оксана немного подумала и сказала:

- Ташкент город хлебный!

- Не знаю, - сказала Лена. – Я там не жила. Папу посадили, отправили в Иркутск, мама поехала за ним. – Она чуть не заплакала. – Мама - умерла!

- Бедная!  - Оксана наклонилась вперёд через стол, хотела обнять Лену.  Лена отстранилась. Стол был завален всякой ерундой. Брошюры, журналы, ведомости. Была даже газета на английском «Financial Times».

- Да ладно… Папу потом убили в тюрьме, один герой. – Оксана удивилась.

- Герой?

- Каратист. Его спустили в пресс хату.

- Которую… Держал твой папа? – Лена пожала плечами, сын за отца не отвечает. Тем более дочь.

- Он всех убил? – Оксана сощурила глаза. До этого общение было лысым, а тут вдруг появилось мясо, забрезжил свет. 

- Кто? – спросила Лена. Эта дерзкая девушка с Украины ей определённо нравилась. Ничего, что она лезла к ней со своими вопросами, у них так принято, украинцы народ дотошный. Полковник как-то сказал одному в её присутствии, чего ты мне тут гонишь про своих, у меня официант с тремя мокрыми, он имел в виду Боксёра. Однажды боксёр при всех сделал фляк назад прямо в своём костюме. Так мог только Шах, не помяни его всуе.

- Этот каратист?

- Нет, - сказала Лена, - только двоих, кажется. Я сама занималась каратэ в школе. – Она задумалась на секунду. – Двоих вроде, мне говорил.

- Ты… Его знала?

- Он меня потом нашёл, объяснил, чтобы я не волновалась. Справки не давали живой или нет. Так и не знаю, где его могила!

- Как? – спросила Оксана. – Как он их убил?

- Как… - Лена подняла глаза к потолку, - вроде ногами.  Слушай, зачем тебе всё это? – Она вдруг увидела, как Оксана побледнела. Серьёзный каратист, убивающий одними ногами в камере. Она отошла от Лены. Сложила 2 плюс 2?

- В «Пицце» на Кутузовском была? – Лена помотала головой. - Поехали.

Обнявшись, девушки вышли из особняка, Ксюша завела свою «мини». Самая хорошая женская машина. Подруги отличались друг от друга только цветом лосин. Остальное всё, приталенная куртка, сумочки, сапоги было одинаковое. В машине Оксана сунула ей маленький «бульдог», французский полицейский револьвер.

- На, держи! Газовый.

- Ты что?

- Тут всякое бывает.

- Девушка, давайте погуляем, времени немного потеряем, наболтаю разного насчёт, мальчики, давайте бить посуду, время максимального абсурда нехотя, но всё же настаёт… - надрывался Ефим, Шах дал ей свой старый CD.

Они не видели, как киллер проводил их глазами. Он рано приехал, полковник попросил взять водителя Колю, встретить Наталью из аэропорта. Одни серёжки на ней были где-то под 300 тысяч. Настоящему мужчине не важно, в чём одет, главное, что на его жене. Или дочери, которая училась сейчас в Швейцарии.

Что Шах когда-нибудь ещё увидит Лену, предвидеть киллер не мог. Тем более, что будет когда-то ещё сидеть за столом с ней рядом. И тем более, что потом на Лену запишут особняк, и ему придётся охранять её. Ту самую бывшую девочку, отца которой он безжалостно убил в камере, иначе тот бы попытался его изнасиловать, по восточному обычаю сначала связав большие пальцы рук. Это артистично, производит впечатление. Киллер прошёл через многое, но не через такое.

Шах любил бить в прыжках, к счастью, когда-то он их поставил. В прыжках главное не бояться. И никогда не делай их против, промажешь, кто-нибудь начнёт двигаться, собьют, только один на один. Он много тренировался на пленных моджахедах, десантники называли их «куклы», на них ставили удары. В живое оно веселей.

Одного так лягнул, повернувшись спиной, в живот, глаза чуть не вылетели на лоб. Со всей силы! Пятка сломала позвоночник, повсьанцы все худые и смуглые. Хотел ещё практиковать разрубание их мечами, как это делали японцы с пленными китайцами в

Манчжурии, полковник запретил. Замполит узнает, под суд! Так хулиганка, афганец плохо сказал, напал первым, так холодное оружие. Самурайские мечи в Афгане были, некоторые полевые командиры с ними тренировались. Но чтоб рубить, нет.

Массарих ему тоже запретил. Сказал, тогда меч дай и им, гребень на гребень. Так честно! Талибы любили биться, а не тренироваться. Старинным самурайским мечом Шах владел так себе, знал обязательный курс, основные формы. Честно сказать, он и не старался, другой темперамент. Там есть такие движения, их надо специально делать медленно. В бою Шах любил всё делать быстро, другие волокна. Он был спринтер, а не стайер, его меч была СВД. Бух, бух, бух, волна за волной. Наверное, самая большая любовь в его жизни.

Круги этой страшной войны часто сеяли в души наших солдат злобу и умение убивать, а не доброту и благородство. Потому что их самих стали безжалостно кромсать на куски. Знаете, когда парню из вашего призыва разрежут живот и положат туда крысу, чтобы вам потом показать, понятно, что это мог быть и ты. Группа советских войск в Афганистане с 81го года медленно начала сходить с ума. Если бы личный состав не меняли, они бы все тоже постепенно стали совсем как моджахеды, пересиженные. Что вы хотите, вьетнамский синдром никто не отменял. Демобилизовавшись, афганцы поняли, радуга в дождь сияет не всем и на родине. Все жили и хавали ложь, страна стала не для всех, а только для богатых.

- Я понимаю, - сказал полковник, - склонен полагать, Синего убил человек Боцмана. Спросить за это, предъявить я ему не могу, предъяву надо готовить. Своих у меня там нет, спросить не у кого. Такие дела!

Ресторан «Полина Виардо», расположенный недалеко от трёх вокзалов, был скромный, как и публика, собравшаяся в нём. Лучшие в России отрицательные заряды души и мыслей, доя которых не стало ничего святого. Шах, Заяц, Ляпа, Танцор и Жора Положенец от самых грозных и правильных криминальных воротил. Ещё был Шифман, официально президент банка НПБ, не официально, это у нас в стране самое главное, представитель крупного еврейского промышленного капитала. Поехал в Израиль, отслужил там в армии и вернулся, получив паспорт, чтобы припасть к роднику нефтяного потока собственной страны и сидеть в тюрьме для иностранцев если что, а там обменят. Золото пришло, отдали ему. Он его продаст в три раза дороже, не зря старался полковник.

Профессора на собрание не позвали, не тот стаж и погоны. У бандитов как в армии, шапка по Сеньке. Пьянка в казарме для офицеров, если там присутствует замполит называется «мероприятие», принимают меры. Замполит здесь был Жора. Какое бы он приял решение, на самом деле зависело от полковника и его команды. Боцман был завязан на многих, но не на Кремль. Так что мероприятие решало.

Стол у братвы был сиротский! Везде еда, гигантские расточительные груды холодных бараньих ног и свиных окороков, корзины с дымящимся немецким горячим хлебом, в ресторане была своя пекарня, пирамиды жёлто-белых плит масла, вздымающиеся вверх, кусок хлеба у братвы всегда только с маслом, связки колбас на подносах, в основном сырокопчёных, горы жареного молодого картофеля, утром привезённые с рынка, огромные, как точильные камни, разноцветные твёрдые французские сыры. Налево от стола стоял огромный никелированный бак с супом, сегодня это была царская уха, недавно процеженная. Море водки и коньяка, не место красит человека.

От вида всей этой массы съестного и спиртного братва переполнилась к себе уважением, жизнь удалась, сожрать, до того, как поймают, не решаемся исключительно из скромности. В Африке дети умирают с голода, а у нас такой стол. Упасть бы лицом вон в тот торт и так лежать! На сладкое были ватрушки с кофе.

- Чё вы меня грузите? – вскинулся Ляпа. – Базлали, Боцман исполнял и не такое! Их всех валить надо. Кто, у меня есть. Молодцы ребята, богатыри. Задушат, имени не спросят. Задавят!

- Ну вот интересно, - сказал Танцор, он был не против, - Боцман давно по лезвию идёт, махнём его, про нас слух пойдёт, и мы такие. Нам это надо?

- А мы и так такие, - сказал Киллер. – Хочешь с базара съехать? – Танцор взял себе с тарелки большую куриную ногу с кусочками желе. Захрустел ей вместе с косточкой, жир потёк по подбородку.

- Я вот не такой, например!

- Жопу куриную возьми, - сказал Ляпа, - там говно есть.

- Да, мы не беспредельщики, - сказал полковник. Он улыбнулся, Шах не сказал ничего. Замёрз ещё в 87м в Афганистане, стал отмороженный. Жора тоже промолчал, он слушал. Это он умел и любил.

- Делать что-то надо, - сказал банкир, - я еврей. У нас нет «вторую щёку».

- В Афганистане тоже, - сказал Киллер. - Ждали, когда хорошо порвут первую.

- Иногда не ждали, - сказал полковник. Он намазывал себе паштет на сыр, сверху масло. - В общем, предлагаю совершить убийство чести, - сказал он. Иногда в его голове зелёным цветом звенели суры из «Корана». Даже довольно часто.

- Как это? – спросил положенец. Всю жизнь за воровскую идею страдал. А у таких, как Боцман, оказывается, есть честь? Ляпа угадал его мысли.

- За нашу честь, - сказал он, Жора согласился. Он сам был «человек чести», мафия.

- Этот нам нужен, кто его застрелил, - сказал Шах. – Потом Боцман.

— Пока будем искать, - сказал Ляпа, - Боцман уйдёт.

- Кто? – спросил Танцор.

- Боцман! Ты его сейчас видел где? Нет! Хитрый.

- А, может, и не Боцман? – спросил Шифман. Хотя нет, к кому бы ещё так Синий пошёл.

- Да просто всё, - Шах обернулся к полковнику. – Ты уехал, Синий испугался, что всё! У нас свои есть, - он показал на Ляпу набитой о дерево рукой, вместо костяшек пальцев одни мозоли, - у него тоже. А ему куда? В охрану Путина? Распадётся бригада, спортсмены к себе не берут убийц, тем более судимых.

— Вот о чём и речь, о чём и речь, - сказал Ляпа. – Испугался, ломанулся, Боцман.

- Да, - сказал Жора. - Ты прав! Позвонил ему, тот прислал человека. Сказал что-то типа, будет ждать тебя пацанчик, перетрёт.

- Сука, - глаза Ляпы загорелись светом. - Трут об жопу член. Я им всем дам трение.

- Я редко ошибаюсь, - поддержал Жору Шифман, - ваш товарищ прав! По моему скромному мнению, чтобы мы все друг друга поубивали, ликвидировал Синего. Так сказать, каплю дёгтя. Эту тактику арабы применяли 60х. Внезапно начались странные случаи гибели в рядах нашей разведки «Моссад», в большинстве несчастные случаи. К таким мы применили тактику выжженной земли.

- Можно всех, - спокойно сказал Шах. - Я не против. – Он всегда был за любой кипеж.

- И что, - спросил Жора, - погоним их по проспекту, ты засядешь в проёме? Будешь снимать всех сверху из квартиры? – Шах это был Лёша Солдат, который пошёл к ворам.

- Можно и так, - сказал Шах, - если не боитесь.  Мне всё равно сколько, я умею. - Он размял могучие плечи.

— Это мы знаем, что ты умеешь - сказал Ляпа, - не я в войне, она во мне. - Ляпа хоть и не любил Синего, но такое спускать с рук автоматчикам не хотел. Опять свою отправлять в деревню… Начнётся голос.

- Воевать, пострадает бизнес, - сказал Шифман. – Я не могу отвечать за всё.

- И не надо, - сказал полковник, - Я думаю так…Тот, кто Синего исполнял, нам пока не нужен, найдём потом. Я вызвоню Боцмана, забьюсь, поеду встречусь с ним, выцеплю на огневую позицию.  А ты этого своего, - он показал Шаху глазами на Шифмана, про Сергея тот не знал, - пришли, они же не знакомы? Ну вот! Пусть исполняет как с китайцем. – Он не ведал, что Арута уже стал бескорыстным народным мстителем.

Шифман опустил углы рта вниз, лицо его наполнилось чисто еврейской грустью, прямо Соломон Михоэлс. Интуиция у него была отменной! Параллельной бригаде киллеров теперь не выжить. Когда-то он так принимал решение об уничтожении своего собственного племянника, законы еврейской мафии покруче сицилийской. Каббала, колдовство и «крав-мага», особый стиль. Разрешается использовать любое подручное оружие, не хуже казачьего рукопашного боя. Он специально сделан не для зала, а для реального поединка, где нет толстых матов. Вообще никаких нет.

Во как, подумал Шах, полковник решил без него за профессора, сжечь мосты. После убийства Боцмана идти Сергею будет решительно некуда. Жизнь его навсегда замкнётся в порочный круг в особняке, кстати, и для Оксаны.  Муж и жена одна сатана, если что, валить их будут вместе. Те же менты, если узнают, что произошло, точно захотят исполнителю отомстить, в милиции не любят, когда ликвидируют военных, даже бывших, тем более он офицером в армии служили. Не убейте, да не убиты будете, лучше бы он сам. Все равно бы никто не заметил. Жёстко, даже жестоко.

Жёстко, даже жестоко, подумал Жора, хочет заляпать своего кровью вояки с ног до головы, чтоб тому было некуда бежать, в общих чертах он знал про профессора. Стихи у них на зоне любили, особенно Есенина. Шах его подготовит, потом исчезнет. Попросит, например, этого, как его, хохла боксёра или Ляпу. К Шаху он испытывал чувство глубокой симпатии потому, что тот был и хороший стрелок, и хороший спортсмен, духовитый. Тогда подождём, пока полковник попадёт в руки киллера, армянин не фраер. Там будет на что посмотреть. «Как вы там нас учили?»

- К нам обратно не хочешь? - Жора дал Ляпе прикурить по-зоновски из ладоней, быстро выбросил во мрак спичку. Не дай Бог с вышки увидит конвой, сразу даст очередь по огоньку из пулемёта. Привычка вторая натура.

- Старый я уже, Жор, - сказал Ляпа. - Но спасибо! Нельзя дважды войти в одну и ту же реку.

- Нет и того, кто бы это сделал, - сказал Жора. - Обращайся.

- Сизый как? - спросил Ляпа. Не часто видел бывших коллег.

- Пересадили, - сказал Жора. Их общий друг всегда перебарщивал с наколками, они покрыли 90 процентов тела, очень любил алкоголь, сухой не ложился. Кожа была блокирована тюремной краской для татуировок, жжёнкой, не дышала, пот не выводился, когда он потел, у здорового человека в таких случаях шлаки выводятся через печень. У Сизого оставалась всего одна четверть, остальное сжёг, пропил.

Он стал похож на Чингиз-хана, такой же жёлтый!  Рвало его уже слизью, а не кровью после кусочка сала, к тому же он курил. Спасать его было надо, отвечал за уральский регион. Там и шахты, и лагеря, и многие на пожизненном, крупные фигуры. Еле-еле уговорили прилететь врачей из заморских стран, спасите тех, кто всегда был против компартии! Те привезли свой орган, с трудом пересадили под миллион. Полковник подогнал золото вовремя, общак, который держал Шах, надо было спасать во чтобы то ни стало.

- Все равно помрёт, - сказал Ляпа. - Долго не протянет! Одыбает, грохнет стакан, отторгнет. – Он имел в виду печень.

- Да, - сказал Жора, - счастье, это ненадолго. – Ляпа ответил:

- Его нет.

Человек в чёрном пальто бережно усадил старика в лимузин, покой и воля. Лапа помахал им вслед рукой. Он знал, положенец не всё понял. Старый лис улыбнулся, не знает наших дел Жорик, до седых волос дожил. И не может знать. Голова своего сержанта Александру была не нужна, ему нужен был общак. Серёжа этот, финист ясный сокол, руку набьёт валить народ, Шаха же и свалит. А деньги он держать не сможет, потому как интеллигент! Тогда Саша его убьёт, заберёт уставные фонды воровской Москвы и свалит куда-нибудь туда, где его никто не найдёт как Бен Ладен в Пакистан, а не на запад.. Перед этим его убьёт, Ляпу, может, и Танцора, может, заберёт с собой. И соску эту новую Лену. Наташа уедет к дочери. Отдавать свою шею полковнику Ляпа не хотел. Он его заберёт, общак то есть.

Заяц вообще ничего не понял. Ему было всё равно, валить не валить. Через два месяца всероссийские соревнования, возьмём второе место. Если накатим, возьмём первое. Надо на них наехать, накатить. Профессиональный перовский крадун по кличке Атос, угон автомобилей с возвратом потом владельцам за деньги, который сидел в соседнем зале, скромно потягивая свой молочный коктейль и ждущий пиццу, тоже слышал весь разговор. На улице шёл снег, он заехал сюда погреться. Они забыли, что кроме организованной преступности есть ещё и не организованная, усмехнулся он, киллеры! Та, что ворует по отдельности, на стрелки не ездит, по ресторанам не ходит, и которую не видно. А у тех есть золото. Работал он в паре с майором Розовым, Атос отставил в сторону стакан и достал из кармана кожаного плащ телефон.

Конец шестнадцатой главы