Глава 2

- Нежданчиком прилетело, - сказал Ляпа, когда ему сообщили о смерти Синего. - Столько прошёл и вот! – Улыбнулся. – «А они его заточкой!», - вспомнил Промокашку. Киллер сказал:
 
- На то он и нежданчик. - Танцор вставил:
 
- Так всегда бывает! У нас один в Никарагуа, разорвали танками. Причём свои. Тоже все прошёл!
 
- Кто свои? - спросил Ляпа чисто-конкретно. - Своих у нас мало.
 
- Сандинисты, - сказал киллер, - Ляпа, прибей! - Прекрати разговор. - Сейчас вы с Танцором закуситесь. Не до того.
 
- Ты ж говорил, кому-то звонил Синий? - Ляпа посмотрел в упор на бывшего военного переводчика, знаем ваши разведгруппы, ты там туземцев из джунглей в джунгли переводил мёртвых и живых. Искусствовед в штатском, учился в Высшей школе.
 
Он был не далёк от истины. Танцор когда-то и вправду закончил «вышку», высшую школу КГБ, куратором курса был тот самый поэт Осенев, вы поймёте, о ком автор говорит, после выпуска Танцор попал именно к нему. Бабс-лапс, донжуанство и пьянство, литробол с ним не проходило, Осенев был учеником Судоплатова, офицеры сутками не разгибали спин, из дежурки подчас в туалет выйти было некогда.

Они были в группе наружного наблюдения за высшими чинами КГБ СССР. Полковники, прошедшие воду и огонь, но пока не свет, бледнели, если по их из рапортам тех потом вызывали в отдел собственной безопасности. Танцор учился в «вышке» пять лет, подал заявку после первого года службы в ВДВ, поэтому не попал в Афганистан, почти весь его призыв 77го там убили, но так и не научился одному, быть контрразведчиком. Скучно! Некоторые считают, это лучше, дома и стены помогают, хер! Контрразведчики те же менты, ментов он не любил. Забили насмерть в метро их офицера.

Он поссорился с начальством, напился, побузил, и его отправили гнить в Никарагуа. Испанский у него был хороший. Испанский вообще лёгкий, но в Латинской Америке он другой, смешанный с индейским, как и католичество. Там он зверствовал вместе с солдатами прокоммунистического диктатора Сандино лет десять, пока ему не оторвало ногу миной. Проклятые легионеры!  Его отправили на большую землю и на пенсию, после чего он стал бандитом.
 
— Это наш Сильвер, - представил его всем торжественно полковник Сидоренко. - Старый пират, самый опасный! Если надо, мне пришлёт чёрную метку! - Танцор смущённо улыбался, было и было. Не боялся он Самосы. Сам знал, с собой покончит если что. Остальным говорил, они в Никарагуа школы строили, больницы. На самом деле разведгруппа, старшим которой был Танцор, добиралась по материку даже до Гондураса. Где после этого исчезали беспечно отправившиеся в увольнении на танцы американские морские пехотинцы!  Однажды Танцор так ясно описал киллеру базу ВВС США под Франкфуртом в Германии, что тот больше не задавал ему никаких вопросов.
 
Было и было…Как всегда, такие специалисты вдруг оказались в нашей стране не нужными и даже лишними! Иначе и не бывает! Пример бескорыстия России послужил поводом для расформирования многих специальных воинских частей, спасибо Горби. Врагам дарили схемы установки прослушивающего оборудования для их посольств, так не делали даже колумбийцы, хуже быть не могло. Чтобы военный специалист не стал бомжом на вокзале в буквальном смысле, полковник взял его на роль сторожа и одновременно доверенного лица в свой дом. Нечто вроде банщика при криминальных авторитетах. За место банщика в «Сандунах» давали 100 000 долларов.

Не большой, но изящный дорогой старинный особняк в кишках города, американцы называют такие районы «даунтаун», мы «сердце Москвы», вполне подходил бывшему военному советнику. Характер у Танцора был выдержанный, к своей инвалидности он относился резко философски.
 
- Могло бы быть и хуже! - Когда Ляпа жаловался на жизнь, замечал тому:
 
- На свободе и ладно! – Ругал того за «навигатор». – Чё светишься? Жить надоело? – Один раз сказал собравшейся во дворе, надо было на стрелку, братве, что за бардак в строю! Киллеру тоже выговаривал за излишнюю любовь к роскоши, а то и исламу, они любили гульнуть с Синим.
 
- Делай людям что-то хорошее, - говорил он, - спортсмен! Будешь лежать потом где-нибудь без ног, вспоминать своих проституток! – Типун тебе на язык, крестился Синий. - Не согреет! А вот если кому помог, тебе будет тепло. Твори добро! – Старика прошибала пьяная слеза. – Как мы тогда тех «контрас» в доме…Не ушёл ни один! - В самой работе, говорят, Танцор в своё время был ещё более жёстким, чем киллер. Мог запросто запротезировать кому-то здоровую ногу, Шах таким не занимался. Главным положительным качеством женщины Танцор считал покорность.

- У женщины должны быть всегда мокрыми два места! Одно её и глаза. Раз, лежи и два, тихо! - Ему нравился рассказ Толстого «В бане». Человечество должно быть присуждаемо к добродетели.

Жена от него ушла, с детьми он не общался. Как-то сыну профессора учитель по химии поставил двойку ни за что, Танцор сказал Сергею, хочешь, его отравим? Подвёл к окну, показал на ухоженный газон, который стриг сам.
 
- Из того, что тут растёт, я могу приготовить то, никто не выйдет живой с Арбата, распылю в воздухе! - Механик. - Что мне братва, - говорил он, - я сам пацан! Я в Бразилии жил в таких районах, зубы у туристов щипцами выдирали. - Возможно это была правда. С Ляпой они часто спорили почти до драки,
 
- Тогда ты сука, а не Вор, - говорил Танцор, - если работаешь с нами. Рожа автоматная!
 
- От рожи слышу, - огрызался уголовник, - я вообще казак по отцу из Терека. С Дона выдачи нет, мы вольница! - Ляпа корчил ему рожи, запорожцы пишут письмо турецкому султану. Пользуется тем, что он инвалид. Мели, Емеля.

- Одна нога? Тогда сиди и не тренди!!

Официанту Танцор сказал:
 
- Не забывай, это ты сюда приехал, а не мы на Украину!
 
- Только в Украину, - поправил боксёр. Грушник махну рукой, шут с тобой. В Украину так в Украину. Все они, киллер, Ляпа, Танцор, боксёр пожалели Синего.
 
- Какой был пацан, - сказал Ляпа искренне. Танцор согласился, лучших выбивают.
 
- Нервничать нельзя, - предупредил всех киллер. -  У нас груз 200 минус один. Начнём дёргаться, станем ошибаться. Только того и ждут!
 
- Кто бы это ни был, мальчики, мы его найдём, - сказала Наталья. Она только что вернулась с подругой из бассейна, той самой. Сделали модный маникюр. – Я вам обещаю. - И сожжём живьём, - Танцор сказал, лучше закопаем.

Офис встал на боевой режим. Охрану усилили за счёт людей Ляпы. Лица с написанной на них нелёгкой криминальной биографией в дорогих костюмах на хороших машинах запрудили собой въезд в переулки, через которые модно было попасть ни Садовое кольцо, «Кропоткинскую» или Арбат, соседи испугались.
 
— Это наши, - успокоил жильцов окружавших домов киллер. Один хотел звонить немецкому послу. - Ребята из горячих точек, соколы Жириновского! У нас учения, домой идите. - На самом деле ребята были из холодных, и войны у них были свои. На Урале, в Магадане, Чите и Хабаровске, где они в основном отбывали, в лощинах зимой доходило больше, чем до - 40. Один провёл три дня в карцере, когда на улице было минус 52. Еле откачали. Тобольский централ слыл пионерлагерем, детской игрой по сравнению с Уссурийским краем, теми зонами. Пидоров клепали сотнями, «щас мы тебя педернём», в Благовещенске на крытой вообще расстреливали. Далеко и до Москвы, и до моратория. В эту минуту в комнату вошёл Сергей.
 
- Ну народ, - сказал он, отряхиваясь, - всем привет, ваши крокодилы меня на входе чуть не съели! Дорогу перегородили, спросили, фраерок, ты куда? Кого ищешь, нах? — Вот, засмеялся Ляпа, это наши синие. Коррупция это, заворчал Танцор. Сращение советской армии с оргпреступностью. Сергей спросил:
 
- Что случилось? - Ему объяснили. Бедняга Синий! У Сергея внутри что-то ёкнуло. Что, если так Шаха?
 
- Восстановим цепь событий, —сказал он. Хороший лирик гангстер почти всегда! Любить людей, стрелять им в затылок, плохим, конечно. Иначе можно нарушить гармонию. Это был поздний Арутюнов, напомню вам, господа. Ранний бы в офис не пришёл. Жизнь все время нас меняет, учит. Кроме самых плохих и самых хороших разумеется.

Писать крутые тексты можно хорошо в двух случаях. Либо ты совсем простак, тогда ангелы водят твоей рукой, Есенин, либо ты очень умный, Байрон, Пастернак. Профессор стоял где-то посередине. Дело было в другом, профессор начал меняться! Он ехал сюда и думал.

«А вдруг Оля когда-то на самом деле была знакомой киллера? Или даже его женой? До того, как они познакомились в «Живом журнале»? И именно по его - или их?.. - заданию она нашла его? И вышла за него замуж? Ведь он не знал Олю с детства, точно? Её возможно тёмное прошлое? Говорила мама, женись только на своих! Что, если это все интрига? С целью…Боже святый! А если они террористы? Шах, да и полковник были завербованы в Афганистане? Например, «Аль Кайдой»? Она же там есть? И теперь их квартира база исламских террористических государств в Москве? А финансируются они напрямую из Мекки или, скажем, Катара? Иначе почему Оля так быстро перестала быть его женой? Не пыталась его вернуть, отдала киллеру Андрея? Если так, что теперь делать? Плюнуть на все, поставить Родину выше и пойти с повинной, я убил китайца? Простят ли? Или наоборот? Пойти с Ворами?»

Сергей взял себя в руки, схема слишком сложная. Если бы они были такие жёсткие ребята, он бы уже давно лежал где-нибудь в безымянной могиле в сыром лесу, нет тела, нет дела. Да и особняк у них вон какой! Как в фильмах про мафию. Зачем им его убитая трёшка бог знает где? Надо будет, этот Ляпа будет жить на Тверской, Шах просил его не играть с ним в карты даже на интерес. Нет, киллер его друг, и он сам сможет стать таким киллером стопроцентно. К черту всю эту поэтическую просодию! Поэзия давно мертва, молимся древним грекам.
 
Робот Тождественский! «Сделали биографию нашему рыжему». «Быть поэтом, это значит тоже, если правду жизни не нарушил…» Да в жизни этих вот братков, что сейчас не хотели его сюда пустить, больше правды, чем у всех лауреатов, вместе взятых, образованщина! Они правы, наш мир фраеров сгорел до тла, на это указывал ещё Джеймс Джойс. 

Жизнь самого Сергея кончилась, когда погибла Татьяна Бек. Зачем жить, если все равно умереть? Куда? Особенно, если ушла наставница? Её погубили, симпатизировала Каддафи! Осталось только существование. Типа «нести в мир доброе, хорошее, вечное». В какой? В мире этого - нет! Любой мир можно только защищать. Мой мир, подумал Сергей! Теперь наш общий. Что-то случилось, Оля позвонила, позвала его сюда. Первый раз, она никогда ему не звонила! Голос нормальный. (Профессор не знал, что уже не стало Инны…) (И Светы…)

Оле было очень жалко профессора. Как он будет без меня, думала она. Он же совершенно не приспособлен к этой жизни! Может только витать в облаках, ни постирать, ни приготовить! Горе ты моё луковое…

После смерти Сильвестра ореховских отдали его корешу по отсидке Саше Рыжему, тот был из Люберец, стоял на земле обеими ногами. Из люберецких был и водитель Бабона, который закрыл собой дочь босса. Все кроме неё погибли.  Анненские не помогли, бауманские слились с измайловскими.

— Это всё ихнее, - сказал он, - не нашенское! – И отказался. Знал, что за деньги Иваныча погибли Культик и Дракон. Как Слава Слива. Умер, измайловским не надо стало ему отдавать. Шах вовремя ушёл от ребят из Чикаго на Борисовских прудах. Уехал в Находку.
 
Наталья Геннадьевна покупала билеты на круизный лайнер и купила себе собачку, пёсика, назвала его Тобик, пёсик был смешной. Сопровождать её в поездке должен был киллер. Война войной, а обед по расписанию! Говорят, «Сама» участвовала в последнем проекте курганской ОПГ «Энергоатом». Не со стороны Колигова. Масштабы были посильнее «МММ» …Говорят. Начальником 10 отдела РУОП осенью 1994го года был Егин. Он подписал отставку полковника. Аксель с Осей тогда были ещё друзья.

Про все московские ОПГ знали всё, ну почти что всё, и братва, и менты. Про дальневосточных Воров никто не знал ничего. Когда поезд остановился и из люксового вагона «эсвэ» на перрон вышел полковник, его встречали. Брат Олега Иконникова, Иконы, в том числе в буквальном смысле. Самая сильная и кровавая бригада Забайкалья. Если надо, стреляли по технике «через человека», жертвуя своими.
 
Конец второй главы