Глава 7

Когда киллер набаловался с девушками и заснул, Инна знаками позвала Олю на кухню. Оля не хотела вылезать из постели.

- Тебе было хорошо? – спросила Инна. – С киллером?

- Оооочень, - Оля потянулась как кошка. – Вокруг клумбы ещё пожалуйста! - Инна прыснула.

- Слушай, - киллер привёз хороший план, научил жён наслаждаться им, Инна взорвала пяточку. Раскурила сигарету, затянулась, передала Оле. По кухне поплыл сладкий дым. Наркотики! Верёвка их, а шея ваша, имейте в виду, наркоманы! – А скажи по жизни, чисто по жизни, зачем переехала ко мне втроём жить с шахом? Ты же не такая?

- Какая такая? – недовольно сказала Оля.

- Сама говорила мне, ни с кем не буду делить мужчину!

- Ну тебя! – Оля отдала Инне южное зелье. – Сама меня соблазнила!

- Не, серьёзно? – Инна положила руки на стол, на них голову. Устала от любви. – Я не предъявляю.

- Ты у киллера научилась? Таким словам? Совсем как Андрей!

- У киллера.

- Мы в ответе за тех, кого приручили, - сказала Оля. Она легонько дала Инне подзатыльник. – Ты мне как сестра!

- Пойдём спать? – спросила Инна.

- Пойдём, - сказала Оля. – До двух часов!

Андрей в это время превращал дом в Средиземье.  Дюша стал Гэндальфом, Антон Боромиром, недавно не дал ему фломастеры, отсутствующий отец хоббитом с кольцом. Оно помогало ему писать стихи. Киллера Андрей сделал Арагорном, королём Мордора Сауроном заочно был директор школы Константин Михалыч, киллер должен был его убить. Желательно как можно скорее. Мама была принцессой Галадриэль, она временно отсутствовала. Но была смелая и сильная. Сам Андрей был творцом этой вселенной, богом Толкиеном.

- С двумя тёлками живёт? – спросил Танцор. Синий подтвердил, с двумя. – «Глок» значит себе оставил? – Синий кивнул, правильно. Официант с лицом боксёра забрал со стола карты. После Чертаново Синий вернулся на Арбат.

- Есть здоровье! – Танцор зашёлся в кашле, перешедшем в хрип. – У меня нет ни черта! Даром не надо!

- Правильно сделал, - официант домыл тарелки. Кулаки у него были набиты. – Я бы тоже оставил. Не каждый день подгоняют.

- Ты с него сам стрелял? – спросил Танцор. – С «глока»?

- Нет, - сказал официант. – Пока.

- Ясно, - сказал Синий. – Говорили, где-то у киллера жена.

- Говорили, - сказал Танцор. – И ребёнок.

- Семью он свою не покажет, - сказал официант. – И я бы не показал. – Синий с интересом посмотрел на него.

- За кого выступал?

- «Динамо» Киев.

- Давно?

- Десять лет назад.

- И как?

- Серебряный призёр. Дальше не пустили.

- Понятно, - сказал Синий. – У вас там свои дела. Что уехал?

- Ларьки не поделили с солнцевскими, «Донбасс Киев».

- А, - сказал Танцор, - слышал, где казино?

- Где Магадана четвертовали, расфасовали по холодильникам.

- Понял, - сказал Танцор.

- С двумя жить денег надо, - сказал Синий. – Лавандос! Без этого нема. Греть их надо постоянно. Женщины любят ушами и подарками.

- Всё было, - вздохнул боксёр. – Пока Савлоху не убили. Кинули ему в тюрьме в душ провода. Ванны из шампанского наливали девушкам, бубонька ты моя!

- Что было, то прошло, - сказал киллер. Он вошёл на кухню как всегда неслышно. В руках он держал большой коричневый бумажный пакет с изображением горы Фудзи. – Суши, пацаны.

- Суши так суши, - сказал украинец. Потом повторил сам себе: - Суши! Говорят ты афганец как полковник?

- Вроде был, - киллер привык к таким темам.

- За Афган расскажи? – Боксёру было интересно.

- Взяли как-то с поличным одного напёрсточника на Техцентре в Москве, направили в Афган. Часть в окружение попала, оставили отход прикрывать, дали одну гранату. К вечеру возвращаются забрать тело, он живой, рядом куча оружия, шмотки импортные, толпа полураздетых духов, все на его руки смотрят. Он увлечённо три каски крутит, кручу-верчу, где граната? – Украинец улыбнулся. В Киеве в сорте было много чёрных.

- Армянское радио спросили, з чого ради ввели вийська до Афганистану? Виришили почати по алфавиту!

Все поели, потом проводили до ворот киллера. Он поехал искать профессора.

Сергей Арутюнов стоял у «Икаруса» на площади трёх вокзалов. Ёжась от ветра, он кричал в мегафон:

- Граждане, экскурсанты, экскурсия! Граждане... - Он посмотрел в черновик, который написал загодя. - Дамы и господа! Неет...Уважаемые дамы и господа! Леди и джентльмены... - Проходящий мимо солдат покрутил у виска пальцем, поэт сделал вид, что не заметил. Понаехало! - Спешите покупать билеты! Автобус скоро отправляется...Хотите увидеть старую Москву!

- Дорогие москвичи и гости столицы, - сказал какой-то тип, подходя к нему, имитируя походку на блатной манер, - вас приветствует Москва, городок-царица! Сергей? Ходишь, бродишь?

- Проходи, а, - сказал Сергей, - куда шёл, мОзги не компостируй! Загораживаешь! Привет добрым покупателям!

- Ты чё лепишь, - сказал тип, - я блатной, мой дом родной этот вокзал, с тобой хотят поговорить на два слова!

- Работаю, - сказал профессор. – Как электровеник! Тружусь! Надо отрабатывать ренту. – Он снял комнату в писательском доме на метро «Аэропорт» в подъезде, где жила Белла Ахмадулина в квартире Галича. Почти по цене однокомнатной.

- Че? - удивился парень в кепке, - ты че, проститут?

- Сам ты проститут, - сказал профессор. – Ушёл из дома! – Он по-кавказски взвился на незнакомца. – Слушай, что я тут должен тебе всё докладывать? Ты кто?! Я тебя не знаю!

Профессор бросил на гонца мафии холодный взгляд и переложил мегафон в другую руку. Ветер! На втором этаже над автостоянкой напротив уютно мерцала надпись «Кафе». Хоть бы чебурек сейчас, подумал он, только с чаем. Татьяна Бек любила чебуреки. Или уколоться стаканом горячего дымящегося кофе! Мечты, мечты, приятно слушать…

Нельзя даже думать об этом, ему везде дорого! Оказаться бездомным в родном городе на старости лет! Это ж надо? Хорошо, что с пропиской! Ничего, Сергей втянул голову в плечи, все ещё впереди, выпишут. По решению суда жена с ребёнком. А он напишет поэму «Как меня жена выгнала из квартиры». Хотя нет, что это? Он сам ушёл. Ну и ладно! Черт с ним!! Не доживу до суда!!!

Ещё пару дней так постою на ветру и скукожусь, воспаление лёгких. И в морг на первой Градской, где папа умер. По стопам отца, так сказать! Соратники прочтут над могилой горькие стихи. И осень. Вся поэзия уместиться в эти строки. И жизнь. Просто, Оль, я один раз выдохну, а потом не смогу вздохнуть, и всё. Расстояние между жизнью и смертью одно дыхание. На полярных морях и на южных, по загибам зелёных зыбей...Я тоже был капитан, милиции.

- Слышь, дядь, я тебе что, скажённый, на ветру тут светить рожей на три площади? Иди туда! - У входа на платную стоянку чёрным зверем присел на четыре колеса огромный «навигатор». За тонированными стёклами никого не было видно, только отражения. А как же ГИБДД, подумал профессор? Или «Стоп-хам»? Там нельзя стоять. Конечно! В машине внутри был киллер.

- Зачем? Друг?  - удивился профессор. Он вспомнил фильм «Брат». - Идти туда? Хочешь, проведу тебя в салон? Бесплатно? На экскурсию «Старая Москва»?

- Я теща приём проведу, - сказал блатной. - Насыпаю в лигаментум нухе. Ты идти будешь или нет?!

Черт! Профессор опустил в правой руке мегафон как палаш, запахнулся в куртку, единственное тёплое, что у него осталось, и безвольно поплёлся по направлению к машине, семеня ногами. Вечером ещё в булочную грузчиком. Подавать в магазин с поддонов немецкий хлеб. Зато можно его есть! Даже брать с собой! Профессор собой гордился. Бедный, за то честный! За всю жизнь ни у кого ни украл ни рифмы, ни копейки. Он пацан. И на службе взяток не брал. Хотя вообще-то и не давали. И в армии. После нулевых отказался от льгот и пенсии. Жизнь как у латыша, хер да душа. Первый пока стоит. Но это пока.

Машина дважды мигнула фарами, прожектор. В душе у профессора что-то потеплело. Опасности он не чувствовал, он не знал, почему. Не было ощущения, что его куда-то вывезут. В чужие машины он не садился никогда! Он аккуратно взобрался на подножку огромного американского «уазика», стекло опустилось. Таких толстых стёкол у машин Сергей ещё не видел! Бронированное, да ещё затемнённое. За рулём похожего на небольшой гостиничный номер люкс в частном самолёте авто, откинувшись назад до положения почти упор лёжа, лежал киллер.

- Серго! Брат! Извини, я тут на массу придавил чутка, нервы, залетай в машину! – Киллер нажал на кнопку в спинке, она стала подниматься вверх и вперёд. Начинающий преступник в кепке подошёл к киллеру с водительской.

- Тогда я пошёл! - Киллер протянул ему стодолларовую банкноту. На ней кто-то нарисовал маленькую детскую рожицу, Незнайка.

- Газуй! - сказал киллер.

- Давай! - махнул парню рукой лауреат пастернаковской премии.

- Давай давай хером подавился, - презрительно сказал блатной.

Мерно дышала жаром заморская печка. В эквалайзере помаргивали не нашего вида цвета. Слишком красный, слишком зелёный и слишком синий, жизнь в Америке бутафорская, подумал Арутюнов. Он всегда это знал! Да и где она, это Америка? Нет её! Разве что Аляска.

«Линкольн» Ляпы двинулся с места. С высоты пассажирского сиденья все остальные машины казались Сергею игрушечными. Автобус променял на автобус, подумал он. Как же работа? А черт с ней! Всех денег все равно не заработаешь! Ему ли сетовать на частую смену? Менял каждый месяц, иногда каждый! Работал даже в патриархии. И любая новая работа была хуже предыдущей. Ирку только жалко, влетит ей. Ученица, рекомендовала его на площадь. Как-нибудь выкрутится.

- Прости, брат, - сказал киллер. - Не хотел! Давай я исчезну из твоей жизни, хочешь? Помиритесь с Ольгой, друг друга простите! У вас ребёнок! Понимаю, что ты мне сейчас не веришь.

- Почему не верю, - сказал Сергей, - я верю всем! Пока! Довези меня до «Красносельской»? Отосплюсь в метро, поеду в булочную. Таскать ящики.

- Сергей, - киллер остановил злого «навигатора». - Мы с тобой армяне? Значит в какой-то степени все друг другу родственники! Какие ящики, слушай? – Он вытащил из ящика для напитков свёрнутый рулон. Перевязанную резинкой пачку денег, резинка была красная, миллион рублей. Бросил профессору на колени. - Выслушай меня как брата, а? Один раз, я прошу! Пойдём в рюмочную?

- Лады, - сказал Сергей, убирая деньги. Они были ему не нужны, не хотел обидеть. - Все равно все произошло…Что копья ломать! Скучаю по сыну...Не обижай её, ладно? А ты бы меня убил, - поэт смело посмотрел в глаза киллеру, - если б я у тебя жену увёл? Тебя лично?

- Нет, Сергей, - сказал киллер с усилием, ему с трудом давалось каждое слово. На сходках не лез за словом в карман, а тут нате, - я бы тебя нет! Я её не уводил, Сергей, - он тоже посмотрел профессору в глаза, профессор вздрогнул. Они были абсолютно пустые, даже зрачки, как два отверстия у двустволки. - Я мутил с Инной. У меня есть жена, я её люблю так же, как ты Олю. Она далеко отсюда в другой стране. Ты ушёл, Оля переехала к Инне. Я как мог её утешил. Она очень хороший человек, порядочный, преданный и честный. - Жизнь для профессора большого смысла уже не имела. После ухода из семьи она стала «жизнь взаймы». Пятьдесят лет, ни кола, ни двора, утро, вечер. Жена спит с братом, хорошо, что по оружию, а не по Литу. Сын? Его воспитают без него, не он первый. Сергей уткнулся головой в радиатор отопления.

- Она никогда не любила меня, - сказал он. - Мы познакомились в «Живом журнале». Читала мои стихи…****ь, это всё Инна, сука, давно хотела развести меня, чтобы я с ней жил, говорила это! - Он стукнул кулаком по печке, иконка Николая Чудотворца, которую Ляпа повесил над зеркалом благо место позволяло, чуть не грохнулась на приборную панель. 20 000 долларов.

- Иди к себе домой, там все разбивай, - рассердился на него киллер, поправляя святые образа. - Дал рукам волю. Никого я у тебя не уводил. Не в моих правилах. Увёл бы, ты б меня не нашёл, не увидел. Или увидел один раз! - Сзади подъехал полицейский «форд», мигнул фарами, ехать будешь?

В самом деле, подумал киллер. На деловой машине, а плетёмся! Он включил левый подворотник, перестроился, дал газку. Иногда надо дать машине просраться. Поставил крейсер на автомат, утопил педаль как курок на «глоке», зверь зарычал, потом резво потянулся на «Колхозную». Профессор испуганно смотрел на это. Сейчас врежемся! Киллер на приличной скорости двумя пальцами лавировал между машинами. Играть на любом джипе в шашки, это не для слабонервных. Особенно если «линкольн». Киллер включил полный привод. Джип прижало к земле, он уверенно набирал сотку. Сто двадцать! Сто пятьдесят! Киллер резко затормозил, профессор еле успел схватиться за пластиковую ручку у окна, приехали.

- Бутылку «Столичной», - сказал киллер. - И бутерброды! Гору, всё, что есть в печи, всё на стол мечи! - Официант недоуменно на них покосился. - Че смотришь? Поймал аэровафлю? Бегоооом! Ноги обломаю! - Толстый охранник у двери неуверенно посмотрел на киллера. Шах щёлкнул ему зубами как Джигарханян Донне Розе в фильме. Охранник равнодушно посмотрел в сторону.

- Я тебе говорю, - сказал киллер, - я приехал, в кухню зашёл, там Оля с Инной. Сказала, что ты ушёл. Инна сказала Оле, переезжай. Оля вещи собрала, осталась с нами. У нас с Инной любовь-морковь, Оля пришла к нам с Инной, я с вами. Ты у Инны был? -  Сергей кивнул головой, раз сто. – Ну вот! Там спать кроме спальни негде. Второй уровень тренажёры «Фитнесс» и зимний сад, дендрарий. Бег от инфаркта! Чайный столик. Инна там по утрам чай пьёт.

- И джакузи, - сказал Сергей.

- И джакузи!

- Извини, пожалуйста, - Сергей положил руку на рукав куртки киллера. Настоящий «пилот» за несколько тысяч долларов как у Тома Круза. Кожаный, лётчики американских истребителей в таких летают, потом продают в специальные магазины на Манхеттене по записи. Хорошо живёт Шах, ворует! - Я не имел в виду вас всех...Пусть вам будет хорошо. Я всегда много спрашивал с неё, много требовал. И мало отдавал. Например, мало зарабатывал! Правильно сделала, что меня бросила.

- Я вообще аферист в поэзии», - сказал он. Глаза профессора лихорадочно блестели. – Все стихи все вообще написали давно. Мы их переписываем…

- Хорошо, что всех не убили, - сказал киллер. – Слушай, у меня к тебе дело.

Конец седьмой главы