Подборка в Золотом руне 23 ноября 2023

Трамвай желаний невозможных...


***

Трамвай желаний невозможных
проскальзывает мимо нас.
Толпимся в тамбурах, в таможных –
везде запрет, облом, отказ.

Трамвай безудержно несётся,
взмыв над поверхностью земной.
Но нету места нам под солнцем,
а разве только под луной.

Кто через связи вышел в князи,
кто затерялся в пене дней...                                                                                                               
Я возвращаюсь во свояси –
мои свояси мне родней.

Спрошу себя: а ты жила ли?
Ведь от себя не убежать...
Трамвай безудержных желаний
летит – уже не удержать.

***

У моей любви учащённый пульс,
запыхавшиеся слова.
Как бы ни был мир обездушен, пуст,
она в мухе найдёт слона.

Будет Моськой бежать за слоном тем вслед,
хрипло лая слова любви.
И не важно, сколько им было лет,
даже были ль они людьми.

Я любви шаман, трубадур, фанат,
это всё не постичь уму,
потому что любовь – это то, что над,
то что сверх, вопреки всему.

***

Покой мне снился в облике твоём…               
Покой душевный... светлые покои...
И был альков, где были мы вдвоём,
благоухая мятой и левкоем...

Покой не вечный, а другой, такой,
который дышит, облаком окутав,
и гладит чьей-то ласковой рукой,
тела и мысли наши перепутав.

Покоя нет, как счастья и любви...
Они лишь снятся, открывая прорезь
в особый мир, без смерти, без крови,
где не слыхали про тоску и горесть.

Покоя нет… ну может только там,
где острова, лазурный берег, Ницца…
Он нам не по зубам, не по летам,
лишь по мечтам… Он может только сниться…

***

Когда нам снится, мы за это не в ответе.
Возьми меня в свой сон. Я буду там тиха.
Там можно будет всё, чего нельзя на свете,
ну разве лишь на Том, за дымкою стиха.

Возьми меня в свой сон и будь, каким ты не был.
Но только всё равно пусть это будешь ты.
Чтобы смешались там улыбка, быль и небыль,
и чтобы там ни в чём не были мы чужды.

Там будет хорошо, легко и невесомо,
а утром ты уйдёшь, забыв про этот сон,
и будет лишь моим отныне этот сон мой,
по образцу стиха, на вкус мой и фасон.

***

Что-то вроде того, что-то вроде…
Это что-то я очень люблю.
Пусть его не бывает в природе,
только им я мечту утолю.

Что-то вроде любви и надежды,
чем никто не заполнит графу,
что-то вроде воздушной одежды,
ненадёванной в старом шкафу.

Что-то вроде ответного слова,
что не будет произнесено,
что-то вроде пустого улова,
что-то, что лишь в душе спасено.

***

Моя любовь поёт как зяблик,
рассеивая светом мглу.
Моя любовь к тебе озябла
и слепо тянется к теплу.

Поёт во всех лесах и парках
невзрачный зяблик поутру.
В таких вот песенных подарках
я воплощусь, когда умру.

Не соловей, конечно, зяблик,
и песнь его, как мир, стара.
И почему-то всё он зябнет,
хотя на улице жара.

Недаром же его в народе
зовут порой снегириком.
Но он поёт и счастлив вроде,
хотя один и не при ком.

Гроза ли в небе назревает
иль ветер дунет посильней –
его никто не согревает,
он песней греется своей.

***

Всё надо приносить с собой.
Ничто нигде не ждёт.
Любить самой, прощать самой,
как будто дождь идёт.

Писать обиды на песке,
чтоб после не сыскать,
а радости в цветном мазке
на камне высекать.

***

Неразделённую любовь делить не собираюсь.
Встречать привычно мне одной горючую зарю.               
Я не взываю, не прошу, не жду, не побираюсь,
а щедро с барского плеча тебе её дарю.

Не церемонься и бери, мне можно без отдачи.
Её так много у меня, что хватит на двоих.
И до своей мечты дойти дай бог тебе удачи,
пусть не на крыльях в облаках, а на своих двоих.

Пусть на пути твоём всегда мой огонёчек светит,
пусть будет модным, что надеть, и вкусным, что поесть.
А мне дороже только то, что не сбылось на свете,
то, чего не было и нет, но лишь оно и есть.

***

Ничего у меня не выгорит,               
хоть одних мы с тобой кровей.
Лишь на солнце волосы выгорят,
сердце выцветет в суховей.

Мир поблёкнет и затуманится,
губы высохнут и слова.
Только голос и взгляд твой манит всё,
будто я ещё не мертва.

Что не выгорит – просто выболит,
приучая к приставке «без»...
Только месяц на небе выколет
букву «С».


Я таким его увидала...

***

Средь парней заводских, бабёнок,
инородный в своём кругу –
позабытый судьбой ребёнок,
зяблик, стынущий на снегу.

Ждать чего-то душа устала
и сложила свои крыла...
Я таким его увидала
и в судьбу свою забрала.

Кем он стал для меня? Не знаю…
То ли цветик, то ли птенец.
Вспоминала его из сна я,
но не помню его конец.

Смотрит словно колючий ёжик
иль нахохленный воробей…
Месяц, спрячь от греха свой ножик
и его во мне не убей!

***

Я слушаю тебя и вижу
твою улыбку, позу, жест,
и каждым словом ты всё ближе,
и мне никак не надоест.

Не объяснить то чудесами –
ведь между нами путь большой,
но слышу я тебя глазами
и чувствую тебя душой.

Вот ты сейчас прошёл на кухню
и громкую включаешь связь...
Картинка эта не потухнет,
во мне всё ярче становясь.

Не ясновидящая вовсе,
и нет ни скайпа, ни жучка.
Не догадаешься, не то всё…
Люблю тебя я, дурачка.

***

Опять иду по той аллее
и мучусь счастьем и виной.
Люблю и мысленно лелею
тебя, рождённого не мной.

Мне машет веточка каштана, –
кому-то хворост и дрова.
Слова, что я не дошептала,
дошепчет дождь и дерева.

Всех одноклеточных простила,
чей мир – шмотьё и колбаса...
Любовь, что сердце не вместило,
дымком уйдёт на небеса.

Но вновь наутро улыбнётся,
лучом в окошке замелькав.
И ливнем на тебя прольётся,
и веткой тронет за рукав.


Пойми меня

***

Ты меня понимаешь на первом уровне,
что с землёю вровень.
Показалось однажды когда-то сдуру мне,
что одной мы крови.

И хотя это так и было в реальности,
что бы ни скажи я,
но в какой-то астральности-зазеркальности
мы с тобой чужие.

И с катушек ли вниз, или на котурны ли мне –
мы опять не вместе.
Но пойми ж, поймай на высоком уровне,
не ругай, не смейся.

Через все расстояния, бездны, пропасти
протяни мне руку.
И начнём без грубости и без робости
по второму кругу.

***

Словом можно ранить и всё отнять.               
А можно погладить или обнять.

Можно ударить, оставив след.
Можно состарить на много лет.

Можно грубо им обозвать.
А можно в губы поцеловать.

Есть слова, что сильнее рук,
как спасательный держат круг.

Чем нежней они, тем сильней,
светят ночью взамен огней.

Слово вправду не воробей.
Лучше радуй им, а не бей.

Будет друг оно, а не враг.
И вернётся как бумеранг.

***

Мне не надо пиров с шампанским,
шумных празднований не хочу.
Помолчи со мной на испанском.
Я в ответ с тобой помолчу.

Помолчи со мной беспечально,
чтобы с сердца свалился груз.
Я почувствую звук молчанья
и какое оно на вкус.

Дождь умолк, не закончив фразы.
Ветер стих, отпустив листы.
Помолчим же, о чём ни разу
не сказал мне на русском ты.


Нежность

***

Как поэт, не нежен и не груб.
Улыбнись мне уголочком губ.
Пол-улыбки или пол-словца…
Тонки, зыбки контуры лица.

Ты кровинка, близкие края.
Половинка, только не моя.
Смутный облик, дальний силуэт...
В чудный край просроченный билет.

Сжатых губ чуть дрогнул уголок.
Это тихой радости залог.
О причине знаем только мы –
что там тайно светится из тьмы.

***

Улыбки твоей той лучик,
что в сердце моё проник –
был как золотой ключик,
его отомкнувший вмиг.

Блеснувший как из-за тучек –
так шёл он твоим глазам...
Как солнечный зайчик, лучик
души отворил сезам.

Когда что-то в жизни глючит
и сердце даёт сбои –
пусть глаз твоих тёплый лучик
проникнет в глаза мои.

После сплошных отлучек –
вспышкою о былом...
И снова жизнь мою включит
как лампочку над столом.

***

Пригашенная искорка
на самом дне души
чуть вспыхивает изредка –
прошу, не потуши.

Как будто нет её бледней
и свет давно поблёк,
но если подышать над ней –
раздуешь в уголёк.

И будет ясно – чем взяла,
хотя дрожит едва.
Не всё там пепел и зола,
раз искорка жива.

***

У жизни новая глава.
Простим погрешности.
Ко мне слетаются слова
на крошки нежности.

А я с ладони их кормлю –
пусть не печалятся,
учу их говорить «люблю» –
и получается.

Они просты и озорны,
как те воробушки,
вам все их пёрышки видны
и даже рёбрышки.

Мои словечки для того,
кто ими лечится,
для человечка одного,
для человечества.

***

Предвижу неблаговоленье
и молчаливый твой упрёк
за те словечки умиленья:
«птенец, дитя моё, зверёк».

Как будто в раковине сердца
пригрелся розовый моллюск,
и нет другого выжить средства,
и я люблю, кормлю, молюсь.

Я знаю, рано или поздно
гнездо останется пустым.
И вот зову тебя не звёздным,
а словом детским и простым.

О сердце, послужи гнездовьем,
уютным домиком птенцу.
Я буду жить своей любовью,
не веря скорому концу.


Прощание

***

Готовит осень к холодам,               
чтоб медленно сникать,
чтоб незаметно после льдам
нам в души проникать.

Чтобы не сразу на мороз,
на холод, на распад –
сначала увяданье роз,
летящий листопад.

Так буду исподволь и я
улыбкой сквозь печаль
в другие уходить края
по капле, невзначай.

Чтобы не сразу — одинок,
а лишь едва-едва,
пореже на один звонок,
посдержанней слова.

И это будет как закал
дыханием зимы,
чтоб постепенно привыкал,
как «ты» уйдёт из «мы».

***         
               
Это ведь не жизнь ещё кончается –
просто тенью свет заволокло,
это просто сумерки сгущаются
через непромытое стекло.

Это ведь ещё не расставание,
мы ведь не чужие, не враги.
Это просто раннее вставание,
да ещё поди не с той ноги.

Это ведь ещё не отстранение,
не последний писк перед концом.
Просто неглубокое ранение
ничего не значащим словцом.

На такое разве кто отважится?
Чур меня, холодные года.
Это всё пока мне только кажется.
Этого не будет никогда.

***

По судьбе моей прошёл по касательной,
но заменить тебя некому.
Мне тебя видеть необязательно,
ты у меня под веками.

Любовь пробирается тайными тропками
и не знает других призов она –
лишь стихами как татуировками
вся душа изрисована.

Не дают уснуть как принцессе горошина
недосказанные слова твои.
Я любовью как будто стеной огорожена
и укутана ватою.

Пусть болезнь эта никогда не излечится,
будет вечен морок дней.
Пусть меня не устраивает человечество –
человечек дорог мне.

От тебя не услышу тех слов, конечно, я,
но, не раня стёклами,
пусть молчание будет самое нежное
и дыхание тёплое.