Catastasis

Горящих глаз пустой овал,
Подобно камню ледяному,
Эмоций никаких не знал.
Могло быть разве по-другому?

И, несмотря на это, в том огне,
Остатку смерти заменявшем очи,
Мелькнула жалость в глубине
По узнику, его последней ночи.

В глубоком голосе едва
Заметить можно было горечь.
Он изменился лишь слегка,
И снова череп мог продолжить:

"Приятно видеть юность вновь!
Тот пылкий нрав и грубый тон,
К печали горькую любовь –
Давно забытый тёплый сон.

Умерших чувств задеть не смогут
Речей обидные слова.
И злость, тревога – вместе тонут,
Как тонут в море облака.

Досадно мне, что на исходе
Своих находишься ты дней.
Хоть и желаешь этого, но всё же
Всего на свете жизнь милей.

Чего таить, я был такой же,
Но вдвое старше твоего,
Когда один в темницу брошен
За сотворённое мной зло.

Привыкнув с детства лицезреть
Лишь гнев и страх, я гордость, честь
Убил в себе. И всё мрачней
С годами стал на жизнь смотреть.

Из всех эмоций мне сильней –
Обида, зависть, злость и горе
Сжигали душу. Поневоле
Не знал спокойных ясных дней.

Весь мир я видел в отражении
Своей души, и потому
Пытаться стал куда усердней
Заполнить эту пустоту.

Не разумом, а силой правил –
Всё разрушал, сжигал и грабил.
Невинных жизней красоту
Я обрывал, забыв свою.

И вот однажды заслужил
За все деяния проклятие –
Покоя точно не познать мне,
Ведь только ненавистью жил.

Как же смешно тогда казалось:
"Покоя нет, – лишь бросил я.
Ни разу в жизни не попалось
Спокойней этого мне дня".

И жил всё так же, не заботясь
О смысле слов, что позабыл.
В зените сил своих купаясь,
Всё больше пустоты копил.

Что радость радости даёт начало
Давно известно всем вокруг,
Но так же ненависти жало
Спешит скорей доставить мук.

Кто виноват в предательстве?
Не знаю. Вполне логично, что я сам.
Вот так попал сюда. Держали
Меня тут год, а может два.

Но изменился, суть познал,
Во мраке камеры пустой.
И как же ярко, ты бы знал,
Здесь, по сравнению с пустотой.

Лишь умирая, вспомнил я,
Что то проклятие твердило,
Что про покой мне говорило
И сразу же подумал: "Зря,

Зря жизнь свою я в гневе жил,
Простых вещей не замечая,
Ведь всё по праву заслужил
И справедливо наказание".

А после смерти – пустота,
Извечный мрак и тишина.
Лишь мысли бурные сполна
Терзают душу без конца.

Пороки вечные людей
Понять я мог, но не теперь.
Теперь царит в душе моей
Тоска допущенных потерь.

Пусть прав ты был насчёт меня:
Не за мечты попал сюда.
За злость и гнев, что нёс всегда,
В темницы сумрак брошен я.

Не прав ты в том, что не найти
Людей других на целом свете,
Кто так же думал, как и ты.
И зря своей желаешь смерти,

Спешишь скорей себя лишить
Всех радостей, печали, счастья –
Всего того, что жизнь дарить
Умеет. В проблеске несчастья

Не то решение принял ты,
Поспешно руки опуская.
Зачем забыл свои мечты,
Лишь всё плохое вспоминая?"

Секунды горького молчания
Тянулись томно. В глубине
Души своей в плену отчаяния
Сомнения зародить сумел

В своём решении узник бедный.
Перед собой он лицезрел
Своё же детство – беспримерный
К искусству интерес имел.

Картины, музыка, стихи,
Великих книжек простота –
Открыта к истине любви
Была тогда его душа.

"Зачем губить чужие мысли?
Я всю надежду на покой
Забыл давно, о смысле жизни
Меня не спрашивать изволь.

Ребёнком будучи, узнал,
Безрезультатна та идея.
Мечтать я сразу перестал,
В тлетворное влияние веря

Всего того, что порождает
Сам человек, в душе пустой,
Где суть саму он искажает,
Придав творению облик свой.

Оно испорчено, в себе закрыто,
И стены, что пробить нельзя,
Теснят собой, сковав незримо,
Задатки яркого огня.

Того огня, что уже после
Идеей, мыслью должен стать,
Но тлеют угольки в неволе,
И стен тех кладку не сломать.

Поверь, старался и не раз
Увидеть свет. Во мраке глаз
Своё лишь видел отражение,
То искажённое творение.

Но не подумай, не виню
Людей я тех, кто в жизнь свою
Ни разу не пустил искру,
Начало чтобы дать огню.

Виню людей, что тушат пламя,
Пожаром это обозвав.
Увы, таких всё больше. Знаю,
Кто победит и что я прав.

Зачем бороться? Убежать
Гораздо проще. Побросать
Свои угли на дно колодца,
Оставив тлеть и затухать".