глава 35 Похороны пели и плясали

Arlequine se revolte глава 35

С пышной свадьбы прошло всего несколько дней, а Версальский двор уже начинал жить новой жизнью. Не всем приходились по нраву текущие порядки, которые устанавливала новоиспеченная королева. Однако сделать что-либо с этим они были не в силах. Поэтому знатным мадемуазель и месье приходилось просто наблюдать за этим с видом грустных, побитых собак. Свадебные гуляния, к слову, были такие масштабные, что всем, кто хорошенько покутил, пришлось отлеживаться весь следующий день. Только к 12 часам королева стала подниматься. Сегодняшний день был абсолютно замечательным, так как Луиза впервые за долгое время проснулась в объятиях своего любимого мужчины. Светлые, шелковистые волосы Жана нежно ложились на голые плечи девушки. Луиза чувствовала своей спиной, как сильно бьется его сердце, когда она рядом с ним. В такие моменты она была готова отложить все дела королевства и позволить всему провалиться в преисподнюю, лишь бы еще несколько мгновений провести в ощущении безусловной любви и спокойствия. Увы, дела не ждут.

“Ааах.” - потянулась девушка, поднимая заспанное лицо с мягенькой подушки.

Жан еще не проснулся, но в полудреме заметив какое-то движение притянул Арлекину еще поближе к себе и буквально заключил ее в свои руки, которые замкнулись мертвой хваткой вокруг девушки.

“Жан, пусти. Уже пора подниматься, я не хочу просрать все развлечения.” - Луиза попыталась избавиться от цепких пут своего любовника.
“О чем ты, моя прелесть? Кто смеет нас подгонять сегодня? Назови только имя и я этому позорному червю голову отрежу.” - пробубнил он в подушку, перевернувшись на живот.
“А вот и не отрежешь, не в твоей компетенции, дорогой.” - ехидно сказала девушка, потирая глаза.
“Быть такого не может! Имя.” - мужчина резко оживился.

Жан, удивленный таким заявлением еле сдерживался, чтобы не подскочить. Только он перевернулся на живот, и тут обратно поднялся на бок, устремив серьезный взгляд на девушку. Казалось, еще чуть-чуть и на его скулах заиграют желваки.

“Может! Потому, как мертвого еще раз не умертвить. Тристан это, хоронить уже пора, а то завоняется пуще прежнего.” - ответила спокойно девушка.
“Ах, этот. Если он при жизни был ослом смердящим, то сейчас и вовсе представить страшно. Запах аж в горло забирается.” - скривился Жан.

Арлекина невольно представила этот запах и ей мигом стало плохо. Они смотрели с Жаном друг на друга, морща лица. Спустя секунды 2 мужчина отмахнулся и сказал:

“Да ну этого пса, пусть сгниет в могиле. Не об этом надо думать перед королевским завтраком, не так ли, ваше величество?”

Мужчина встал с кровати и стал надевать свою одежду, которая была аккуратно сложена на кушетке. Пара пока не хотела приглашать служанок, чтобы они не разнесли слухи о том, с кем королева проводит дни и ночи в своих покоях. Но чем чаще их видели вместе, тем более явным все становилось. Отказаться от встреч с Жаном она не могла, а особенно, в такие моменты как сейчас. Когда блондин собирал волосы в низкий хвостик, завязывая их черной бархатной лентой, его мышцы на руках слегка напрягались, Жан выглядел как древнегреческое изваяние. На полностью открытом, крепком торсе прорисовывался пресс, казалось, что бледная кожа мужчины сияла под солнечными лучами. От такого было сложно оторвать взгляд. И, к слову, не одной Арлекине. Дамы проходящие под окнами резко сменили курс своего променада, и даже остановились. Они то и дело поглядывали в окно, с плохо скрываемым интересом. Но когда Жан накинул рубашку, застегнул свои кюлоты и отошел, мадемуазель сразу же удалились, потеряв из виду свой лакомый кусочек.

Сегодня королева изволила завтракать в маленькой компании самых близких людей, разумеется без короля. Заплывшее жиром ничтожество продолжало отлеживаться в своей комнате, пока его молодая жена помогала освоиться во дворце дорожайшим гостям из Парижа. Утреннее чаепитие проходило в покоях Арлекины. Компания из четырех человек расположилась на мягких креслах и кушетке с роскошной, цветочной вышивкой. Все еще не до конца проснувшаяся Луиза держала в руках фарфоровую чашку, исходившее от нее тепло только сильнее ее усыпляло. Жидкость янтарного цвета, полученную из бодрящей смеси измельченных листьев черного чая разбавили небольшим количеством молока, чтобы вкус был более гладким. На небольшом столике помимо расписного заварника с позолотой, лежали сладости, которые только и ждали, чтобы их попробовали. На блюде лежал мягкий, бисквитный торт, ароматизированный китайским и индийским черным чаем, лепестками роз, цитрусовыми и медом. Его испекли буквально к завтраку, поэтому он еще не успел остыть, и с паром вздымавшимся от десерта, по комнате распространялся приятный, еле-уловимый сладкий аромат. На соседней тарелочке располагались небольшие булочки, вкусная и мягкая бриошь с запахом свежего сливочного масла, посыпанная жемчужным сахаром. Мари взяла булочку и надкусила ее.

“Ммм, ca sent si bon! Эти бриоши не сравнятся с теми, что мы ели в Париже в папенькином поместье.” - сказала девушка, убирая крошки с губ.
“Это еще ничего, ma petite grenouille. Служанка принесла нам конфитюры, надеюсь ты не побрезгуешь, моя хорошая.” - любезно заметила королева, указав рукой на мармелады, налитые в небольшие чаши.
“Я не брезгливая мадемуазель, это можно понять, взглянув на Сержа.” - ответила Мари.
Без сомнения, она хотела пошутить и только, но судя по выражению лица ее спутника, Сержа это задело. Он не ответил ничего, лишь потупил взгляд в те самые конфитюры. Кстати о них, дополнение к десерту это и вправду просто великолепное! Самым вкусным из них какой-либо было назвать сложно, первый был невероятно густой и темный, из черной смородины и фиалки. Второй конфитюр был сделан из абрикос, они были так тщательно перемолоты, что скорее напоминали пюре. Вкус не был кислым и резким, напротив он плавно ложился на язык, невесомо растекаясь по всей его поверхности. Третий джем из лепестков розы был ничем большим, чем веянием моды и капризом Арлекины. Так сильно он больше не нравился никому, но в этом нет ничего предосудительного. Все-таки не всем дано родиться с хорошим вкусом. Чаша с этим джемом выглядела так, будто она наполнена розовым золотом. Блики солнца просвечивали сквозь прозрачную жидкость и отражались от серебрянной чаши. Девушку и саму можно было сравнить со сладким десертом из розы, она нравится далеко не всем, но она прозрачная, честная (за некоторым исключением) и искренняя, а от того и такая восхитительная. Она нечто большее чем серая масса из абрикосовых и смородиновых джемов.

“Сержи, ну ты чего. Я же всего лишь подтруниваю над тобой, скажем так произвожу шутку.” - голос сестры королевы вырвал всех из размышлений.
“Эх, ma petite fille, мы оба знаем, что я не справляюсь со своими обязанностями, как твой муж. У нас хороший дом и много прислуги, но увы на это все уходит куча средств. Я не могу позволить себе одеть мою сладкую девочку из-за чертовых долгов. Oh merde, мне не стоило брать такую ответственность и обрекать тебя на жизнь в нищете, прости Мари.” - мужчина говорил это с невероятной тяжестью.

В последнее время казалось даже, что Серж стал сутулиться еще больше. Видимо, так уж давил на него груз ответственности перед любимой девушкой, либо перед самим собой.

“Серж, Мари! Quelle absurditе, почему вы молчали все это время? Я вас даже слушать не стану, дурашки, всем заткнуться! Я погашу все долги Сержа, дом свой продавайте поскорее. Место, где вы живете - полная дыра! Отныне вы живете в Версале, отдаю вам апартаменты на 12, нет, на 13 комнат.” - самодовольно улыбнулась Луиза.
“Арлекина..” - Мари.
“Да, Арлекина, боюсь мы не можем…” - продолжил Серж, но его сразу же перебила королева.
“Конечно, вы не можете позволить себе жизнь на широкую ногу при дворе. Если все деньги в долгах, а на Мари платье еще с тех времен, когда она потеряла свою невинность. Анальную. С вашей стороны будет неслыханной дерзостью отказать королеве в желании одарить вас трехста тысячами ливров, не так ли?”
“Ох Арлекина, моя родная.” - Мари кинулась к сестре и обняла ее, еще долго не отпуская.

По щекам девушки покатились две небольшие, горячие слезинки. Это были слезы радости и облегчения. Наконец-то она сможет самозабвенно любить Сержа, его привлекательный образ не будет омрачен мыслями о деньгах, амбициях или успехе. Теперь это все просто не имеет значения. Как члены Версальского общества они теперь входят в жизнь, состоящую только из наслаждений, грехов и интриг. Заботам здесь нет места.

Закончив завтракать и сменив наряд, девушка отправилась в залу, где проходило важное совещание министров. Лысеющее мужичье с растущими, и уже вполне выросшими животами стояло, упиваясь чувством собственной значимости. Среди них был и Александре. Как странно, неужели он не скорбит по своему любовнику? Государственные лица смотрели с большой долей неуважения на Арлекину. Постыдились бы, грязные уродцы, королева вошла. Никто из них не придал значения ее появлению, они продолжили спорить, перекрикивая друг друга. Выглядело, будто каждый пытается переумничать другого. Луиза взошла на трон, где обычно сидел король и взяла зажженный канделябр со столика рядом. Размахнувшись, что есть сил она бросила его в толпу многоуважаемых месье.

“Молчать, п*дорасы!” - закричала она, ее голос эхом разнесся по зале.

Мужчинки засуетились, и не без причины, ведь некоторым канделябр поджег одежду.

“Склонитесь и не поднимайтесь, пока я не прикажу встать, никчемные черви. Голова полетит с плеч того, кто ослушается.” - она села на трон.

Министры и остальные важные фигуры склонили головы перед королевой, некоторые попутно сбивая с себя огонь или скидывая камзол на пол. Никто не хотел лишиться головы. Еще бы, как они без голов будут о всяких бреднях трепаться? Обсуждение различных странных вещей, зачастую совершенно неинтересных, придавало этим тварям жизненной энергии каким-то образом. И вот, министры находятся в таком неудобном положении больше пяти минут, и вздохнуть никто не рискует. Мысленно похихикав, Арлекина сказала:

“Вставайте, шавки. Тема сегодняшнего заседания?”

“Охота на ведьм, Ваше Величество. Необходимость популяризировать католицизм сейчас невероятно высока.” - сказал какой-то толстяк и по привычке снова упал на колени.

“Неужели вам нечем заняться, господа. Если так, не сомневайтесь, я найду для вас работенку!” - Луиза поморщилась от услышанного.

В чье воспаленное сознание могло прийти такое? Застрявшие в 1500-х годах безмозглые недоноски, как они умудряются выживать в столь прогрессивное время? Хотя вероятно, что снова наступили темные века, Жан как-то сказал, что эпоха просвещения ушла вместе со смертью Вольтера и Руссо. Выслушав мужчин полностью, королева встала и направилась в свой, теперь личный кабинет. Уходя, она обернулась и сказала:

“Сделайте так, чтобы эти постыдные разговоры больше не звучали в стенах Версаля, если не хотите отправиться на плаху.”

Из окна комнаты открывался прекрасный вид на Версальскую оранжерею. Арлекине было приятно засесть в кабинете, выгнав всех и наконец-то побыть в тишине. Ее голова буквально гудела от непрерывного галдежа и бормотания министров. Сев за стол она потерла виски и посмотрела на нежно голубые участки неба в окне, которые еще не успело затянуть облаками. Девушка ставила подписи на документах, обмакивая гусиное перо в чернила. Среди скучнейших указов оказалась и парочка, определенно заслуживающих внимания. К примеру Луиза отписала своей подруге Ангелине огромную винодельню и дала 150 000 ливров на развитие этого промысла. Больше на дворе чудес не было проститутки, которую знали как Фифи. Девушка получила титул графини и переедет вместе со своим младенцем в Версаль, как только она родит. Самого скромного повышения удостоился Жан, теперь мужчина был шевалье. Они решили, так будет легче объяснить людям, почему он во дворце и постоянно рядом. Ему сочинили неплохую историю жизни, отныне блондин представлялся как младший сын местного барона. Но именно, поскольку он младший, наследства он не удостоился. Однако, ему оставался один единственный путь - военная служба. Он достиг там определенных высот, после чего его заметили и перевели в разведку. И в разведке он смог отличиться, потому королева и хочет держать такого человека рядом. Прежде всего, для собственной безопасности. И нет, дело вовсе не в том, что это высокий, широкоплечий блондин с шелковистыми волосами, обаятельной улыбкой, харизмой, перед которой нельзя устоять и огромным членом. Было бы целомудреннее усилить охрану во дворце, чем позволять шпиону ночевать в своих покоях, не так ли? Впрочем, это уже было не важно ведь в кабинет королевы постучали. Это был Жан. Мужчина в шутку низко поклонился и оставил нежный поцелуй на руке девушки.

“Ваше Величество, королева, позвольте обратиться к вам.” - сказал он с наигранной улыбкой.
“Я вас слушаю, шевалье.” - ответила она с невозмутимым видом.
“До меня дошли слухи, что Бордью собирается хоронить тушу своего брата на территории базилики аббатства Сен Дени сегодня во второй половине дня.” - Жан.
“Как смеют, черви. Закопать этот скот рядом с людьми королевских кровей? Я не могу этого допустить.” - она разозлилась.
“Я думал мы просто посетим похороны, Луиза.” - непонимающе мотнул головой мужчина.
“Ни в коем случае, эта падаль должна знать свое место и не задаваться. Осудим его посмертно как врага короны и преступника. Тристан будет гнить на кладбище невинных с такими же отбросами, как и он сам. Чтобы членам этой гнусной компании не было покоя даже на том свете. Пусть он дребезжит в аду, вспоминая о своих ошибках, каждый раз, когда бедняки будут разрывать его могилу, чтобы обглодать его кости или сварить из них блевотное варево, которое они называют сытной похлебкой.” - девушка засмеялась.
“Королева, вы коварны как всегда.” - мужчина подошел ближе и поцеловал ее макушку.
“И мне это так нравится.” - продолжил он улыбаясь.
“Пойдем скорее, мне не терпится подобрать наряд для этого торжества, мы сегодня должны блистать. Пусть модистки напрягут свои тонкие ручки и знатно поработают. Нужно оповестить наш ближайший круг, мы не можем пропустить такой праздник!” - Луиза подорвалась со стула и они направились в покои.

В итоге, когда все уже собрались, сказать, что их наряды абсолютно не соответствовали теме похорон и траура - не сказать ничего. Все блистали, словно нарядились к огромному балу-маскараду. Чтобы не пропустить зрелище приехал даже месье Шульц, а с ним молодой маркиз. На такую большую компанию не были рассчитаны даже королевские покои, мадемуазель и месье расселись на кушетках, кто-то ютился в кресле, но паре человек пришлось сесть на пол, подложив подушки как сидение. Шумные “поминки” начались со звона бокалов, в которых уже искрило шампанское. Один за другим члены новоиспеченной и не очень знати произносили тосты, один циничнее другого, сопровождая это все громким смехом.

“Душевно поднимаю этот бокал за мадемуазель Бордью, ее брат все-таки был умным человеком. И сама Лаура, чем сейчас утопать в печали, лучше бы последовала примеру брата и утонула в том, в чем следует…” - сказал Шульц и толпа захохотала.
“Не находите ли вы господа парадоксальным то, что Тристану не стоило грешить, ведь он за свои грехи попал туда, где ему определенно очень хорошо. Вот так всю жизнь стараешься быть праведником, а потом какой-то скотоложец попадает в место, где все нагие и среди них ходит козел в человеческий рост.” - отпивая шампанское сказал молодой маркиз.
“Ваша правда, месье. Вот пройдет годик-другой, Александре умрет и попадет к нему в преисподнюю. Они сольются в аду с козлом снова и не будет скотоложству ни конца ни края.” - Арлекина.
“Ага, после них только и успевай из адских котлов семя сливать, задроты несчастные. Говорят, онанисты даже в гробу не перестают дрочить. Бывает, вроде сдох мужик, закопали. А ручка-то все помнит и играет сама по себе. Никак не надрочатся.” - вздохнула Ангелина.
“Пока сам не увижу, ни за что не поверю. Звучит как выдумка селян, которые живого извращенца закопали и оправдываются.” - сказал молодой брюнет, явно не повидавший ужасов обычной жизни.
“Не будтье так скептичны, мой друг. То, что говорит Ангелина - чистая правда. Когда больных хоронят, иногда они приходят в себя и скребут крышку гроба, или мышцы, вроде как начинают дергаться.” - заверил его Жан.
“Ахаха месье, вы право меня разыгрываете. Я, конечно, пьянею быстро, но все еще в сознании.” - смеялся юноша.
“Нет, послушайте же. Я увы вам точно не скажу, но мне о таком говорил мой друг, он раскапывает могилы и вскрывает трупы. Медикам все-еще приходится нелегко, увы эти религиозные фанатики еще долго будут мешать развитию наук.” - Жан.
“Раз он таким промышляет, пусть откопает моего муженька бывшего. Член гаду отрежу…” - бодро сказала бордель-маман.
“...” - Жан вопросительно посмотрел на нее.
“А что ты таращишься, хоть он то еще шелудивое мудоебище, но стержень у него был что надо. Скакала бы на этом хере пока не сдохну. Это мальчики, реально можно было назвать мужским достоинством, а не стыдом как у большинства.” - теплые воспоминания захлестнули старуху.
“Да труп-то на место надо вернуть, целый. В таком виде, как и забирали, мадемуазель. К тому же он врач, а не некрофил.” - блондин поправил манжет на камзоле.
“Ой, делов-то. Коню шишак отрежьте, а муженьку пришейте. Не буду же я в себя засовывать..” - Ангелину прервала королева.
“Это все просто замечательно и очень увлекает, но жирдяя скоро закопают. По коням мадемуазель и месье, merci beaucoup за прекрасные тосты!” - Луиза накинула “траурную” шляпку нежно-желтого цвета с розовыми перьями и встала с кушетки.

Королева и ее сопровождение добрались до Кладбища Невинных, на удивление пышной церемонии не состоялось. Тристан не обладал большим количеством друзей, поэтому, рядом с могильной ямой стояла его жирная сестрица и любовник с парой прихлебал. Горбатый Дрочун Руссель стоял, загадочно держа руки в карманах, рядом с ним нервно теребя манжеты на рукавах стоял Даниель, новый камердинер. Священники отказались ехать в это гиблое место и проводить отпевание, никто не хотел замарать репутацию. Поэтому, из рабочих здесь был только пьяница-могильщик, который хотел поскорее закончить работу и позволить задушить себя зеленому змею. Арлекину в бок  ткнула сестрица:

“Смотри-ка, Александре времени зря не теряет! Только любовничек усоп, сразу же к его сестрице пристроился, грязный негодник!”
“Грязные свиньи, порок разрешается, только если вы красивые и молодые. В другом же случае мы видим это…” - Луиза надменно посмотрела на парочку.

Могильщик закончил копать яму и после того, как ему помогли оттуда вылезти сказал:

“Монсьир-монмесье-сир-мадемуазель прошу вас быстрее прощаться с вашим почившим благородным другом, а то сейчас все провоняетесь. Так что, говорите последние слова и скатерью сиру дорожка, с уважением!”

Освободившись от культяпок Александре, которые лапали ее необъятный зад, Лаура подошла к брату и склонилась, чтобы его поцеловать в лоб. На ее лице проступило отвращение, но она тихо сказала прощальные слова и отошла в сторону. Подошла очередь его бывшего жеребца. Молодой маркиз без стеснения указал на него пальцем и громко произнес:
“Ох, вы посмотрииите великий папик идет. С таким обремененным видом, будто это его собственные похороны!”
“Даа, а ведь все знают, что на Тристана ему было плевать, он то и дело кувыркался с молодыми мальчишками в конюшне. И сам ему нередко привозил” - поддержал его Жан.

Момент истины, пожилой любовник склоняется над трупом своего толстячка. Бледные губы на вздутом, синеватом лице смотрятся омерзительно. Вены проступают под тонкой кожей. Несмотря на это, Александре все-же мужается и опускается ближе к лицу покойника. Вытянув губы, он глубоко вдыхает, что оказывается его роковой ошибкой. В тот же момент мощная струя рвоты с остатками плотного завтрака вырывается наружу и летит на бледное лицо Тристана.

“Н-да, мой милый друг, это вам не козлика целовать. Вы же их на*идориваете до блеска и обливаете лучшими духами.” - сказал Серж тихим и весьма скромным голосом, тем не менее, вызвав волну громкого хохота.

Что же мы имеем под конец церемонии погребения? Вонючий и заблеванный труп в яме, придворный подлиза, тайно бьющийся в экстазе от натирания гениталий через карман, толстая мымра, нашедшая утешение прямо на похоронах брата и компания людей, надрывающая животы от смеха. Перед тем, как толстяка начали закидывать землей, Луиза не отказала себе в удовольствии смачно харкнуть на его наглую, жирную рожу и отправить тем самым в последний путь. В ответ на это Бордью лишь скривила губы в подобии усмешки и поклонилась. Арлекина явно ожидала чего-то большего от сего мероприятия. Немного поразмыслив, у нее возникла идея, как же скрасить этот день.

“После этой тошнотворной вони неплохо бы отмыться, господа. Что скажете?” - Луиза задала риторический вопрос, никто не мог отказать королеве.
“Это точно, ваше Величество.” - согласились несколько человек.
“На том и порешили, мои сладкие.” - сказала она.

Луиза дала отмашку и все двинулись во дворец. Слуги уже начинали растапливать купальни и добавлять в воду эфирные масла, чтобы пар от них заполонил все помещение. На кухне уже начинали готовить лучшие вина и фрукты для королевского вечера.

Тем временем, Лаура, дождавшись, когда Арлекина покинет кладбище, бросилась в слезах на шею Александре. Он приобнял ее за талию, медленно спускаясь к ягодицам. Даже в такой печальный момент этот извращенец не может совладать с собой!

“Александре, что она себе позволяет? Эта выскочка не дала похоронить брата как дворянина, его кинули в яму с бедняками, как блохастую псину, что сдохла от чумки.” - она всхлипывала.
“Да, вышло скверно.” - все, на что хватило ее нового любовника.
“А я ей даже не могу возразить, все должна сглатывать, молчать и улыбаться. А то новая королева голову отсечет, видите ли. До этого я сомневалась, но думаю, пришло время воплощать наш план, пока не поздно.” - закончив, толстушка повела компанию окольными путями в какое-то мерзкое местечко.

О, место, что притягивает всю шелудивую сволочь и падаль. Обитель гнилостных демонов в человеческом обличье, пристанище паршивых гадов, имя тебе - трактир “горбатый петушок”. Мадемуазель и три месье расположились в углу под лестницей, грязные канальи что-то затевали… Прошло около двадцати минут, не выдержав, пожилой стервятник спросил:

“Долго еще нам тут просиживать? Чего мы ждем, госпожа?”
“У нас встреча с новым, кхм, помощником. Так что, будь терпелив, заткнись и жди.” - недовольно ответила блондинка.
“Оо помощщсник это дело нужжжсное, поможжсет мне в одном неххитром деле.” - сказал Руссель, запуская ладонь под одежду и начиная быстро двигать рукой.
“Тише, не двигай так сильно, нам не надо привлекать внимание.” - Лаура ущипнула его за руку.

Прошло еще около минут пятнадцати, как к столику Бордью подошла одна персона. Девушка, гнусного вида стояла и смотрела на аристократку с нелепой улыбкой, ее глаза немного расходились в стороны, а нос картошкой говорил о селянском происхождении. Даже в таком сто раз обоссаном месте, как трактир “горбатый петушок”, было слышно, как же от девушки несет испражнениями. Она стояла и смотрела, не решаясь что-либо сказать.

“И зачем она нам нужна? Обыкновенное дите пьяниц, Лаура, вы в своем уме? Она же абсолютно бесполезна! Даже если взглянуть на Русселя, у меня возникает меньшее чувство, что передо мной стоит то, чего природа не должна была создавать.” - Александре скрестил руки.
“Тшш, милая, расскажи все, как ты говорила мне.” - Лаура обратилась к селянке.
“Эээ, аа да. Милая госпожа ээ подайте брюкву или редис. Я хочу есть редис. В нашем селе выращивают только редис.” - промычала девушка.
“Дура ты, это не важно. Потом что?” - Бордью вздохнула.
“Потом вы дали мне редис. Рада есть его каждый день, спасибоээ.” - она поклонилась, почесав грязную шею.
“Да Господь Всемогущий! Да, купила я ей пять повозок с редисом, чтобы она мне помогла, но не в этом..” - Лаура.
“Извиняюсь, пять  повозок? Ученые мужи недавно написали о вреде редиса, если его есть каждый день натощак, то он может раздражать пищеварительный тракт и вызывать кровавый понос с гноем.” - Александре перебил женщину.
“Аа паэтому ат миледи так ваняит.” - сказал Руссель.
“Молчать! Я встретила ее у двора чудес, девку выкинули на улицу из борделя. Ангелина не приняла ее, и вот она валялась в грязи и плакала. Я случайно наступила на нее и она начала просить редис. Я вдруг смотрю - морда-то знакомая, оказалось была служанкой у Ришар, а та ее поперла. Так у меня и назрел мой план, мальчики!” - Бордью вскинула голову.
“Я не мальчики.” - сказала крестьянка и получила оплеуху.
“Ты невыносимо тупая, захлопни пасть наконец. План таков: Поскольку Ребекка работала у Луизы, она сможет забрать ее платье из мастерской. А платья эта ворона в павлиньих перьях шьет себе каждый день, за всеми и не уследить. Но скоро бал, а значит новое платье она наденет наверняка. Наша немытая подруга заберет наряд и пропитает его ядом, после чего доставит королеве. Все ужасно просто! И не нужно никакой революции.” - толстуха пожала плечами.
“Да я отравлю королеву.” - сказала Ребекка, после чего выковыряла грязь из под ногтей и положила ее на язык.
“Молчии, плюгавая остолопка. Хочешь, чтобы нас казнили? Тогда уж никакой редиски не получишь, моя хорошая. Иди и принимайся за работу, дуреха.” - Лаура схватила селянку за ухо и прошептала это настолько злобно, что заплевала лицо своей подчиненной.

Ну а во дворце знатные люди были готовы развлекаться. За резными деревянными ширмами люди раздевали друг друга, с нотками юношеской игривости. Уже немного навеселе, нагие мадемуазель и месье пошли в купальни. Теплая вода приятно обволакивала уставшие тела, мышцы расслаблялись и кровообращение ускорялось. Все в компании чувствовали себя немного не в своей тарелке, никто из этих людей не ожидал, что будет сидеть с другими голышом в воде. У этого вечера было некоторое сексуальное напряжение, которое витало в воздухе. Все то и дело поглядывали на оголенную грудь или расплывчатые силуэты гениталий друг друга под водой. Не то чтобы из какого-то сжигающего желания, а скорее просто из интереса. Конечно, не всем было смотреть приятно. Избалованные эротическими гравюрами молодые мужчины с шоком и сожалением смотрели на обвисшую грудь Ангелины. В платьях и корсетах она выглядела полнее, как две спелых дыньки. Но сейчас же, это были скорее два кабачка с носиками смотрящими вниз и выпирающими, длинными сосками, которые были похожи на козьи. Это вовсе не странно, учитывая то, что своего тридцатилетнего увальня-сына она до сих пор кормит грудью. Не одна Ангелина напугала людей, Серж - муж Мари, тоже был уже не в форме. Мужчина был весьма щуплым гаденышем с небольшим пузиком. У него были узкие плечи, совершенно не похожие на мужские. Нигде на его теле, кроме лобка, совершенно не было волос. Его гладкий, грушевидный животик напоминал то, чем обладают девушки на раннем сроке беременности. Не говоря уже о торчащих ребрах и скромном размере его грязной канальи. Но, не стоит так много о мерзком, вскоре королева нашла, как всех позабавить. Девушка предложила разделиться по парам и скрасить себе времяпрепровождение, благо в купальне было несколько отдельных комнат. Она повела Жана в помещение с отдельной купелью, стены освещали свечи, а рядом с ними стояла кушетка, расшитая на восточный манер.
“Я и не думал, что во дворце такое хранится.” - сказал блондин.
“Ты о чем?” - Луиза взяла его за шею.
“Татар ишлеме, видел такое лишь раз у торговцев с востока. Редкая вещь.” - Жан ответил.
“Иди сюда.” - сказала девушка и поцеловала его.

Разгоряченная парочка переместилась в воду, где они касались друг друга во всех местах, задыхаясь от влажного, горячего воздуха. Луиза сделала пару шагов назад от мужчины и взяла бокал с вином с подноса. Словно морская нимфа на побережье, она села скользящими ягодицами на край купели, жестом подзывая к себе Жана. Девушка подняла над собой бокал и начала тонкой струйкой выливать его содержимое себе на грудь. Блондин припал к ней устами, смотря на Арлекину снизу. Он нежно обхватывал губами ее сосок и играл с ним языком. Девушка взяла следующий бокал и кроваво-красное вино уже стекало по ее бедру, а пара капель закатились в его внутреннюю часть. От колена до бедренной косточки Жан прошелся языком, после чего он раздвинул ноги девушки крепкими руками и сделал ей настолько приятно, что ее стоны заполонили все пространство купален, даже за пределами их комнаты. Жану не потребовалось слишком долго, чтобы кончить. Он излился ей на грудь, после чего Луиза смыла это и они ушли, оставив купель с плавающим семенем. Встретившись со всеми остальными, королева и ее шевалье улеглись на кушетки, где сидели их друзья. Тела членов высшего света Версаля покрывали прозрачные накидки из органзы. Вскоре послышались шаги.

“Слышите? Идет!” - возрадовалась Луиза.

Все с интересом устремили свои взгляды на дверь. В купальни вошел никто иной, как королевский шут. Это был первый раз, когда его видел голым по своему желанию кто-то, кроме его мамаши. Слива выглядел как уменьшенная версия Сержа, это был хилого телосложения пигмей с до омерзения бледной кожей и грудью, что походила на женскую. С его боков свисали складки, на которых красовались язвенно-пурпурные растяжки. Маленькое усатое недоразумение стояло, прикрывая кривыми ручонками область паха. Глаза Арлекины сразу же загорелись интересом, какой ужас ее мог там ожидать?

“Покажи своего бойца, не страшись. Мы все с радостью посмотрим ха-ха-ха.” - королева засмеялась.
“О да, где же твой утешитель, мой маленький друг?” - Ангелина хищно улыбалась, поблескивая золотыми зубами.
“Аам ну, он вас стесняется. Мой дружок боится, когда много люду, ибо их взгляды пошлые и могут сглазить его.” - ответил карлик.
“Наши взгляды весьма пошлые сегодня” - Луиза оторвала виноградинку с ветки и с ухмылкой положила в рот Жана.
“Но для тебя это безвредно, жалкий ты опарыш. Ты начинаешь меня злить, опусти руки, иначе я тебя отправлю на виселицу.” - девушка нахмурила брови.
Момент истины, шут королевы опускает руки и увиденное повергает всех в шок. Жан моментально выплевывает виноград на пол, кто-то закрывает рот руками, а Луиза говорит:

“Фу, что это за гриб такой?”
“Я говорил, ваше Величество, он боится взглядов. Мой маленький мальчик сразу прячется в кусты. Точнее большой мальчик, уже.” - ответил шут, гнусавя.
“Какой же это большой, он по размеру меньше воробья.” - Ангелина прикинула на глаз.
“Он сейчас напуган, его надо приласкать и мой зверек вылезет из своей норки, правда. Сейчас в нем нет и дюйма, но если его кое-чем полить, мой бутончик сразу же расцветет и будет два, нет сразу три дюйма. Я узнал это, когда прогуливаясь по Парижу, не успел отскочить и на меня опорожнили ночной горшок. Ну а если же рядом пробегают маленькие ангелочки, то готовьтесь узреть все шесть дюймов на моем двадцать первом пальчике. Он просто реально большой, я бы вошел в младенца словно запчастье к дырке. Тело их как огонь, полыхающее и дар природы. Хочу уже наконец реальной власти, чтобы гордо предстать перед детками, словно любимый хозяин на своей ферме. Я бы гладил по попе и пошлепывал и все бы наслаждались любовью от своего хозяина. Перед этим я приготовлю свою мортиру, потрогаю ее пальцем и поведу в последний бой. Да, она не длинная, но стреляет далеко! Можете называть его Мальчик С Пальчик. Мальчик это его имя, а С Пальчик его фамилия. Ради ребенка тренирую своего друга, и вашего Мальчика С Пальчика.” - шута завела эта беседа.
“Кончай трепаться, мы достаточно уже услышали и увидели, к сожалению. Пошел вон отсюда! И проследите, чтобы он не подходил к детям в таком состоянии.” - Луиза обратилась к слугам.

Немного посмеявшись и обсудив этот кошмар, все были вынуждены отправиться по своим комнатам, так как Морфей уже начинал шаг за шагом затягивать их в свое царство. Этому было сложно противиться, поэтому выпив по маленькой рюмке травяной настойки перед сном, Жан и Луиза сладко задремали.