Круговорот

Модными, помню, стали, полжизни тому назад,
Басни про «новых русских» и «новый Ближний Восток».
К официантке Тали наведался я в шабат,
Барахтался в ярких блузках бат-ямовский ветерок.
В песке шебуршили крабы, курили мы нагишом,
И каждой волны барашек уютно блеял в эгрегоре.
«Евреи или арабы – я верю в наш общий дом! –
В ладонь набрала фисташек. – А ты несогласен, Грегори?»
Был запах ее подмышек важней для меня чуть-чуть,
И я, с ответом помедлив, шепнул: «Не знаю, не знаю...»
Деньжат накопив излишек, решил я в Москву рвануть,
Туда, где непривередлив гарем мой был к Первомаю.

И вот, сижу я на кухне у бывшей своей – чей муж,
Представьте, мой однокашник, я сам их и свел когда-то.
Шаляпин орет: «Эй, ухнем!» Вдруг Машка уходит в душ,
А Игорь, тюменский бражник, давай рассуждать поддато.
«Израиля воссозданье – ошибка в геополитике! –
Икает мой визави, при том, что пиджак малинов. –
Кочуете, как цыгане, работы чураясь, нытики,
Торговля у вас в крови, учитесь у исполинов!»
Ну, всё, понесло засранца. Сорвать пытается триггер.
Простить не может, стыдоба. Таков итог несвобод.
Она издает два «глянца», при ней водителем Игорь.
Не знаю, счастливы ль оба, но мерседес шестисот.

Лет тридцать с тех пор минуло. У всех на столе сашими.
Тошнит от ботоксной рожи. В любви не осталось тайн.
Где Тула – а где Метула: свиданья в онлайн-режиме
Привычны для молодежи, чайлд-фри и фри-палестайн.
Хамасовца, росгвардейца – узнаешь ты по походке:
Два ирода побратались, гадают: чем бы нас выдивить?
Уже невтерпеж зардеться ракете, что там, в подлодке,
Готовит сальто-морталес земель примерно за тридевять.
Такая вот панорама. Людей не цепляет слово,
И басен прошло влиянье – скормите их соловьям.
Заметил строитель Храма: ничто под луной не ново!
А Игорь с Машкой в ульпане, приехали жить в Бат-Ям.