40

Луна очей твоих не слепит,
И не гремит прощальный звон,
Уж ты не плачешь, но не весел,
Ты мертв, окутан сладким сном.

Зрачки наполненные сажей
Испепеляют страшный взор,
Пламеньем пагубным и жарким
Ты приломляешь разговор.

Частей души твоей не счётно
Ты, разум давший, благородно,
Ночным кошмарам. Во плоти
Предстал пред крохотным ребёнком,

Достаточно движения руки
Чтоб нитью тонкой наизлом
Перечертить его ручонки
И страхом опалить лицо.

Извечен путь.
На лезвиях во льды закован
Огарок мира закурив
И выдыхая боль как дым,..

Их ровно сорок -
Всех тех, кому уже не стать седым.
Кому кровавый ворон
Принёс последнее мгновенье,

Уже изведано то чувство,
Когда бы длань опущена лежала,
Когда в мученьях видишь вдохновенье,
Твой омерзительный поток фантазий чёрен,

Харон, устав грести,
Изводит свои руки в прах, спешит в начало,
Костями, словно веслами встречает
Волну пылающих грехов. Но позади

У темных врат причала
Олимп спускает светлые огни.
Их свет не зрим простому человеку,
И только мёртвый в силах разглядеть

Прекрасный миг.
Хор, братиев могильных не успев отпеть,
Гремит. Своим многоголосьем отпускает
Огни до самых фонарей.

Старик по граду звезды зажигает, прославляя
Своих давно усопших сыновей.
Чудесное мгновение не вечно,
Немало тел найдут в ночи,

А впрочем,
Вселенским горем обеспечен,
Пожалуй, каждый, и чем боле жил,
Тем больше грязи на подошве,

Тем
     холодней
                несправедливости
                ножи.