Служебный обман 2

или «Меня зовут Онатоле»

(юмористический синопсис)

Серия 2

Онатоле решил действовать. Как-то рано утром, пока Мымры не ещё было на работе, приехал на 28 автобусе, купил букет из 9-й гвоздик (4 белых, 5 красных) по 50 коп. штука в импровизированном киоске, который находился непосредственно напротив входа в учреждение. Отвалил за них аж 5 рублей (правда до этого, занимал у Самохвала 20 рублей на ботинки ребёнку). В общем, какая-то двойная бухгалтерия налицо. Затем пробрался в кабинет директора, оставил там букет и поминай, как звали.

Прокопья-Людмила не сразу заметила цветы, но когда это произошло, то буквально потеряла дар речи. Что же это получается?.. Тайный воздыхатель? Не может быть! А вдруг?.. Мне же только 36…

Неугомонный покойник Бубликов явился на работу в тот самый момент, когда Шура приколачивала его траурный портрет рядом с гардеробной и стал многозначительно его изучать. Оказывается, неприятность случилась с его однофамильцем. В статистическое учреждение сообщили по ошибке. Однако, Шура предпочла до всяческих выяснений ретироваться в неизвестном направлении.

Оленька каждый день дежурила у кабинета, подкарауливая Самохвала. При очередной встрече он попытался её образумить, говоря, что мол так вот сложилась жизнь… Но Оленька витала в облаках и ничего не хотела слышать. Мечты о былом будоражили её. Она дала понять, что письменный поток ещё далеко не окончен.

Прокопья-Людмила, налюбовавшись букетом, решила вызвать к себе Онатоле с отчётом, сделав соответствующее распоряжение Верочке. Складывается впечатление, что в обязанности той входило вызывать в кабинет директора исключительно товарища Новосельцева. Полистав для формальности отчёт, она прям взяла быка за рога. Ты принёс? Чё молчишь? Онатоле струхнул немного, начал отнекиваться. Та стала напирать. Закипели страсти, закончившиеся тем, что гвоздики полетели в физиономию Онатоле. Прокопья вспылила: велела, чтобы Онатоле убирался вон, чтобы его лысина появлялась в кабинете директора только по записи и только по важным делам (хотя сама его вызывала). Он ушёл, однако оставил букет в дверях. Так они узнали, что неравнодушны друг к другу.

Убирая свою скромную, но всё же директорскую квартиру, Прокопья-Людмила вдруг решила позвонить Онатоле и осведомиться, может быть, это действительно не он принёс тот злосчастный веник (номер телефона она заранее подсмотрела в личном деле). Но Онатоле, сказал, что это был он… По телефону он держался куда смелее и увереннее.

Самохвал вконец измучился. Оленька буквально не пропускала его к своему кабинету без того, чтобы не повидаться с ним, поприветствовать и передать через секретаря очередное письмо с предложениями по улучшению статистического учёта в лёгкой промышленности. Но он решил, что хватит. Достала уже со своими соплями. Вызовите-ка мне Шуру!

Самохвал передал Шуре Оленькины письма (гад какой!), чтобы общественность помогла той выйти из затянувшегося кризиса. В общем, чтобы пропесочили её на месткоме хорошенько. А эта вздорная баба сразу к директору: мол, ЧП у нас, Самохвала обижают, вот доказательства. Прокопья-Людмила изъяла у неё письма, и послала кипучую натуру в бухгалтерию, где она кем-то числилась. Но эта… активистка пошла не в бухгалтерию, а почему-то прямиком к Онатоле (так по сюжету задумано), изложила тому, всё что знала.

Онатоле вышел из себя (наших бьют!). Превратился из офисного планктона в разъяренного зверя и бегом в кабинет к заместителю директора. Ворвался туда и давай отсчитывать 20 рублей, которые занимал у Самохвала. Отдал ему долг, а потом как хрясь тому … по щам. Самохвал не оценил данного выражения благодарности, схватил Онатоле за грудки, но струхнул. Не стал того бить в присутствии директора. Сказал, падла, что даст сдачи иным способом и ретировался. Прокопья-Людмила, которая была свидетелем бурной сцены, назвала Онатоле ласково вралём, трусом, нахалом и драчуном. Также она пожелала начать перевоспитание Онатоле, чтобы тот не давал пощёчины всем подряд и где попало.

Вздорная баба не успокоилась, а направилась к Оленьке, помогать вернуться в семью. Рассказала той, что она ведёт себя аморально и пишет какие-то неприличные письма (Самохвал же утверждал, что в них нет ничего такого, что можно было бы скрыть от коллектива). Тут Оленька спустилась с небес на землю. До неё, наконец, дошло, почему это на неё показывают пальцем и шушукаются за спиной.

Прокопья-Людмила позвала Онатоле к себе домой на ужин. Видимо так она хотела заняться его перевоспитанием. И он вечерком, в который раз оставив детей одних, направился к ней. Та предстала перед Онатоле в совершенно ином прокачанном образе. Онатоле был настолько потрясён, что даже потерял дар речи. После бокала вина у них всё же завязался разговор. Онатоле сообщил, что у него для Прокопьи есть предложение. В этот момент их прервал телефон. Звонили дети, которым Онатоле дал номер своего директора, который сам не известно где взял. Они сообщили, что покрасили дверь в зелёный цвет той краской, которую Онатоле купил для покраски балкона, и им не хватило… После вынужденной паузы Онатоле продолжил делать предложение. Но на этот раз он почему-то стал говорить о том, что обладает сомнительной внешностью, у него обуза в виде мальчика и ещё… мальчика, и вообще он её боится. Вот такое вот интересное предложение вышло. Та, в свою очередь, сообщила, что Онатоле очень даже симпатичный (вялый, безынициативный, враль, трус, нахал и драчун – это всё про него), но она ему… ну не верит (какая интуиция!). Потому что, не хочет, чтобы было, как в прошлый раз. Ходил-де к ней какой-то малый. Долго ходил, а потом женился на подруге. Онатоле не мог понять, отказывают ему или нет. Она тоже запуталась… Но тут помогли дети, позвонив вторично и сообщив, что спустили в мусоропровод кошку (обычные, в общем-то, детишки). Дальше Прокопья засобиралась спасать эту кошку, Онатоле стал подавать ей одежду. Так случился их первый поцелуй…

Самохвал вернул письма Оленьке по её просьбе. И вроде нехорошо как-то вышло. Но на душе стало спокойнее… Прям груз с плеч упал.

Женские ноги продолжали мешать делать карьеру Бубликову…

Прокопья-Людмила пришла на работу с опозданием в новом прикиде. Все 100500 сотрудников лишились дара речи… Онатоле предложил ей при встрече сходить в театр, после чего сразу же побежал доставать билеты. Самохвал стал допытываться у Верочки о том, что такое происходит с Прокопьей Людмиловной. Та ему напрямик и сказала: да у неё роман с Онатоле. Все знают, только ты, падлюка, не в курсе (информация у нас поставлена хорошо).

Падлюке стало завидно, что ему по морде съездили и нагло (а, главное, удачно) воспользовались его же собственным предложением. Он и решил всё доложить директору. Мол, так и так, дескать Онатоле специально ухаживает, ради должности. Вот какой он коварный!

Прокопья же Людмила сильно расстроилась: подтвердились её самые худшие опасения. Опять… Обманули снова… Служебный обман вышел.

Она вызвала к себе Онатоле и холодным тоном сообщила о том, что должность начальника лёгонькой промышленности у него в кармане. Тот опешил: почему его назначают таким тоном? Другого тона вы не заслужили! Почему?.. Потому, что решили приударить за мной ради должности. Онатоле стал уверять, что виноват, но теперь действительно её полюбил. Но Прокопья-Людмила сказала, что ему не верит и наградила очередным эпитетом «опасный человек».

Онатоле порвал приказ о своём назначении и написал заявление об увольнении. Выходя от директора, повстречал Самохвала, который попытался как-то наладить с бывшим другом отношения. Но Онатоле послал того, сказав, что Самохвал далеко пойдёт (отсюда не видно).

Прокопья, узнав о том, что Онатоле увольняется, решила включить собаку на сене. Вызвала Онатоле к себе и на его глазах порвала заявление. Онатоле написал другое. Та опять порвала, сказав, что не указана причина ухода. Онатоле написал третье, указав в качестве причины, что его директор самодура. Самодура начала закипать, обзывать Онатоле «цацей» и «современным мужчиной», бросать в него обрывками его же собственного заявления. Тот не оставался в долгу, отвечал, и как-то невзначай назвал её Мымрой (по инерции вышло). Та прям взбеленилась. Начала бить Онатоле всем, что попадало ей под руку, производя в кабинете немалые разрушения. Онатоле устроил для её небольшой душ из питьевой воды, но не помогло. Побои продолжились. Пришлось выбираться из кабинета к секретарю, где также не заканчивалась перепалка.

Оба проследовали к выходу из учреждения. Сначала Онатоле, затем Прокопья-Людмила, пытающаяся ударить его зонтиком. Онатоле спрятался на улице в такси (пред советскими учреждениями частенько стояли свободные такси). Та за ним. Здесь Онатоле решил действовать: обнимать и целовать свою Мымру. Та сопротивлялась какое-то время, но затем осознала, что как-то невзначай стала приёмной матерью мальчика… и ещё мальчика.

Так Онатоле достиг своей цели. Ведь он очень предприимчивый. Его зовут Онатоле. Онатоле Ефремович. И он всегда едет прямо!