На фронтонах сирени уставший осадок

На фронтонах сирени уставший осадок
Вслух нечаянной ежевикой
Улыбается легкими мнимых посадок
В ресторане, где не до улыбок.

Ничего. Только бранная необходимость
В безысходности прятать улики
Своего поражения. Радуйся, Дима.
Безысходность рождает великих.

Все посредственно, если не варишься в боли,
Как бессмысленна просто поверхность
Ощущенья её. Все мы помним со школы,
Только пьющим даруется трезвость.

Относительно горько теория въелась
Издевающегося Эйнштейна.
Я так долго глотал свою нежную смелость,
Что стал сыт ей по самую шею.

Нас учили всю жизнь оставаться такими,
Какие мы есть. Звучит здраво.
Но что, если мы изначально плохие
И тянем ко дну одеяло?

Без всяких сторонних советников третьих,
Мол, мысль - как старая кляча,
Открою «огромный» секрет - на планете
Все мысли в гробах, и задача

Любого художника вскрыть крышку гроба
И с жадностью приниматься
Забрасывать нужное с наглостью сноба
В охапку из интерпретаций.

Еще раз. Послушайте, милые люди,
Не я тот поэт - «исключенье»,
Который столь слепо доказывать будет-
Что любовь плодотворней мучений.

Я был выбран солдатом родным языком.
Мне несчастье, как парусу ветер.
Только я-то стерплю. Страшно думать о том,
Что останется тем, кто не стерпит?

Всем поэтам табу без работы любить.
Ну а чтобы понять свою нишу,
Вы попробуйте как-либо мне объяснить
Первое четверостишье.