Глава 21. Окна Октября. Автор Лара

Агата ушла к своим парикмахершам-манюкюрщицам. Лариса смотрела в кухонное окно на их родной двор. Тяжёлая листва багряново-золотого бархата, намокшего и туманного, укутывала уютный дворик меж двух хрущёвок, где бегала ребятня, подбрасывающая листья, мячи и пустые бутылки от кока-колы. Когда-то также бегали две сестры, выдумывая комиксы и истории, прыгая в резиночки и классики, а мальчишки подбрасывали всё вышеперечисленное без кока-кол всяких там. Окно... Оно было не мытое. Что могло показаться странным любому жителю обоих домов, знающих бабушку Весельских, поддерживающей чистоту окон с каким-то мистическим ужасом после известных событий в Городе, пылающем в войне 20 века. Бабушки давно не было в живых. А Даров запенил три года назад окна. История этого была незначительной, как может казаться. Но она стала началом в повороте судьбы всех жителей квартиры.
   Даров страшно хотел евроокна. Лара была категорически против, как может быть против экзальтированная чувствительная женщина. Большинство, а то и почти все соседи поменяли свои оконные рамы на пластиковые белоснежные и радовались им, распивая чаи за тюлями и наслаждаясь теплом, которое по идее должно было наступать во время отопительных зим. И никаких трудов, Лара, убеждал долго Даров свою жену, возмущаясь «старорежимным, совковским, старьёвским, допотопным» её замашкам. Мои окна пахнут сосной, возражала Лариса Весельская, ни чуть не смутившись, что запах через покрашенную поверхность не слышен, не выдумывай! А я слышу запах, капризничала Лариса, отдирая старую краску на рамах по сантиметру в месяц, обнажая качественное древо 50-х годов двадцатого века. Я буду неустанно клеить на зиму и расклеивать весною, только бы сохранить мои окна! Наши окна! Бабушки, мамы, Агаты... Замашки Ларисы с окнами и прочими белками, которых, как оказалось, Даров не видел, становились невыносимыми, и три года назад почему-то в квартире, как назло, было холодно, хотя отопление уже включили. И Даров в середине октября залепил окна строительной пеной, несмотря на бумажные полоски. Даров, торжествуя свою победу, был уверен, что Лариса сама будет умолять поменять окна на пластиковые, зная её такой же мистический ужас перед немытыми окнами, как у бабушки И ждал. Но Лариса, устав от многочисленных попыток открыть окна и помыть, не сдавалась, упираясь и отказываясь от евроокон. Я их отреставрирую обязательно, когда решу более важные вопросы, думала Лариса.
Теперь, глядя во двор, где в прошлом веке десятиклассницы Лара и Агата стояли замерзшие от октябрьского ветра, но ржущие от проведённого дня в школе, вспоминала всё. (Впрочем,все дни были наполнены какой-нибудь хохмой, потому домой не хотелось, и почти у родной двери, сестры наперебой рассказывали свои свежевыдуманные комиксы.)
   Буду играть на пианино, решила Весельская старшая (Всего на 17 минут старше!)Раз в год, в октябре Лариса касалась клавиш и пыталась отыграть "Октябрь" Чайковского. Всегда с ошибками в одинаковых местах и никогда не доигрывала до конца. Неожиданно в её голове появились строки:

Вновь приходит октябрь без стыда и тоски.
Он листву разрывает, не читая ее.
Он рисует пейзаж и ложаться мазки.
Он хлестает дождем, веселя воронье.

Вновь приходит октябрь,замерзают синицы.
Он роняет страницы, где влюбленность на лицах.
Отвергает октябрь свои записи летнего зноя.
Ни о чем не жалея, без жалоб, не ноя. В покое.

Заскрипела сосна, что растет на работе.
Там в тенях и налетах окна библио-теки.
Чтоб ты мог понять то что за, а что против,
Мне самой не поднять Солнцу нашему  веки.

Я стою у сосны и дышу ее горькою хвоей.
Я дремлю под качанье ее сильных и гордых ветвей.
Не хочу я домой. Здесь я пусть и  одна , но с тобою.
А ведь время прощаться. Так надо. Теперь белый снег бы скорей!

Не грусти,мой октябрь, облетая стихами под зиму.
Ведь ты снова придёшь, и, возможно, прочтешь мой роман.
Я сыграю тебе и спою, даже в рифму, пусть мимо...
Можешь верить иль нет, но стихи никакой не обман.   

-Чего это вдруг, я ж не поэтесса, подумала Лара
29.09.2010