Семь смертных грехов. Обжорство

Мою симпатию к побегу
Я трепетно в груди держал.
И шло семнадцатое лето,
А я ее не отпускал.

И то, видать, максимализм:
Бери от жизни всё,
Да количеством только большим,
Бери и не отдавай ничего.

Но к лени мы еще вернемся,
Она играет роль.
И когда в реальности проснемся,
То, ее желая утерять – увидаем огонь.

И вас прошу я, не теряйте:
Ближних любите,
Детей благословляйте,
В настоящем лишь живите!

Я молод был, упитано росли,
И были весьма тщетны
Все побеги и броски,
Разражаясь результатом блеклым.

Расстройств ума –
Получите, распишитесь!
Раз воли нет, на то беда безумна,
Мысли, развяжитесь.

Ты не подходишь им.
Ты хуже внешне однозначно,
И впредь ты не людим
Среди яростно пропащих.

"Ты толстый, ты большой ужасно!" –
Слышал я три сотни раз.
Обжорство, как и голод, властно?
Тогда я умываю руки. Пас.

"Ты стал худющим как скелет!" –
Лицемерно отзывался каждый снова,
А я молчал в ответ,
Ведь нет слов, что были бы ответом на такое.

И залечить те грязные раны
Мне помогала суть проблем.
Я обжирался безпрестанно,
И не был глух и нем.

И только время показало,
Как толст был, худ, и глуп.
Я не был вовсе странным,
Лишь зря я слушал, что зовут.

И зря в себе сомнения питал,
Облик наш всегда прекрасен,
Он выбран нами, Богом дан,
И переменам для него не сыщешь масел.

И в первый раз я чувствую,
Что меня взлюбили так,
Какой я есть – какой присутствую!
Духовно больше не бедняк.

Еда – потребность, как и все,
В чем придать себя ты мог обжорству.
Пущай инстинкт тебя несет,
А есть? Чтоб жить, да все. Все просто.