Boerries von Muenchhausen. Раав Ерихонская

РААВ ЕРИХОНСКАЯ

Перевод с немецкого стихотворения Бёрриса фон Мюнхгаузена

День базарный в Ерихо:
Шумный люд вдоль улиц валит,
Водоносы, погонялы…
Так и прут со всех сторон
Загорелые амбалы.

«Глянь, —  Иошуа*  сказал —
Слабых мест нигде не видно,
Эту стену не пробить, но
Отыскать ворота скрытно,
Ты сумел бы, Иодай?
У Герасы ждет сигнал
Рать под сенью тамариндов!»

Завернувшись в плащ,  шпион, он
Шел в толпе по Ерихо,
Прячась в улочках его,
Ибо всякий посторонний
Для языческих владык
Был опасен, коль проник
Скрытно в город осаждённый.

Так, таясь от зорких глаз
Городских соглядатаев,
Иодай спешил, пытаясь
Отыскать в ограде лаз.

Но еврея увидав,
Как красою не плениться?
И с балкона в дом укрыться
Позвала его Раав,
Ерихонская блудница.

И красавец Иодай
Поднимается на крышу,
Ночь с Раав проводит там.
Ароматами он дышит
Моря Мертвого и пальм
Тихий шелест листьев слышит…

Озарились светом алым
Стены города с рассветом,
Отступила темнота,
И тогда Раав сказала:
Пощади меня, когда
В Ерихон придешь с победой.

Видишь этот шнур пурпурный —
По нему за стену вниз
Опустись и в стан вернись.
Но перед началом штурма
Войску весть такую дай:
Шнур пурпурный — он примета,
Что спасен был в доме этом
Соглядатай Иодай.

Раав пела:
Мой друг, лобзаньями твоими
Душа моя уязвлена,
Твое возлюбленное имя
Мне слаще мирра и вина.
Твердить и днем, и ночью дай:
О, Иодай! О, Иодай!

Я на груди твоей лежала,
И как живительный бальзам
Так нежно грудь мою ласкала
Рука твоя под шепот пальм.
Был близок рай, так близок рай!
О, Иодай! О, Иодай!

Но песнь души моей взрывает
Внезапный, рвущийся аккорд,
Твердь под ногами сотрясает,
И рушит он небесный свод —
Я предала родимый край!
О, Иодай! О, Иодай!

Евреи, сверкая латами,
Шли на Иерихон,
Грозно медные трубы
Гремели со всех сторон.

Семь дней осаждали крепость
Молча, но вот семь раз
В день седьмой раздался
Оглушительный трубный глас.

Ревут могучие горны,
«Колейну шма, Элоким!»**
Небесное воинство к бою
Готово, послушное им.

Дрогнули башни и стены
Пал Ерихо пред Ним,
А горны грозно ревели:
«Колейну шма, Элоким!»

И вот пробиты ворота,
В город сквозь дым и огонь, 
Входят сыны Егуды
С факелом и мечом.

К вечеру стихли горны,
Грохот боев умолк.
Смуглый Иодай ступает
На знакомый порог.

Пальм аромат знакомый
Снова в ночи разлит…
А на шнуре пурпурном
Тело Раав висит.***

***
RAHAB DIE JERICHONITIN

Jahrmarktstag in Jericho,
Rufende Bananenweiber,
Wassertraeger, Eseltreiber
Draengen durch die Strassen froh
Die gebraeunten heissen Leiber.

„Siehe zu," sprach Josua,
„Ob du heimlich dich magst winden
Durchs Gedraenge jener Blinden
Und die schwaechte Pforte finden."
Und er prachs zu Jojada,
Als das Heer bei Gerasa
Lagert unter Tamarinden.

Und im langen Mantel heut
Schleicht der Spaeher durch die Massen,
In der Duftstadt engen Gassen
Ins das ganze Volk verstreut,
Doch der Heiden Feldherrn lassen
Angstlich auf die Fremden passen,
Weil des Josua Angriff draeut.

Und vor ihrem scharfen Blick
Und vor ihren sclauen Schergen
Muss der Jude sich verbergen,
Und ein Riegel weicht zurueck ,
Und ein Riegel schiebt sich vor.
Sicher fuehrt den fremden Spaeher
Rahab in ihr Haus empor,
Rahab, die den Kranz verlor.

Und der schlanke Galilaeer
Blieb die Nacht auf ihrem Dach,
Und des toten Meeres Luefte
Riefen leis die Balsamduefte
All der tausend Palmen wach,
Ueber Stadt und Feld und Kluefte
Wehten sie dem Jordan nach.

Roetlich ueber Rama stieg
Schon der Morgen glutumsponnen.
Rahab sprach: „Fuer all die Wonnen
Dieser Nacht,  die nun verronnen,
Schone meiner,  wenn im Sieg
Stuermend ihr die Stadt gewonnen.

Siehe, dieses rote Seil,
Klimme dran die Mauer nieder,
Aber wenn du kehret wieder,
Schuetz es mich vor Schwert und Pfeil.
Hangen solls vor meinem Haus,
Und es sei ein Zeichen allen:
Dass du ohne mich gefallen,
Dass ich dich gefuehrt hinaus!"
Und sie liess des roten Taus
Hanfne Windung niederwallen.

Rahab sang:
Mein Freund ist wie ein Bueschel Myrrhen,
Das zwischen meinen Bruesten haengt,
In meiner Seele letzte Tiefen
Sich Tag und Macht sein Name draengt,
Und blind bin ich, seit ich ihn sah,
Jojada, Jojada!

Sein Arm lag unter meinem Haupte,
Die rechte Hand liebkoste mich,
Die Palmenstadt schlief rings im Thale,
Und sue; ihr Atem uns umstrich,
Der Himmel war so nah, so nah,
Jojada, Jojada!

Doch ;ber meiner Seele Saiten
Schrillt jaeh ein Ton, zerrissen, wild,
Vom Himmel fallen alle Sterne,
Und Blut aus allen Wolken quillt,
Mein Heimatland verriet ich ja,
Jojada, Jojada!

Vor Jerichos Mauern wappnet
Der Jude Brust und Hand,
Des Halljahrs goldne Posaunen
Droehnen ueber das Land.

Sieben Tage zogen die Maenner
Schweigend um Mauer und Thor,
Siebenmal am siebenten Tage
Umging der Posaunenchor.

Des Halliahrs Hoerner brausen:
„Kolenu schema, elohim!!"
Mit klirrenden Schwertern vom Himmel
Zogen die Cherubim.

Da wankten Mauer und Tuerme,
Jericho neigte sich IHM,
Und die Posaunen bruellten:
„Kolenu schema, Elohim!"

Weit offen standen die Thore,
Hoch loderte Rauch und Brand,
Und Juda zog in die Thore.
Fadel und Schwert in der Hand.

Im Abend ruhten die Hoerner,
Rings schwieg Samaria,
Da suchte der Liebsten Schwelle,
Der braune Jojada.

Verflogner Dust der Palmen
Strich her von irgendwo,
Tot hing am roten Seile
Rahab von Jericho.

___________________
* Иошуа — здесь Иошуа бен Нун (Иисус Навин) — предводитель еврейского народа в период завоевания Ханаана, преемник Моисея. Его деятельность подробно изложена в библейской Книге Иисуса Навина.
** Колейну шма, Элоким  (иврит) — Услышь голоса наши, Б-же! (Мюнхгаузен перевел: Б-же, помоги нам!)
*** Поэт весьма вольно излагает библейский сюжет о Раав,блуднице Иерихонской, которая, согласно Книге Иисуса Навина (Нав. 2:1) укрыла в своём доме двух (а не одного!) соглядатаев из войска Иисуса Навина и за это при взятии города была вместе со всеми домочадцами пощажена, а всё остальное население Иерихона было поголовно перебито. Почитается Православной церковью как святая праведная Раав Иерихонская

Иллюстрация — рисунок Эфраима Моше Лилиена