Старый Курган

Уже целые сутки Анчи шел по следу раненого им оленя огибая деревья и продираясь сквозь кусты дикой малины. И вот, наконец-то, он начал нагонять его. Пригнувшись к земле, юноша вдохнул хвойный запах леса и мокрой земли, среди растительности и камней был виден четкий след оленя, а рядом с ним капельки алой крови на пожухлой траве. Юноша улыбнулся, след тяжелый, значит жертва устала и скоро погоня закончится.

Толстые, вековые лиственницы и ели возвышались вокруг, словно древние великаны из алтайских легенд, резко ограничивая обзор своими густыми хвойными лапами. Рёлки алтайских гор еще покрывали белые шапки снега, но уже стали видны проплешины и сотни талых ручейков устремились в низины с веселым гомоном, возвещая о скором приходе на Алтай благодатной весны. Глухая чащеба алтайской тайги всегда оставалась мрачным местом, а с наступления ночи, она и вовсе становилась неприветливой и даже пугающей своей угрюмой чернотой.

Анчи бежал вдоль по склону держа турку обеими руками, старинное ружье было тяжелым, но верным спутником охотника. Вот уже сутки он мчится за своей добычей. Юноша уже представил себе как он настигнит и паразит свою цель, затем разделает тушу оленя отдаст часть духам охоты, повесит кусочки мяса на веточки деревьев в дар птицам и грызунам, а остальное унесет к себе в аил. Юноша мечта, как вернется к себе домой с добычей отдаст ее в заботливые руки любимой жены, а другую часть раздаст по соседям, чтобы была удача ведь таков алтайский обычай.
Из радостных дум его вырвал протяжный волчий вой. Анчи насторожился. Обычно серые разбойники не на подали на людей открыто, сторонятся, но зима выдалась нынче суровая, поэтому изголодавшийся хищник мог отважится и напасть на человека. Стало смеркаться и потянуло холодом. Температура в горах ночью даже летом падает в минус, а тем более сейчас, только начало весны. Холодный горный воздух огнем начал щипать лицо и легкие Анчи. Уставшие от бега ноги болели, но все еще толкали своего обладателя вперед к заветной цели.

Пошел мокрый снег, как будто волков мне мало думал охотник. Такой снег на Алтае не редкость, как пойдет сплошной стеной и засыпает землю белой кашмой. Тут и там виднелись из под снега чернотой большие валуны и поваленные сильным ураганом деревья, которых куюм выдирал с корнем. Анчи поежился. Надо найти места для ночлега. По мере того, как склон становился круче, тайга начинала редеть, появились поляны с березняком. Стало совсем темно. Юноша остановился и осмотрел окрестности, его взгляд упал на каменно-земляную насыпь, которая одиноким холмом возвышалась над окрестностью. Большие каменные стеллы и выложенная каменная оградка по кругу говорила, что этот холм был чьим то курганом. Так предки алтайцев раньше хоронили великих правителей, воинов и шаманов. Юноша решил, что это место подойдет для его временного становища.

Подойдя ближе к месту будущего ночлега, сквозь белую падающую пелену снега юноша увидел черный провал между трех каменных блоков. Анчи насторожился. Вход в курган открыт, наверно искатели золотой наживы осквернили могилу, а может она теперь стала берлогой медведя. Его размышления прервали сразу несколько протяжных волчих воя. Анчи молча выругался. Положение становилось скверным, ему не очень то хотелось лесть в нутро кургана, но еще меньше ему хотелось оставаться на ветру и снеге да и в компании голодных волков. Тяжело вздохнув, юноша направился ко входу кургана и нагнувшись вступил во тьму. Что его там ожидает? На ум сразу пришли страшные алтайские поверья о убырлы живущих в могилах и пьющих кровь живых. Но охотник прогнал эти мысли прочь, чтобы они не смущали разум.

Внутри кургана была абсолютная, кромешная тьма, она была такой плотной, что складывалось впечатление - протяни руку и потрогай ее. Анчи присел на корточки и пошарил по каменистому полу руками в надежде отыскать немного сухих веточек и листьев, чтобы разжечь спасительный костерок. Ведь От-Эне всегда хранит человека от опасности темноты и обогреет его своим материнским теплом. К счастью для охотника каменистый пол был щедро покрыт так нужной ему листвой и ветками, мелкими камушками и старыми костями, значит и хищники сюда захаживали. Собрав все в кучу Анчи достал старое отцовское огниво и рубанул высекая сноп красных искр, еще и вот уже небольшой огонек начал жадно пожирать листву и ветки разрастаясь в ширь. Небольшой костер позволит охотнику осмотреть свое временное пристанище. Оно представляла собой небольшую по размерам комнату в переведи которой начался темный коридор уходящий в глубь, в неизвестность.

Осмотревшись и найдя подходящую ветку юноша намотав ветошь соорудил нехитрый факел и направился в глубь кургана ведомый любопытством. Инстинкты охотника вопили ему об опасности, а значит надо быть на стороже, юноша сжал по крепче турку и поправил на поясе охотничий нож из булатной стали. Была не была. Двигаясь вглубь по коридору Анчи встречал на своем пути вековую пыль и мокрое дыхание тлена. Осторожно ступая, он то и дело огибал разбросанные тут и там предметы созданные когда-то руками человека. С грацией хищника юноша двигался дальше. Весело потрескивал его факел, который первый своим тусклым светом вырвал из вековой тьмы довольно просторную каменную комнату в конце коридора. Она представляла собой квадрат, стены явно несли следы обработки и в некоторых местах были высечены непонятные письмена, что говорило о глубокой древности. Охотник знал, что Алтай видел много народов, которых гнал когда-то вперед кочевой ветер, сменяя друг друга они оставляли свои памятные стеллы и такие курганы. У стен стояли необычные керамические сосуды с непонятными символами, рядом лежало старинное оружие и доспехи, которые уже съела вековая ржавчина. Время ничего и ни кого не щадит.

В конце комнаты свет факела выхватил нечто напоминающее каменный саркофаг. Юноша вздрогнул. Собрав деревянный мусор в кучу Анчи разжег небольшой костерок, чтобы дать больше света, ведь его факел почти прогорел. Подойдя ближе, юноша осмотрел свою находку, саркофаг состоял из каменных плит хорошо обтесанных и подогнанных друг к другу. Вдоль стен были нанесены неизвестные юноше знаки, саркофаг венчала каменная крышка с теми же знаками. Ведомый любопытством юноша сдвинул каменную крышку в сторону. Внутри лежала древняя иссохшая временем мумия. Тело явно в прошлом принадлежало женщине, ее некогда густые волосы, обрамляли золотые украшения, с ниспадали тяжелыми косами на истлевшую грудь, темно коричневые руки, с родовыми татуировками высохли и больше напоминали тонкие ветки, оставшаяся сухая плоть свисала клочьями с обнаженных ребер. Анчи понимал, что женщина давно уже мертва, но чувство тревоги не покидало его. Что-то его беспокоило, может наличие мертвого тела или он прогневал местных духов охраняющих покой этого скорбного места? Анчи не знал.

Вскользнув взглядом по мумии Анчи увидел, что-то сверкнуло зажатое между ее пальцев. Наклонившись и поднеся догорающую ветку по ближе Анчи увидел необычайный камень темно красного цвета, который засверкал таинственными огоньками. Камень словно призывал, возьми меня, владей мной. Околдованный его зовом Анчи протянул к нему свою руку, преодолев когда-то цепкий захват, но теперь мертвых пальцев, юноша поднес таинственный камень ближе к своим глазам. И тот сразу заиграл мириадой таинственных огней, которые то вспыхивали то гасли в его граненой оболочке унося охотника в далекие времена. Анчи видел великих правителей могучих каганатов, которые возникали и гибли, он видел завоевателей ведущих свои полчища в походы, прекрасных женщин в изящных нарядах и везде был камень. Встряхнув головой юноша прогнал ведения, которые оставили в его душе томительное чувство потери и безвозвратной утраты чего-то. С тяжелыми мыслями юноша убрал камень в охотничию сумку висевшую у него на поясе.

Что это за камень? Может это легендарный камень jяада, с помощью которого jадачы могли вызывать снежные бури и град и направлять их на своих врагов? Мысли роились как пчелы не давая ответа, а каждый вопрос порождал лишь новый вопрос. Охотник повернулся к мумии спиной и пошел к своему костру, больше смотреть на жуткий труп ему вовсе не хотелось. Пустые глазницы мумии молча буравили потолок своей могилы, а истевшая кожа высохшая от времени, когда-то прекрасных губ, обнажала в вечно застывшей улыбке пожелтевшие зубы с непропорционально длинными резцами зубов, придавая им хищный вид. Кем она была? Мудрой шаманкой или умелым  воином? Никто теперь не сможет ответить на этот вопрос, может древние письмена могли бы поведать ее историю, но разве остался хоть кто нибудь, кто умеет читать эти древние знаки? Ответом было молчание.

Подойдя к костру Анчи протянул к нему свои озябшие руки и задумался, тепло огня вселяло оптимизм. Из раздумий его вырвал странный звук исходивший со стороны саркофага. Анчи медленно обернулся и посмотрел назад и о боги, сердце его сковал суеверный ужас, а по телу пробежала болезненная ледяная дрожь. Все детские ночные кошмары и древние верования его народа разом проснулись в его сознании жестоко напоминая, что козни Эрлика всегда подстерегают тех, кто беспечен. О, Ульгень прошептал юноша, смотря широко раскрытыми глазами, как конвульсируя по воли неведомого востает к жизни давно умерший труп со своего скорбного ложа. Поднявшись, по воли безликой силы, мумия устремила свои пустые глазницы в сторону охотника, и в них начали разгораться колдовские огни, придавая и без того зловещий вид. Благодаря искусству древней магии подобие жизни все еще тлела в этом мертвом сосуде и именно древнее колдовство некромантии заставляло давно почившее тело двигаться. Анчи сразу вспомнил про дочерей Эрлика, которые будучи мертвыми пили кровь живых, чтобы сохранить свою молодость и красоту.

Тем временем, мумия женщины спустилась со своего скорбного ложа и ковыляя неуверенной походкой направилась к юноше. Охваченный первобытным страхом перед неведомым он начал пятится назад не сводя своих испуганных глаз с кадавра. Пламя костра отбрасывало на стены причудливые тени во ставшего из мертвых и охотника борющегося за свою жизнь. Сбросив оцепенение Анчи резким движением руки выхватил свой охотничий нож из булатной стали. Тяжелый клинок в умелой руке придавал уверенности. Охотник отступил с торону и хлестко нанес два рубящих удара, один в грудь, другой в руку. Раздался глухой, суховатый треск и мумия отшатнулась от его напора, но сразу же во становила равновесие своего тщедушного тела, из ран не упало ни капли крови.

Страх гнал Анчи вперед, последовало еще пара ударов ножом, но все безрезультатно, труп это не остановила. Вдруг мумия резко уклонилась от ножа и попыталась нанести удар своей когтистой лапой в шею юноши, Анчи во время отстранился и чудом избежал смертельной для себя раны. Вдруг мумия замерла и устремила свой буравящий взгляд на охотника. В его голове стали нарастать тысяча слов, словно ураган, звучали они в голове превращаясь в далекий, идущий из глубин зловещий шепот: отдай камень, отдай. Страх поразил лишь на мгновение, а боль в мозгу отрезвила позволив сбросить наваждение. И тут он вспомнил - турка. Верное курковое ружье, способное снести пол черепа медведю. Пули для нее отливали сами и берегли, стреляли только тогда, когда сама дичь поравняется с деревом, чтобы затем можно было вырубить пулю обратно из ствола топориком, так как пуля из турки нередко пробивала на сквозь даже лося. Пошарив бешеным взглядом по сторонам, Анчи увидел свое ружье стоящее у стены. Как будто читая его мысли, труп преградил ему дорогу. Охотник издал гортанный боевой клич своего сеока и всем корпусом нанес удар в ветхую грудь вампира, который взмахнув в воздухе руками упал на спину, а юноша тем временем в два прыжка оказался возле спасительного ружья. Взвел курок, прицелился, уперся ногой в стену и выстрелил прямо в голову встающего снова трупа.

По склепу раздался оглушительный грохот и все заволокло пороховым дымом, голова же кадавра мгновенно испарилась и осела мелкой пылью на каменный пол. Тело пошатнулось и рассыпалось в сухой прах, напоследок издав подобие тяжкого вздоха, который отразился под сводами склепа. Безликая сила древней магии покинула бренные останки. Анчи вздохнул с облегчением, напряжение в мышцах постепенно стало проходить, оставляя легкую дрожь и усталость от пережитого стресса. Он вытер холодный пот со своего лба, поправил алтайскую шапку, которую любил носить набекрень и осмотрелся. Это все? Неужели я выжил? Бренные останки вампира рассыпались в прах, а таинственный камень все еще пульсировал в его охотничий сумке.

Смертельно уставший алтаец решил покинуть это негостеприимное место, уж лучше к волкам из крови и плоти, чем с черной магией под одной крышей.  Ему захотелось вздохнуть свежего воздуха полной грудью и посмотреть на красоту Алтая, спертый воздух и последние события произошедшие здесь его удручали. Решено, подумал Анчи и направился к выходу. В своих мыслях он представил лица родных и друзей, их удивление, когда он поведает им свой рассказ и покажет камень. Выйдя наружу Анчи глубоко вздохнул, благодать, уже показалось утренние солнце, время Эрлика закончилось. Алтай вновь заиграл новыми красками жизни даря уверенность в себе. Анчи постоял минутку, посмотрел на теплое солнце с улыбкой и пошел прочь от кургана. Впереди был путь домой, Анчи улыбался, ведь с ним была молодость и удача, а это кое чего да стоит.