Тор. Часть 8

Вскоре знал о том весь город — и отцы воспряли духом.
Хоть история Оттора после стала просто слухом,
только с той поры бояре князя чаще замечали
не в былом хмельном угаре, а в раздумьях и в печали.
Он, боясь грехов скоплений, неизбытых и нестертых,
впредь не множил преступлений — опасался мести мёртвых,
словно чувствовал их рядом, ужасаясь тайным связям,
наполнявшим кубок ядом — тот, что выпит будет князем.
И, кляня свои ошибки, сил душевных на пределе,
он однажды страх свой липкий смыть решил в воде купели.
И, Спасителю в угоду, повелел крестить весь город,
и тогда в речную воду погрузились все до бород,
и на идолов восстали, и с Горы повергли Тора,
и кнутами исхлестали, и скатили с косогора.
И, шестами направляя ниспровергнутого бога,
по реке его сплавляя, проводили до порога.
Вслед за ним пошли на выброс и других богов десятки,
а потом в детинце вырос первый храм кирпичной кладки, —
место то, где кровь пролилась Иоанна и Оттора
вскоре в стены облачилось Десятинного собора.
Так от подати печальной спасена была столица,
и истории начальной перевёрнута страница.
Многих подданных Владимир обратил в Христову веру, —
дабы делали благим мир, князя следуя примеру,
и они, грехи стирая благочинными делами,
Русь от края и до края всю покрыли куполами.

               
                *   *   *


Шли века, и всё менялось — в мире мощно, величаво,
укрепляясь, разрасталась христианская держава,
что, границы расширяя в азиатские пространства,
покоряла, усмиряя, орды дикие и ханства;
становясь повсюду главной, вопреки враждебным странам,
твёрдой поступью державной выходила к океанам.
Так, во благо изменяя землю волей повсеместной,
утверждалась власть земная в соглашении с небесной —
силой веры византийской, где б ни взмыл орел двуглавый,
там империи Российской умножались блеск и слава.

Только мало кто уж помнит о событии далёком,
и вопрос о том не поднят, что же стало ей истоком, —
неприметною причиной, положившей ей начало,
в той истории старинной, что давно легендой стала.
Из времён, забытых нами, в строчки летописей сжатых
и укрытых под волнами на днепровских перекатах, —
там, где, тиной обрастая, в ил зарывшись на две трети,
дремлет идол, не считая пролетающих столетий.
Может, канула бы в Лету память той давнишней драмы,
но хранят легенду эту белокаменные храмы…
хоть Священное преданье и не всё нам сохранило,
не оставив указанья, где Отторова могила.
Может, вороны степные, что несут над нею стражу,
знают тропы потайные, только нам о них не скажут.
И, оставшись позабытым, где-нибудь, на дне оврага,
иль в степи, в кургане срытом, прах покоится варяга.
С ним и сын лежит почивший… и лежит еще в том месте
мир навеки изменивший оловянный малый крестик.


Иллюстрация: Крещение князя Владимира (Миниатюра Радзивилловской летописи)


Комментарий следует.