О Мистерии Мировая коммуна

Приведу здесь отрывок из книги Бертрана Рассела "Практика и теория большевизма".
Он дает описание Мистерии в 1920г. Зрителей было, на секундочку, около 45 тысяч человек. Одна из трибун была отведена членам Конгресса III Интернационала, среди которых находился и В.И. Ленин.
Спектакль начался вечером. Места действий (а они были до­вольно-таки обширными) освещались прожекторами, стоящими в Петропавловской крепости и на мостах, а также маяками ростральных колонн. Представление состояло из пяти частей историко-символического характера: «Парижская коммуна», «Империалистическая помпа», «Февраль», «Октябрь», «Победа в гражданскую войну».
Яркие лучи прожекторов освещали боевые корабли, стоявшие посреди Невы. Зрелище поистине прекрасное!
Спектакль, закончившийся торжественным маршем Красной Армии, шествием народов мира и фейерверком, продолжался до четырех часов утра и вызвал огромный энтузиазм присутствую­щих.

В этом - суть театрального коммунистического действа. Обращаю внимание в истории на "патриотические" флаги, которые использованы для стравливания наций, на Интернационал - важнейший гимн, который зачем-то был отменен потом, на цели, на борьбу, а не тупопокорность, на значение масс. Вот это Представление с идеей, Умом и без потери времени на безыдейность или разврат, как пустые современные шоу!

***********
Цитата из Рассела: "Празднество «Мировой коммуны», которое было приурочено к открытию конгресса III Интернационала в Петрограде, представляло собой еще более замечательное coбытие. Я и не предполагал, что в наши дни может быть поставлено нечто вроде средневековой мистерии. Это была фактически мистерия, предназначение которой, уготованное ей высшими жрецами коммунистической веры, — наставлять народ. Она разыгрывалась на ступенях великолепного белого здания, бывшей биржи, с классической колоннадой с трех сторон, с широким пролетом лестницы впереди, которая не ограничивалась шириной здания, а составляла с каждой из сторон платформу на уровне колоннады. Перед зданием пролегала широкая дорога от моста на одной протоке реки к мосту на другой, так что горизонт неба и воды с каждой стороны представлял взору нечто вроде нарисованного окаймления гигантской сцены. Две наклоненные красные колонны, фантастически украшенные, — ранее на них зажигали огни как ориентир для кораблей — стояли на каждой стороне как раз посередине между выступами зданий и водой, но по разным сторонам дороги. Эти две башни были украшены флагами и иллюминированы; они находились в центре внимания, и между ними и позади них собралась плотная толпа, состоящая из сорока или пятидесяти тысяч человек. Представление началось при закате солнца, когда небо было еще красным справа, а дворцы на далеком берегу казались пылающими, и продолжалось в магическом свете темнеющего неба. Поначалу красота и величие

 

33

 

художественного оформления отвлекали внимание от участников, но постепенно становилось ясно, что на платформе перед колоннами короли, королевы и придворные в роскошных традиционных одеждах, всех их охраняли солдаты, которые сменяли друг друга в немых сценах. Несколько человек поднялись на небольшой деревянный помост, установленный посередине, и один указал поднятой рукой, что здесь должен быть поставлен монумент, символизирующий власть капитала на земле. Взрыв восторга. Слышалась сентиментальная музыка, веселые компании вальсировали. Тем временем снизу, с улицы, шли из темноты и поднимались вверх по плохо освещенным ступеням, позванивая оковами в такт музыке, массы изможденных непосильным трудом рабочих — шли строить монумент своим господам. Невозможно описать изысканную красоту медленного движения этих темных фигур, движущихся наискось по широким ступеням; выражение отдельных лиц были, конечно, неразличимы, и все же движения и позы фигур передавали печальную, безысходную покорность так же выразительно, как речь и жесты в обычном театре. Некоторые группы несли молоты и наковальни, другие шатались под тяжестью каменных глыб. Возможно, любовь к балету сделала доступным для русских искусство движения групп актеров в унисон. Когда я наблюдала эту процессию, поднимающуюся по ступеням небрежно и непринужденно и все же производившую впечатление изящества, мне вспомнились дикие прыжки лучников в одной из сцен «Князя Игоря», которые были столь же небрежны и непринужденны, полны дикой и необузданной красы и в то же время строго повторялись в мельчайших деталях от спектакля к спектаклю. Рабочие трудились в потемках земного мира, над ними продолжались танцы в освещенном раю правителей, пока наконец в ознаменование того, что монумент готов, не поднялся над помостом между колоннами большой желтый диск. Но в тот же миг вверх взвилось знамя, и появилась небольшая жестикулирующая фигурка. Ей грозили кулаками, она исчезла вместе со знаменем, чтобы тотчас возникнуть вновь в другом месте. Новый шквал угроз — пока в ответ среди французских рабочих, стоявших вверху справа, не зазвучали первые коммунистические лозунги. Сплотившись вокруг знамени, коммунары двинулись вверх по ступеням, к ним присоединялись единомышленники. Вверху паника, короли и королевы мечутся из стороны в сторону, утра-

 

34

 

тив королевские маневры, в то время как войско готовится защищать основную цитадель капитализма с золотым диском власти — короной. Коммунары захватывают крепость, стаскивают вниз корону, водрузив на ее месте свое знамя. Слышна веселая музыка «Карманьолы», победители ликуют и пляшут. Вместе с ними в порыве радости пляшет народ. Но приближаются прусские легионы, под вопли отчаяния народ отступает, его вожди выстроены в ряд и  расстреляны. Призыв к войне явился сигналом к восстанию рабочих против тех лидеров, которые отказались признать красный флаг и приняли трясущимися руками патриотические флаги от своих правительств. Жорес как символ протеста возник, возвышаясь над народом, жарко доказывая что-то, но был немедленно сражен выстрелом убийцы. Народы разделились по национальностям, началась война. Далее одна из наиболее волнующих сцен в драме. Появляются несколько женщин в траурных одеждах, несущих черный покров, тела вождей покрывают, тут и там на фоне белых колонн видны теперь черные холмики. Сцена пустеет. Густые облака черного дыма пожарищ окутывают ступени и помост. Слышны звуки «Похоронного марша» Шопена, и, когда дым рассеивается, можно различить белые фигуры, движущиеся вокруг черных холмиков в печальном танце. Призрачно и нереально смотрятся колонны за ними на фоне мерцающих розовато-меловых лучей зыбкого неяркого заката.

Вторая часть постановки переносит нас в июль 1914 г. Господа опять веселятся, народ в поте лица трудится; на сцене появляются лидеры Второго Интернационала, группа ветхих старцев, торжественно шествующая, склоняясь под тяжестью томов, содержащих теорию интернационализма. Они выстраиваются между правителями и народом — глубокомысленный вид, очки на носу.

Народ разделяется на отдельные нации, и начинается война. В тот самый момент, когда появляется строй английских солдат, начинает звучать гимн «Год, сэйв зе кинг»24, исполняемый в столь комической манере, что слышится: «Гад, сэйв зе кинг». Другие национальные гимны звучали столь же бурлескно, но ни один не исполнялся столь удачно. Комическое изображение царя на троне с кнутом в руках занимало весь помост. Разыгрывались батальные сцены, которые любят в России. По дороге двигалась ряженая кавалерия, маршировали солдаты, артиллерийские батареи, брели инвалиды и сидел-

 

35

 

ки; были и другие слишком многочисленные, чтобы их описывать, сцены, задуманные как части зрелища, изображающего войну.

Затем прошла во всех своих стадиях русская революция. Машины, полные вооруженными людьми, красные флаги, народ, штурмующий цитадель и сбросивший наземь изображение царя. Власть переходит к правительству Керенского, оно погнало народ опять на войну; новое восстание, Временное правительство свергнуто, водружены все символы Российской Советской республики. Лидеры Антанты, однако, готовят свои войска для битвы, и в спектакле показывается формирование Красной Армии под символом Красной Звезды.

Появились белые фигуры с золотыми трубами, провозглашая победу пролетариата. Последнюю сцену — создание Всемирной Коммуны — опишу следующими словами отрывка, взятого в русской газете: «Пушечные выстрелы возвестили прорыв блокады Советской России и победу всемирного пролетариата. Красная Армия возвращается с фронтов и проходит триумфальным маршем перед вождями революции, у ног которых лежат короны королей и золото банкиров. Видны украшенные флагами корабли, привозящие рабочих с Запада. Рабочие со всего мира с эмблемами труда собираются на празднование Всемирной Коммуны. Горит иллюминация: лозунги на всех языках, приветствующие конгресс, — „Да здравствует Третий Интернационал!", „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!". Слышны триумфальные звуки гимна Всемирной Коммуны — „Интернационала"».

Даже такое пылкое повествование едва ли дает полное представление о происходившем. Это было торжество и величие самого судного дня. В небеса взвивались ракеты и распадались там на тысячи огней, во все стороны взрывались фейерверки, украшенные гирляндами и флагами корабли двигались вверх и вниз по реке, на телегах везли символы процветания и изобилия — пшеницу, виноград, свои дары и эмблемы несли восточные народы. Актеры, собравшиеся на ступенях, ликующе махали руками, звучали трубы, слышался тысячеголосый «Интернационал», мощной волной поглощавший все остальное.

Конец драмы мог утомить своей помпезностью, но это, вероятно, можно простить его организаторам, если вспомнить, по какому поводу спектакль ставился. Ничто, однако, не может умалить красоты и покоряющей силы

 

36

 

начала драмы и многих ее сцен. Более того, спектакль вцелом производил почти опьяняющее воздействие. Первое появление народных масс вызвало ощущение молчаливой и терпеливой силы, движущейся к какому-то пределу, а бешеный восторг пляшущей толпы возбуждал почти до экстаза. Зрелище продолжалось пять часов, если не больше, и приводило к эмоциональному истощению — говорят, такое же воздействие оказывали средневековые мистерии. Коммунистическое искусство — к таким спектаклям это относится в первую очередь — хотелось бы сравнить по величию, размаху и вечному значению с представлениями древних греков, средневековыми мистериями и театром Шекспира. И там и здесь в архитектуре, литературе, актерской игре, даже в живописи много может быть сделано — и делается — руками и умом не одного человека, а группы людей, массовыми действиями; эволюция будет осуществляться медленно, пока опять индивид не выделится из массы."

*****************

Конец цитаты. Отлично и подробно Рассел описал, спасибо за это.
Но ну и вывод у него про "эволюцию в индивид". Такому зрителю конечно что в лоб что по лбу. С одной стороны пишет "О величии действа," с другой стороны ждёт "выделение индивида" - где логика, зритель? совсем не поняв, что в том и смысл, что индивид слился с волей общего и действует на благо всеобщего и целого мира, и каждого человека как части всеобщего! в этом и есть высочайший смысл коммунизма и в частности этой мистерии. Логики никакой у Рассела: с одной стороны пишет Величие, с другой стороны ждёт эволюции - так и не понял сам, что он видел как раз ПИК идейной эволюции. Или это - однофразное вкрапление буржуйской логики - как заказной прозападный штришок на фоне признанного им же самим величия, опозоривший невменяемого зрителя? Да, расти и расти западу до коллективной идеи. Неужели  и правда, только русская душа способна всецело объять и донести это?