Зарисовки

 



1     ПОГОНЯ



"Чероки" под аркой.

Белые фары.

Осень.

Ночь.

Мелкий дождь.

Тишина.

В машине -

четыре человека.

Подсвеченная стена.

Изморозь болью

упала по телу,

разлетелась на

тысячу мелких

моллюск -

ощущений.

Конец недели.

- Боюсь! -

сказала Света,

увидев машину.

Четыре бандита

увидели Свету.

"Давай!

Давай!

Давай!

По газАм! " -

закричал ПроменЕта.

"Знаю сам. " -

ответил водитель

по кличке Егорий.

Дуб и Афон сидели на заднем
 
сиденье.

- Сейчас мы ее объегорим!

- Будет нам вместо варенья!

Шаркнули шины

по глади асфальта,

дальним ударил

водитель в глаза.

Света подпрыгнула,

сделала сальто.

И - оказалась машина -

назад. . .

Света бежала, бежала, бежала,

болью царапалась в сердце печаль,

страхом живым лишь себя

уважала :

- Мне себя не жаль! -

кричала.

Вот мостовая.

Река.

ТЕмень.

Можно с моста сигануть вниз.

Света - кремЕнь!

встань на карниз

мостового пролета !

Не удержись!

Закончился мост.

Стратегия новая:

мигом во двор - и шмыг под кусты! -

сидеть до утра на кортах -

узаконенно! ,

бичевкой бездомной

припрятавшись тихо.

Ре - ше - но!

Вот фары прошлись

по песочнице спокойно,

затем перескочили

на "ракету" - лихо! -

А Света дрожит

невменяемой  тенью,

трясучая

мгла искроглазой

тоски.

Она ведь мечтала

выйти замуж за Пеню,

чтоб колом стояли ее соски,

когда он прижмет свою руку,

довольный,

теплым касанием к ее груди.

- Тихо!.. Спокойно! Спокойно!

 Спокойно! -

скажет :

- Терпи, мой друг, терпи!..

А-а-а-г -  какие изыски!

Какие войны!

Какие спокойствия

редких терпил!

Да, Света - прекрасная ,

прекрасная, -

что же

ночь раскололась на

части , и врозь

гуляет, как

старый актерик по ложе,

наискосок и

вскольз.

(Нет! -

отступлю здесь от темы

рассказа -

мне подражать

не по чину в стихе.

Вот Маяковский -

на службе он был водолазовой.

Ну, а Есенин -

что роза во мхе.

Оба печалью

избыли сердечное,

рифмами гордо

взвеялись ввысь!

Это, я вам скажу,

из серии держимордовой,

да и -

такая жизнь.

Что там?!

Унылое, липкое, топкое...

Солнцем хотелось бы

сразу в зенит.

А вас

били когда - нибудь

чугунной сковородкой

до красным горящих

ланит?

Хе.

Смеетесь?

Не нужно.

Печали избыли.

Вот новый стою

на Лифляндской.

Грущу!

Вонючею тряпкой

мы прошлое смыли.

Теперь -

не прощу,

не прощу,

не прощу!

Гренадовой россыпью

раж отутюжен,

спокоен,

доволен,

немного могуч   (! ),

я видел себя в

прошлом зеркале мужем,

а ныне - конечно -

"не хучь".

Ковычки воткнул :

недотепа, затейник,

двусмыслием жадно

глотаю стезю -

я собственной логике

плошка и веник.

Что скажете?

Сайленс?

Восторг?

Ни зю-зю?.. )

Оставлю. Довольно! -

уж вмерзла Светлана,

в осеннюю землю

за бушью куста.

Вдруг ей на завтра

просыпаться рано?

Уста

сомкнула.

Земля простужена,

и шумно чихает

в пустынный двор.

-Где она? - обезоруженно

Света чуть слышит мужской укор.

Спокойствие.

Шорох кустов

и шагание -

топот ботинок -

не раз и не два! -

Ах! Эти Светкины

злые страдания :

была бы, была бы

цела голова.

Прижалась к земле,

лежит, бездыханная,

томленьем в груди

до прорех сожжена,

а эти - злодеи! -

глазами бараньими

топорщат

упорно :

"ну где же она? "

И рыщут кругом ,

освещая фонариком,

периметр розыска,

чуя на нюх,

что рядом Светланка.

Загнана... паника...

Ух!


Егорий с Афоном

рефлексируют  судорожно,

умеряя поступью

дыхание и желчь,

в думах у них -

тревожно,

в карманах - мелочь.

Звонкая мелочь.

Но вот - секунда ! -

И Дуб с Променетом

бегут , одичавшие,

к соседним кустам,

бегут, одичавшие! !

хватают Свету.

А та визжит :

"Себя не отдам! “

Смеются злодеи.. .

Ликуют злодеи. ..

Шум и гам!...







2    БЕЗ ИМЕНИ


Усыпан двор жОлтой листвой.

ДОма безрадостней, чем на улице.

Ветер свищет без дум - холостой.

Парочка в парке на лавке целуется.

Остросюжетным мотивом

горит

новое днесь

произведение.

Пытаюсь не уронить

лейтмотив

оного стихотворения.

Дожди зарядили,

прохлада,

мОрозь,

скука, томясь,

разламывает 

мой

мозг.

Темой ревя в телефон

монотонно,

сутки

не выспавшись,

глаза опухли.

Улица с домом болтает не скромно.

Тротуар.

На тротуаре листва

пожухла.

Пинаю, бросаю,

завидую юным.

Овечкой прикинувшись,

под капюшон

глазами орла сто раз на струнах

чужих нервозов

играл

душой.

-  О! Деспот! -

кричала истошно старуха,

мне вслед

нахмурившись -

ошкуркой семечек.

постылое буйство

моих изжог,

слов,

молитв,

иконочек.

Поэтиным сердцем рвался

в плебс,

звуком звеня

хороводовым.

В искусство поэтики взял и влез,

по слову,

по звуку,

по году.

- Шампанского! - душа рвалась

в набат.

(Тоже мне жерл пустозвоновый!)

А вы ли знаете  ,

как болят

слова мои

в песне Ароновой?

Густо болят.

Пеплом,

натиском,

стонут, стонут, стонут.

Где буквы одна с

другой

говорят -

умалишенно.

Капля по капле -

водой из - под

крана -

ночь убыстряет движение

жизни,

пусть просыпаться

от буднего рано,

поздно

заветы

горланить до тризны!

Богу на ухо

шептал,

раскаявшись,

жизнь за Любовь

положить

рад

бы!

Бравадой бравировал

"не стану ни в жизнь

отступать

от своей

бравады! "

Осенью в частном

порядке

кружась,

лист

отутюжил

промогшую

землю.

Обезнадеженный

в сердце князь,

кажется,

что-то

берет да внемлет.

- Проруха! -

врубает на струнах

гитар -

на стенке подвешенный

инструментарий -

на сердце не князь,

а в секунду -

пожар!

- Туши! - закричал

удрученно

гербарий.

Шагнул в пустоту.

Замолчала она.