Дворянка

       Кто бы подсказал, где хранятся наши воспоминания. К одним моментам нашей жизни мы возвращаемся постоянно, даже, если этого не очень хотим, другие – складируются в каких-то глубоких закоулках и не напоминают о себе до востребования. Даже, иногда кажется, что это было не с тобой. Ан, нет, при необходимости воспоминания всплывают весьма отчётливо, со всеми подробностями, что, даже, дух захватывает, поскольку ты никак не ожидал подобного от своей памяти.
      Мы – это компания не совсем молодых людей – сидели в парке и наслаждались прелестями уходящего бабьего лета. О чём могут говорить в подобных компаниях? Обычно – ни о чём, если не считать политики, текущего здоровья, допустимы и мелкие подначки в отношении друг друга. На этот раз один из присутствующих похвастался тем, что ему подарили книгу, в написании которой он принимал участие. Я не особенно удивился: этот товарищ имел склонности к сочинительству, и, даже, иногда у него что-то получалось, если он прикладывал определенные усилия, а не бросал работу на зачаточной стадии. Но, чтобы книгу! Я осторожно поинтересовался: в чём состояло его участие и кто реальный автор вышеупомянутой книги? Оказалось, что год назад к нам из Москвы приезжал некий писатель, который интересовался проживавшей у нас лет пятьдесят назад вдовой одного известного режиссёра. Режиссёра в тридцатые расстреляли, как врага народа, а его жена, отсидев положенный срок в лагерях, была оставлена у нас на поселении. Оказалось, что мой собеседник проживал с этой вдовой в одном бараке и поведал писателю всё, что помнил, как на духу. Писатель же, издал книгу, куда вошли эти воспоминания, и экземпляр книги презентовал моему товарищу.
       Когда я узнал, где жил товарищ пятьдесят лет назад, у меня, вдруг, появилось ощущение чего-то тёплого и мягкого в районе груди, будто туда забрался крупный кот и начал непринуждённо мурлыкать. В общем, хорошие ощущения. Я постепенно начал вспоминать не только то, что был знаком с этой женщиной, о которой шла речь, но и бывал у неё.
       Собственно, всё произошло весьма прозаически. Родители отдали меня в музыкальную школу. Моя сестра, которая была младше меня на полтора года, ни в какую не хотела от меня отставать, но, в связи с юным возрастом, учиться в музыкальной школе ещё не могла. Вот родители и отдали её к репетитору. Этим репетитором и оказалась женщина, о которой идёт речь, назовём её Эльза Карловна. Я заходил за сестрой сперва по указанию родителей, ну, а потом уж и по собственному желанию.
       Не думаю, что в связи с жизненными коллизиями она обладала достойной пенсией. Но в её маленькой комнатке всегда было чисто убрано и уютно. Большую часть комнаты занимали пианино и печка-буржуйка. А на всём оставшемся пространстве властвовали коты и кошки. Их было много, но они органически вписывались в интерьер комнаты, поскольку, на мой взгляд, были воспитаны и не хотели подводить свою хозяйку перед гостями. Очевидно, львиную долю своих заработков Эльза Карловна тратила на питание своих домочадцев, поскольку, у каждого из них была индивидуальная диета. Тогда мне это показалось не вполне естественно, но гораздо позже, когда я прочёл Экзюпери, мне пришлось согласиться с тезисом: «Мы в ответе за тех, кого приручили!»
       А ещё я был в восторге от общения с человеком, владеющим несколькими иностранным языками. Она периодически вставляла в свою речь иностранные слова, но, видя непонимание собеседника, тут же извинялась и приводила перевод произнесённого слова или фразы. Юношеская память с лёгкостью впитывала новые знания, так что, общаясь с Эльзой Карловной, я непроизвольно изучал иностранные языки.
       Помимо всего прочего, мне запомнилось, как мы пили чай. Никаких разносолов к чаю не было, но сам процесс проходил весьма торжественно.
       Помню, я пытался узнать у родителей, дедушки и бабушки что-то о прошлом Эльзы Карловны, но, видно, крепка ещё была память о тёмном периоде репрессий. Родители переводили разговор на другие темы или просто рекомендовали мне подрасти сперва, дед – участник Гражданской войны – вообще не признавал интеллигенцию с дореволюционным прошлым, как класс, а бабушка, не то с грустью, не то с завистью лишь произносила: «Дворянка!»
       Сейчас, когда я многое повидал и о многом узнал, мне делается грустно: как много людей, одно общение с которыми приносило пользу и чувство радости, было без разбора уничтожено, изолировано от общества, лишено права жить и приносить пользу своей стране. И какой огромный потенциал был у дореволюционной России, что, не смотря на всё, что с ней сделали, наша главная нацеленность – на добро!