Ира Свенхаген. Толкование 37

Deutung 37

fuer Otto Julius Bierbaum (1865 - 1910), „Des Narren Regenlied“, 1901

abends steig’ ich in den turm
und ich spiele auf der harfe
sing’ das lied vom erdenwurm
und von der gerechten strafe

Я ближе к ночи иду к башне,
и к арфе тянется рука.
Там сочиняю бесшабашно
песнь земляного  червяка.

alle lust ist last geworden
leere worte treibt der wind
und die klaenge gehen morden
weil sie herzzerreissend sind

Сменилось тяжестью веселье,
и   ветер попусту  поет,
приходит звуков наважденье,
рвет  сердце, превращая в  лед.

weisse nebelschwaden steigen
in der harfe schraegen ton
aus dem himmel toenen geigen
graugespinstig – asynchrony

Сквозь  толщу  плотного тумана
вмешался ко мне в песню вдруг
небесной   скрипки  звук незваный,
Колебля паутины  круг

und ich sing’ vom erdenwurm
einsam nachts im kalten turm

Червь, провожая день вчерашний,
Поет  один, в холодной  башне

Illustration: Paul Klee (1879 - 1940), „Wasserpark im Herbst“, 1926



Подстрочник Иры Свенхаген

Толкование 37

для Отто Юлиуса Бирбаума (1865 – 1910), «Des Narren Regenlied», 1901 г.

вечером я залезаю в башню
и я играю на арфе
я пою что человек всего лишь червь на земле
и он будет получить справедливого наказания

каждая радость стала бременем
ветер уносит пустые слова
и звуки идут на убийство
потому что они душераздирающие

поднимаются белые облака тумана
и косой тон на арфе
скрипки звучат с небес
сероватая паутина-сетка – асинхронный

и я пою о что человек всего лишь червь на земле
одинокий ночью в холодной башне