Оп 2-643

Изо: четверка алкашей сейчас порушит их последнюю любовь





Черная сковорода, на ней некое жаркое, малость подгорелое, всё в масле. Вокруг сидят двое, трое пиратов и едят («где двое или трое собраны во имя моё, там я, сковорода посреди них»). Одноглазый тоже садится и ест. Он еду очень ценит. Он ест много хлеба с жарким. Он насыщается. Но, кажется, он продал своё первородство, потерял бдительность. А еда – вещь такая заурядная; ее даже готовят небрежно. И жрут – кто попало, как попало. А он, видно, испугался, что не будет еды, что равна еда первородству, вкусна как оно… Никто, главное, и не требовал никакой продажи, всем всё безразлично, у всех в мыслях своё. Это у одноглазого честность такая: платить первородством… Настоящий пират должен быть сух как дерево; пузаны - это свиньи, в голодуху их первыми пускают на мясо. Одноглазый хотел бы быть  как монах отрешен от всего - а иначе не придумать злодейства высокого качества... (Нет, не случайно как  слабак глаза лишился)