Её учителя

Верочка – последыш. Отношение к ней в семье особое: трепетное, в то же время чересчур строгое. В принципе, есть из-за чего. Совсем недавно трагически погиб её брат, единственный в семье мальчик.
Нелепая смерть, жестокое беспричинное убийство, скорее всего, позарились на шахтёрские трудовые копейки, ведь случилось это в день получки.
Мама и до того квохтала и кудахтала над каждым ребёнком, а теперь и вовсе принялась контролировать каждый шаг дочерей.
Нелегко они ей достались. Замуж Надежда Сергеевна вышла в суровые послевоенные годы. Жили скудно. Детишек поднимать помогали сёстры и дядя Юра, инвалид, освоивший в совершенстве профессию портного.
Сколько Верочка себя помнит, дедушка всегда шил и кроил. А она наблюдала, запоминая и мысленно повторяя за ним каждое движение.
Никакого особого умысла в этом не было, обыкновенное детское любопытство.
Дедушка был человеком лёгкого характера и доброго нрава. Заметив Верочкино внимание, старался его удовлетворить: рассказывал и показывал.
Иногда давал построчить на машинке, разрешал шить из лоскутков одежду для тряпичных кукол. Девочка, росла рукастой, увлечённо пробовала всё то, чем занимаются взрослые. А ещё любила рисовать и выдумывать наряды для кукольных подруг, с лёгкостью выкраивала детали изысканных туалетов, умудряясь соединять прямо в уме из отдельных частей целое.
К окончанию восьмилетки Верочка могла из старых вещей и обрезков ткани сшить себе блузку, юбку.
С вещами в те годы было очень сложно. Как правило, приходилось донашивать наряды после старших сестёр, а так хотелось быть красивой. Ведь ей уже пятнадцать лет. Сами понимаете, в девочках в этом возрасте рождается невеста, пробуждается интерес к мальчишкам, а кто же заметит девчонку, щеголяющую в тряпках, из которых успели вырасти две старшие сестры.
А тут ещё выпускной подоспел.
Денег на обновки не было. Откуда им взяться. Но нарядной быть хочется.
Верочка увлечённо принялась выдумывать, мастерить. Тайком от всех выкроила и сшила выпускное платье. Настоящее. Как у взрослых.
Модель отыскала в женском журнале, выкройку сделала сама.
Платье вышло на славу. В нём девочка выглядела королевой, становилась стройнее и выше, даже как бы старше.
В этом наряде она обязательно понравится всем мальчишкам.
Это был первый дизайнерский опыт. Кто знает, может быть, она станет модельером. Но до выпускного бала ещё много времени, а так хотелось похвастать перед подружками уровнем мастерства.
Не каждая девочка в её возрасте умеет своими руками сшить модное платье. 
Верочка завернула обновку в газету и украдкой положила в портфель. Надо продемонстрировать одноклассницам, какая она мастерица.
Подружки ахнули. А Катя Филимонова, у которой папа большой начальник, даже позавидовала. После школы, она подошла к Верочке и предложила купить платье за двадцать рублей. Деньги солидные. Не то, чтобы девочка мечтала разбогатеть, но заработать хотелось. Хотя бы, чтобы помочь маме. А платье, в конце концов, она успеет до окончания школы сшить другое. Ещё лучше. Ведь теперь, она имеет, хоть и небольшой, но опыт.
Картинок в том журнале ещё много было. Имея деньги материал купить не сложно.
Верочка без сожаления поменяла результат своего творчества на деньги и радостно побежала домой, представляя, как обрадуются родители, что стала совсем взрослой. Ведь теперь она может, как дедушка Юра, брать заказы, зарабатывать, тем более ей это очень нравится.
Мама отреагировала на протянутые дочерью две десятки совсем не так как представляла себе Верочка.
– Мама, мамочка, смотри, я заработала.
– Что ты мелешь. Ты же ещё ребёнок. Откуда у тебя столько денег?
– Сшила платье. Настоящее, красивое, нарядное. Сама сшила. Представляешь! Катя Филимонова его купила. А себе я другое сошью и буду на выпускном балу самой красивой.
– Ты что, маклёр, как ты посмела брать деньги?
– Но я же сама его сшила. Хочешь сказать, что надо было его подарить, просто так? Но ведь я старалась, работала. Дедушка Юра тоже берёт за работу деньги.
– Он, мастер, учился на портного, имеет патент от государства, платит налоги. А ты, представляешь, если кто-то узнает, что ты имеешь нетрудовые доходы! Да тебя же в тюрьму посадят. Иди и сейчас же верни девочке деньги. Все, до копейки. Живо!
– А платье… я что, должна его подарить? Катя ведь его не вернёт. Ты бы видела её глаза. Она чуть не умерла от зависти, а теперь, когда оно принадлежит ей… мама. Я не пойду. И деньги возвращать не стану. Я их заработала. Честно, своим трудом.
– Нет, нет и нет! Никогда. Ты слышишь, никогда моя дочь не будет маклёром! Прямо сейчас пойдёш и вернёшь девочке деньги. Всё, до копейки. И больше мы к этому вопросу возвращаться не будем.
– Ну, мама! Ведь я…
– Не смей со мной спорить. В нашем роду никогда не было аферистов.
Вера, вытирая горькие слёзы, отнесла деньги Кате. Платье осталось подружке в виде подарка. Мамино спокойствие, дороже вещей и денег. Она так и не стала, ни швеёй, ни модельером. После выпускного вечера, на котором вчерашняя школьница танцевала с мальчишками в коричневой форме с белым передником и бантами, девочка подала заявление в медицинское училище. Ей было всё равно, куда идти учиться, лишь бы только освободиться от назойливой материнской опеки, лишившей Верочку, может быть самого главного в жизни – желания творить.
Дедушка был классным портным. Настоящий мастер.
Не из тех, что сидят нынче за машинками и строчат, как попало, потому, что работают почти бесплатно.
Он был портной с большой буквы.
Сам моделировал, рисовал эскизы, сам кроил.
Особенно любил окончательную примерку, когда на лице клиента расплывалась довольная улыбка. Иного результата дедушка не признавал.
Верочка любую свободную минуту стояла у него за спиной. Почти ничего не спрашивала, только смотрела.
Шить начала позже, когда немного подросла. Только дедушки к тому времени уже не было.
Многие знали, что Верочка мастерица, но никто к ней не обращался, потому что когда вопрос вставал об оплате, она становилась пунцовой и потела, не в силах вымолвить слова.
Такая уж родилась, альтруистка по жизни. Да ещё мамка, которая учила тому, что людям нужно помогать, всегда и во всём, даже если они не могут об этом попросить.
– Нужду в твоей помощи нужно чувствовать, видеть. Нуждающиеся, как дети, хоть и взрослые.
Выйдет обычно мамка после получки на улицу с пакетом дешёвых конфет и пряников и раздаёт всем детям подряд. Сытым и голодным.
Верочка вела себя соответственно своеобразному воспитанию.
Однако пришло время, семейная она уже была, нужда к самой в дом постучалась. Так вышло, не её в том вина. Время случилось странное: ни работы, ни заработков - перестройка.
Все так жили.
Тут подружка школьная в гости зашла – та самая, Катя Филимонова.
На носу Новый год.
Верочка ей на выпускной  вечер когда-то бальное платье шила. Даже немного денег взяла, самую малость, чтобы самой на отрез хватило. Тоже красивой хотелось быть.
Мамка узнала о тех копейках, отругала, заставила вернуть, обозвала маклёршей.
Обидно было.
Катя Филимонова нисколько не смутилась, деньги обратно приняла, даже за материал не вернула.
Давно они не встречались. Много воды с тех пор утекло.
Вернунчик, подруженька, – сшей-ка мне платье. У нас корпоратив будет. Люди все небедные. Нужно блеснуть. Знаю, ты сможешь. В ателье не хочу заказывать, безрукие они там, всё испортят. А ты – настоящая мастерица. Помню, как в твоём платье блистала. Мальчишки от меня в тот вечер не отходили. Я не бесплатно. Ты меня знаешь.
Верочка была в растерянности, потому, что действительно знала: злая Катя, завистливая, хитрая, и очень-очень жадная, несмотря на то, что ни в чём не нуждается: папа при власти, со связями и деньгами немереными.
Не однажды судьба с подруженькой-лисой сводила. Ни разу не осталось от тех встреч ощущения добра.
Вспомнила Верочка её злорадную, недобрую какую-то улыбку перед тем выпускным, когда неделю потратила на шитьё, истратила свой, честно заработанный отрез материи, но не получила даже благодарности.
Самой на выпускной е в чем идти было. Может оно и лучше.
Ещё был случай, когда собрались через несколько лет после школы выпускники на встречу.
Гуляли в кафе.
Светка тогда сказала Верочке, что нечаянно кошелёк дома оставила. Попросила заплатить, а потом благополучно об этом забыла.
Были и другие неприглядные эпизоды, по мелочи.
Да что там: кто старое помянет...
Времени много с тех пор прошло. Говорит же, все сотрудники – люди состоятельные.
Красавицей стала. Вон как одевается.
Туфельки на ней модельные на высоченном каблуке, платье дорогое, яркое, вразлёт. Пальто стильное, сумочка фирменная.
Всё в одном фасоне и цвете выдержано.
Красота, глаз не отвести.
Так хочется на праздник себе и мужу хоть по небольшому, но подарочку. Мамке тоже неплохо бы обновки приобрести, племянникам.
Вот и представился благоприятный случай.
Посмотрела Любочка Светке в глаза: улыбчивая, приветливая, уверенная в себе. Глаза светятся добротой и пониманием. Что, если люди с возрастом меняются.
Согласилась. Любит она приятное людям сделать.
Долго обсуждали детали.
Их оказалось невероятно много.
Загорелась Верочка, энтузиазмом дышит. Давно ничего подобного не шила. Выдумка включилась, воображение.
Делала на ходу наброски, спорили по мелочам.
Верочка записала все прихоти и желания заказчицы. Фантазия начала бурлить и выплёскиваться наружу. Хотелось необычного, волшебного.
Денег Катя не оставила. Стукнула себя по лбу, – вот растеряша, на работе наверно кошелёк оставила. Не беда. Мы же обо всём договорились.
Верочка целую неделю после работы шила и кроила.
Ушла в творческий процесс с головой. Купила материал, украшения, всё, что нужно для шитья.
Муж её не трогал, видел, что глаза жены горят радостью творчества. Знает, что процесс создания нового шедевра сродни глухариному току.
Верочка в такие моменты ничего не видит и не слышит, растворяется в творческом процессе целиком и полностью.
Любит. Любит она создавать и радовать.
Через неделю изумительной красоты и изящества наряд был готов. Висел на самом видном месте в комнате, радовал изяществом.
Потратилась мастерица на него в долг.
Смотрит на своё детище, радуется.
Гордость за талант и старания – не пустяк для мастера. Такой прелести она ещё не шила.
– Мне бы такое, – вздыхала она. Ладно, успеется. Будет и на моей улице праздник.
Руки есть, ноги целы. Дедушка инвалид был безногий, а как шил!
Катя прибежала, как и договорились, вечером. Говорливая, шумная, звонкая. Любо-дорого глядеть.
Счастливая!
Примерили обновку. Катеринаа и так, и так крутилась у зеркала.
Платье как влитое. Красоты необыкновенной.
Спасибо сказала раз триста. Вертится, напевает что-то, радуется, восхищается.
– Здорово, Верунчик, просто класс! Не зря я к тебе обратилась. Знала, что лучше мастера не найду.
Посмотрит, подбежит, поцелует: то в шею, то в щёчку.
Мастерица млеет от радости, от гордости за своё детище.
Говорливая гостья чайку у хозяйки попросила – обновку обмыть.
Попили, потолковали душевно.
Филимонова спрятала обновку в фирменную сумочку, упаковав её предварительно в импортный пакет, достала оттуда коробку конфет, поцеловала мастерицу ещё раз, и упорхнула.
Стоит Верочка у двери, плачет. Это сколько же теперь времени на долг работать?
Муж узнал – успокоил, – ничего, проживём. Я подработку нашёл. Не твоё это дело – бизнес. Для меня шей, для себя, мамке. Бог ей судья, Катьке твоей. Не впрок ей придётся обновка, вот увидишь. Хотя, зачем тебе об этом знать? Человека невозможно исправить. Каков есть, такой и жить будет. Мы с тобой ещё разбогатеем, вот увидишь.
Года через два встретила Верочка Филимонову на улице.
Та ещё краше стала. Зима была, опять Новый год на носу. Шубка на ней песцовая, пунцовые губки, обворожительная улыбка...
– Привет подруженька! Как дела? Хорошо, что увидела тебя. Платье хочу заказать, с изюминкой. Лучше тебя никто не сошьёт. Денег не пожалею. Сколько скажешь, столько заплачу.
Посмотрела на неё Верочка и выдала, первый раз за всю жизнь, – конфеты в коробках у меня у  есть. Муж балует. Свои кушаю. Твои, конечно, куда вкуснее были, дороже ничего в жизни не ела. Полгода за них расплачивалась, «подруженька». А платье у китайских мастериц покупай. Или… а давай так – расплачиваешься за выпускное платье… сполна, с процентами за то, что для корпоратива шила, ведёшь нас с мужем в шикарный ресторан, оставляешь предоплату. Да, на чай не забудь оставить. Красота денег стоит. Так годится?
Больше она ту подругу не видела.