Монолог путина

РЕМЕЙК  НА  МОНОЛОГ  БОРИСА  ГОДУНОВА
 
Достиг я высшей власти;
Я двадцать лет и плюс четвёртый год
Сижу на троне царственном в россии,
Но нет покоя   на   душе, не так ли
Мы смолоду влюбляемся и алчем
Утех любви, но только утолим
Сердечный голод обладаньем
Уж, охладев, скучаем и томимся?...
Напрасно мне все  шаманы сулят
Дни долгие, дни власти безмятежной —
Ни власть, ни жизнь меня не веселят;
Предчувствую своей  судьбе я горе.
Изгоем   стал  во всей  мирской я жизни.
Мне счастья нет. Хотел  я свой народ
В довольствии, во славе успокоить,
Щедротами любовь его снискать —
Но отложил пустое попеченье:
Им  стала жизнь без войн и крови  ненавистна,
Ведь чернь  любить умеет лишь победы.
Как  рады  мы, когда народный плач
Иль ярый смертный вопль тревожит сердце!
Бог насылал на землю нашу мир и благо,
Народ завыл,  мучений  лишь желая;
Закрыл им житницы, я злато
Себе  загрёб , я их лишил работы —
Они ж меня, возрадуясь,  всё больше обожали!
Огонь  и взрывы их домов  всё истребили,
И  мёртвые вселились в новые жилища.
Они  ж меня пожаром этим восхвалили!
Вот черни суть: вот смысл её любви.
В семье моей я мнил найти отраду,
Но  дочерей своих не осчастливил браком —
Как буря, счастье в жизни  унеслось...
И тут молва лукаво нарекает
Виновником дочерних неустройств
Меня, меня, несчастного отца!..
Кто ни умрет, я всех убийца тайный:
Устроил  очень многим я  кончину,
Я Литвиненка отравил, агента  своего,
Навального травил я   ядом «Новичок» ...
Чету я Скрипалей травил всё тем же ядом…
Надел на шею Березовскому  петлю…
Убил Немцова я Бориса,  ведь он   соперник,
Позариться на трон мой мог  Борис. 
Ах! чувствую: ничто меня не может
Среди мирских печалей успокоить;
Ничто, ничто... едина разве совесть.
Но понял я, что оной во мне нету.
И, здравая, она не  торжествует
Над злобою, над темной клеветою. —
Но если в ней едино  светлое пятно,
Единое, случайно завелось,
Тогда — беда! как язвой моровой
Душа сгорит, нальется сердце ядом,
Как молотком стучит в ушах упрёк,
И всe тошнит, и голова кружится,
И голенькие мальчики  в глазах...
И головы  отрезанные  деток Тель-Авива…
И рад бежать, да некуда... ужасно!
Да, жалок тот, в ком совесть нечиста...