Двадцатислишнимлетние

Движется тёмным пятном по полю
Танков зелёных змея.
Крепкие танки, хорошо сложённые
Немцы.
Мощные двигатели ревут,
Израненная земля зовёт к себе,
Обратно,
Всех нерадивых
Безумных своих сыновей.
Двадцатисемилетний политрук
Бросает очередную сапёрскую
(В смысле – непредназначенную для танков)
Гранату.
В самое горло
Хладнокровному существу
Рождённому из высококлассной стали.
Но недодюжина двадцатисемилетних
Тоже выкована из стали.
11 кругов ада -
На каждого по одному.
Танки идут колонной
Шершаво скрипят подшипники
Танки скользкой змеёю
Ползут и ползут на Москву.
Ржавая пасть готовится
Заглотить всё, что дышит.
И смерть уже не просто стоит на пороге.
Вот она – здесь и сейчас.
Шаг.
И дело не в том, как бы вырваться, -
- давно не в этом.
Таких вопросов уже не задают.
Думают: как бы продержаться
Подольше,
Чтобы вырвался кто-то другой,
Под Москвой.
И политрук
(Он 14 года рождения)
Доказывает политическую браваду
Практикой.
Именно так и доказывают верность теории -
Собственной кровью.
И вот он лежит, мёртвый,
С перерезанным горлом
А тело – вмятина
Танковой гусеницы.
И колонна всё равно идёт на Москву
Но уже на несколько танков у;же.
На пять с лишним решающих часов позже.
Это значит, что несколько душ
Вырваны, выдернуты, выкуплены
У пекла.
Взяли у ада отсрочку.
Поэтому там, под Москвой,
Кто-то прорвётся, выживет.
Точка.
И это мирное небо над всей Москвой
(А небо – одно на мир,
Значит – над всей планетой)
До сих пор удерживают
9 сапёров
1 лейтенант
1 политрук
Где-то под Волоколамском.