любой парафраз

Что заучено в школе, зеркалится вечным повтором,
что запомнено и проговорено тысячи раз,
отзывается в нас тем количеством штампов, которым
наполняют создатели текстов любой парафраз.
Как бы не от себя, как бы по вдохновению только,
прочитай и забудь, но вычёркивать это не смей -
это древо познания, яблока тонкая долька,
что ни вечер её отделяет от яблока змей
и включает сирену - запой тяжелей перегрева
отупевшего мозга, но я никому не отдам
даже часть от любви, по которой печалится Ева,
и которую силится вспомнить ночами Адам.
Не в Эдеме уже - на краю закарпатского рая
или где-то в столице, а может, на юге, в Крыму.
Всё заучено в детстве, где жизнь познавалась, играя
во дворах, недоступных сегодня уму моему.
Мой просоленный рай повторяется волн переплёском
и подсохшим песком или лодкой у пирса в ночи.
Рая нет на земле - это кажется глупым и плоским,
а объёмно писать не выходит, поди, научи
разговорам на суржике, древней молитве на идиш.
Рай убила война, и туда невозможно звонить.
Мы оттуда ушли, а из ада, как видишь, не выйдешь,
коротка передышка, что в лампе дрожащая нить.
Повторяется вновь - подожгли, а потом погасили,
рай закрыт на ремонт, а святые ушли на войну
потому, что параграфы адовы всё ещё в силе -
я сначала убью, а в молитве потом помяну.
Значит, каяться не в чем, вода покраснеет от крови,
все печати сорвём, перепишем на фоне сирен
про чумные глаза и сведённые яростью брови,
и опять повторим, ведь история - это рефрен.
Все святые - герои, но грешники, веришь, они же,
нет ни рая, ни ада, перо приравняв к штык-ножу,
я теряю себя в глубине поколенческой ниши,
не пишу, не звоню и всё реже на свет выхожу.