Как же так?

Вот это вот: "Ну, ладно, так и быть, я все тебе прощаю, возвращайся" -
Все лишнее. Я не прошу простить. И вам, мой друг, не стоит обольщаться.
Вы складно пели мне про светлую мечту, где было приготовлено мне место.
Но, не подумав, выбрали совсем не ту. Мне в вашем мире ну совсем не интересно.

Когда мне в уши гордо заливали мёд, в свою же глотку чудно лили водку.
И вам, казалось, что почти растоплен лёд. На самом деле вы топили лодку.
Хотели вы "простого бытия", желая тупо бабского мне счастья.
Чтоб в доме чисто, вкусно, без нытья, и еженощно чтоб горели страсти.

При этом вы такой весь в белом, на коне, азартно покоряете просторы,
А после, на веранде в тишине, ведете философские сплошь споры.
Мне предлагались звезды в вышине, но так, чтоб не отсвечивать случайно,
И робкое молчанье в стороне, лишь вздохи робкие от счастья, лучше тайно.

Работу "в сад", из увлечений только муж, но чтобы всегда нарядная такая,
Без нижнего белья, компот из груш под водочку с улыбкой разливая.
Подруг оставить можно только тех, которые страшны и поглупее.
И чтобы пыль сдувала апосля утех и борщ варила, только пожирнее.

Короче говоря, гешпанский франт зарвался, мня себя звездой экрана.
И это был, увы, единственный талант. Пустой нарцисс, к тому же вечно пьяный.
Девиз был: баба из ребра, она никто, лишь к мужу приложение, не боле,
Ее задача помнить про гнездо и думать о носках и недосоле.

Ах, Боже мой, как удивились вы, узнав, что женщина достойна уваженья,
Любви, заботы, веры, простоты, тепла, надежды, счастья и цветенья.
Пока искали вы, чем можно закусить и ждали, что начну я извиняться,
Я тихо вышла, не прося меня простить. И вам, мой друг, не стоит убиваться.