носитель кумача

В предреволюционном октябре
запутавшись, как в трёх известных соснах,
всё чаще я использую тире
в моих стихах, ненужных и несносных,
которым быть обманкой золотой.
Грамматика осеннего пошиба
гласит, что я , конечно, не святой,
но хоть не убивал, на том спасибо.
Храбрец-октябрь, носитель кумача,
знаком тебе давно. Не знаешь? Разве?
Тогда на бойню люди шли, мыча
от множества тире во всякой фразе.
От всяких недосказанностей в ней,
которые казались им сатирой,
от скрытых смыслов - жизнь от них больней,
а там - как хочешь, так интерпретируй
написанное всуе от балды -
прости мой непечатный, дорогая.
Октябрь, штыки, награда за труды,
за всё, что мы забыли, отвергая
свою вину, фуражки заломив -
ура! Война! По силам корифеям
строчить стихи - давай, придумай миф,
придумай мир, а мы его развеем -
такая блажь, такое ассорти
от фактов исторических до бредней.
Ну, ладно, ладно... Ты меня прости,
молчание словесности безвредней,
поэтому молчу, хоть мысли есть,
и мог бы раззвенеться лирой адской,
писать на кумаче благую весть...
Но как же избежать интерпретаций
и скрытых смыслов, глупости людской?
К тому же мне милей - за око - око.
Зачем делиться сплином и тоской,
писать, как слову в строчке одиноко,
когда стрельба уже невдалеке
гремит, о революциях долдоня...
Октябрь жужжит, как муха в кулаке,
и тихо засыпает на ладони.