Lahdenpohja

Грунтовка туч. Небесная ограда
и переправа света за надсадом.
И насекомых спешная орава
пересекает луч.

Душа шалит. Торопится дорога
узнать свой край, насколько тьма глубока.
Так человек, присевший у порога
задумчиво молчит.

О чем он думает? О родине, спасенье?
Как Калевала оглядывал селенья,
не пропуская мрачные сомненья
под тенью туи.

И две границы – Элиса с Эротом
перекрывает смерть, сама природа;
вот два любовника, а между них свобода –
нега на лицах.

Забудь коров и луг, пастух из черни,
раньше тебя на свет пришли те черви.
Ты лежишь у разрушенной лютеранской церкви –
то ли ангел, то ли труп.

И дачники, и сенное их небо – лежат в эмоции одной,
ни одинокой и ни злой, –
так речь, предвидевшая боль,
заранее к крику готовит тело.

---
Снег сворачивается в огрызок
зимы.
– Как давно ты тут?
– С начала войны.
– Это крест? Ты крестьянин?
– Я лютеранин.
– Хорошо, тогда тебе с нами.
После чего ему выстрелили в затылок.