Набережная Путинных ИЛИ испытание Хилтоном квест -

Глава первая
Людмила

Верхнее озеро дышит легендами,
Старые форты, масонский квартал,
Все проштамповано прусскими брендами,
Здесь пролегает Литовский вал.
 
Рыцари ордена речку запрудили,
Рыбу давало озеро им,
Было тактическим также орудием,
Путь, преграждая набегам лихим.

Местность изрезана водоканалами,
Каскад водостоков, парки, покой.
Помню прогулки тенистыми залами.
Сделано всё вдохновенной рукой.

В этих местах провела Люда Путина,
Юные годы, училась жила.
Здесь, где-то  женскую суть она,
Всею душою восприняла.

Тут чувства и мысли питались сюрпризами,
Город столичный, прусский король,
Наполеон с королевой Луизою,
Гитлер и крах – здесь истории соль.




В сердце своём город был руинирован,
Бомбы союзников, шквалы огня,
Но и компартией был не помилован:
Замок и кирхи сносила броня.

Наша, история сыплет загадками,
Ведь Дом советов пока долгострой,
Порядки в России сменялись порядками,
Побыла Людмила и царской женой.

У президента – большие заботы,
Страна тогда тупо катилась в обрыв,
Но Путины дали отмашку работам,
Город Людмилы отблагодарив.

Пришли земснаряды, взревели бульдозеры,
Ландшафтный дизайн воплощался с листа,
И снова стояло Верхнее озеро,
Как роза, не срезанная с куста.

Оделись в нарядное скверики, в модное,
Публика, дети в фонтанах визжат,
Вернулись обратно морские животные,
И, не поверите, пчёлы жужжат.

Велосипеды, скейтборды и ролики,
Едут, танцуют, в небо летят,
Спортивные игры, кофейные столики,
А в честь Ассоли свадьбы гудят.

И скоро уж рыбой наполнятся воды,
Вновь прилетит лебедей караван, …
Но здесь обрывается, кажется, ода,
На сцену выходит ЛЕВИАФАН.





Глава вторая.
 Воры и слуги.

На разбор собрались воры,
И поставили вопрос:
Кто? Когда? В какие поры?
На Русь воровство занёс?

Что такое справедливость?
Где удобней взять, где дать?
Правда, где, а где фальшивость?
Где закон, где благодать?

В чём у нации идея?
Чем была она сильна?
Сколько можно жить балдея?
Может быть страна больна?

Встал авторитет в законе:
«Признаки отстоя есть,
Мы как будто бы в полоне,
Позабыли слово «честь».

Запалили Украину, жгут леса,
Бестемье трут,
И предел потери веса –
Разрушают Верхний пруд!

Моя группа депутатов,
На всех уровнях стоит,
Ну, прожжённейшая вата,
Недовольно говорит:

«Мы отбили педерастов,
Мы отжали Крым назад,
Но в структуры наши часто,
Нагло лезет хилтонат»


Сеть отелей продвигает,
Бизнес свой, творя занос,
Самым тем страну ввергают,
В криминальный перекос.

Ведь в ворах наживы жажда,
Потеряла берега:
Мнит себя в законе каждый,
Толпой выбранный слуга.

Если вор – то он рискует,
В этом правда, честь, азарт!
Вор, он жизнь организует,
Он хранит понятье «фарт».

Слуги грабят бесконтрольно,
Захватив контроля масть,
Чувствуют себя привольно,
В санкциях купаясь всласть.

На пруду, на Верхнем - стрелка,
Их вожак, Левиафан,
Мне сказал, мол гадим мелко,
И напоминаем РАН»

Глава третья. Пророк и царь.

Людей объединяет власть,
Она - на силе иль на слове,
И сила норовит украсть,
У слова грубо часть улова.

Пророк из слов творит рожон,
Храня народ за частоколом,
Где смысл общенья обнажён,
Где быт красив. Пронизан полом.



Царь, расширяя свою власть,
Придумал казни, деньги, славу,
И, чтоб жилось дворовым всласть,
Войной назвал грабёж-облаву.


Но эволюция тусит,
Царь и пророк сменили маски:
«Обком – наш царь» - девиз гласит,
Пророк ему творит отмазки.

Народ – давно уже толпа,
Забыв законы и порядки,
В бутылке - к счастию тропа, …
А землю он сменил на грядки.

Земля в грязи и жизнь пуста,
Хоть нефть фонтаном бьёт из грядок,
А ложь как никогда густа,
В мозгах навязла из-за взяток.

Но Путин, кажется, - герой,
Он Крым вернул, назло обкому,
Толпа за этот шаг горой,
Прервать готова даже кому.


Толпе пора народом стать,
Но власти слова нет в помине,
Кто поведёт за правду рать,
Не подорвав её на мине?!

Нам Ницше вовсе не пророк,
Завёл германца он в засаду.
Но как преодолеть порок?!
Конец как сделать зоосаду?!



Корявый стих мой не в дугу,
Но в нём я предложу зацепку,
Она иголкою в стогу,
Нашлась в мозгу, царапнув метку:

На Новороссию накат
Отбит на кряжистом Донбассе.
А в Сирии твой друг и брат,
Нанёс урон игильской массе.
 
За землю борятся они,
Где Дух Христов имеет место,
И ты от воров заслони,
Клочок земли, хоть в виде жеста!

На Верхнем озере сейчас,
Где парк народный народился,
Левиафан в недобрый час,
С корыстным умыслом явился.

Здесь метр земли – свободы вес!
Свободы вес – дороже злата!
Неужто мафиозный крез,
Тут закомандует парадом?!

Ты земль общинную не тронь,
Левиафанище ползучий.
Толпа неправды скинег бронь,
Народом явится могучим!

Глава четвёртая
«Девятого мая, на Верхнем».

 Задача у штаба протеста –
Поднять обездоленных дух,
Подвигнуть их сдвинуться с места,
 Прогнать облепивших  мух.


Сплотить души праведным делом,
Умножив усилья людей,
Направив народное тело,
Против злодейских затей.


Обман – метод Левиафана,
Он строит им хилтонат,
Хазарского  @гент кагана,
Здесь тайный создал аппарат.

В чиновничьих кабинетах,
Засел человеческий жмых,
Кагал проходимцев отпетых,-
Свои хуже чужих.

Без мысли, без совести-чести,
Стремящихся взяточку взять,
Сидит в злобе-жадности-лести,
Колонна номер пять.

 Присвоив народа богатство,
И разваливши союз,
Номенклатурное гАДСТВО,
Держится подлостью уз.

Тебя русский брат  раздавили,
Боярышник пьёшь втихаря,
И ждёшь, чтоб другие словили,
Зажравшегося хоря.

Очнись от угара, зема,
Взгляни как покоцан  дух,
Как смеешь сегодня немо,
 Смотреть на нищих старух?




Твои это матери, друже,
Обманутые страной,
Что может быть в жизни хуже,
Чем их обходить стороной?

Тебя превращают в конторский планктон,
В сторожевую собаку,
 Сопротивляйся, услышь камертон:
Зов предков, зовущий в атаку!

Когда ты шагаешь в бессмертном полку,
Не в ступе ль толчешь ты воду,
Если не слышишь, как дед твой волку,
Глотку грызёт  за свободу.

Нет не гебня его гнала на смерть,
Свою он отставал землю,
И крыс тыловых не хотел он терпеть,
Голосу совести внемля.

Где уступил вертухайской шпане,
Советскую власть, ты парень?
Где ты не крикнул в гражданской войне:
«Ну-ка, на кичку, сарынь!»?

Так собирайся русский народ,
Песню споём: «Эй, ухнем1»,
«Где и когда?» - не гради огород,
«Девятого мая, на Верхнем».

Глава 5
Николай раздолбаев

Николай Раздолбаев не курит, не пьёт,
На Баранова-штраассе, что к пруду ведёт,
Экспонат он известный, любою порой,
На коляске своей с нищенскою сумой.


Раздолбали его в том смертельном бою,
Когда псковский десант устоял на краю,
В Аргунском ущелье шла битва за честь,
Где стоит высота сеьсот семьдесят шесть.

Он не носит медаль, не играет с молвой,
Мол, металла в мозгах ему хватит с лихвой,
Не считает он в жизни случившихся драм,
Хранит память он свято оставшихся там.

Его мозг не послушен руке и ноге,
Но сердечная мысль - достаёт вдалеке,
С точностью снайпера бьёт не в простор,
Огонь корректирует Спаса Собор.

Сердцем он знает, что плохо стране,
Противник пробрался и внутрь и вне,
Люди дичают умом на глазах,
Неужто Россия развалится в прах.

Несёт ему мелочь нищающий люд,
Его, де, молитвы до Бога дойдут,
Но чует десантник, нить рвётся уже,
Что надо быстрее на вираже….

Любезный читатель немного вздремни,
Поэму читаешь, так жанру внемли,
Пора в этом месте взглянуть наперёд,
Представить что будет, коль время пройдёт.


Фантазиям этим не сбыться в полне,
Частично, отчасти - даже вполне,
Для этого местность представим себе,
Баранова-штрассе рисую тебе.




Улица эта -  круче крутых,
Площадь Победы, мэрия, стих
Мой плебейский вынужден взмыть,
Храмовый комплекс чтоб охватить.

«Кловер», «Акрополь», «Бомба» - не центр,
И даже не центр, центр всего «Эпицентр»,
«Динамо» не центр и ни центр универ,
Рынок центральный ни центр, например.

Рынок блошиный и Врангеля башня,
Здесь мы выходим на озеро наше,
Тут тайна сокрыта, раскрою потом,
Кровью землица полита, притом.

А там, за озером купол и крест,
Князь Александр наблюдает окрест,
Видит, как строится Хилтон-отель,
Захвата земли воплощая модель.

Видит он, как обезлюдел народ,
С таким против псов уж не выйдешь на лёд,
Боится начальства, погряз во грехах,
Сладенько жить лишь умеет в долгах.

И глаз его синий гневом налит,
Предательство видит позорных элит,
Отсюда и немощь в людях идёт,
Врёт власть в отчётах, на выборах врёт!


Глава 6
Ночь с 7 на 8 ноября 2016 года

Баранова-штрассе – парадная улица,
На ней нет строений жилых,
Гламурная младость улыбкою жмурится,
На нищенство пожилых.

В прусской столице смыслы фОртовые,
Улица эта несла,
Во властно-торгово-престижно-фАртовые,
Значенья теперь проросла.

 Где были казармы, валы, укрепления,
Торговля на деньги кипит,
Марс на Меркурия скинул владение,
О чём это говорит?

Что войны ведут, не горячим оружием,
Власть и влиянье хитры,
Ночью и днём мы сознанием кушаем,
Потребительские хиты.

А потребительские корпорации,
Владенье  над миром берут,
И поражает сильней радиации,
Торгово-финансовый спрут.

Врач и учитель, торгуя услугами,
(Совесть, вводя в дефицит),
Прикрытые сверху народными слугами,
Поддерживают геноцид.

Администрируя по наущению,
Госдеповских агентур,
Наши чиновники в каждом решении,
Ведут разрушенье структур.

Покрыт город наш  клинтонскою коррозией!
Мэрии властный портфель,
Уйдёт по Баранова-штрассе на озеро,
Прямо в Хилтон-отель.

По джипиэсу - здесь центр Европы,
Прообраз Каабы уже возведён,
Ночной ресторан открылся в нём чтобы,
Электорат был взведён.

Ночь на восьмое будет решительной,
Трамп или Клинтон получит отель?
Запущена будет в Америке мнительной,
Выборная карусель!

Шабаш нечистой охватит военные,
В прошлом столичные города,
Питер и Кёниг истории скверные,
С паденьем империй пожали тогда.

Скоро столетье событьям безжалостным,
Ночь ключевая в русской судьбе,
Вот и теперь не, казалось бы, малостью,
Утрата позиций в борьбе.

Центр утвердится теперь по над озером,
Власть к торгашам перейдёт,
Державы моря останутся в козыре,
Державам суши  - не повезёт.

Отель, перспективу пересекает,
Невидимы станут народу с моста,
Одновременно, как дух собирают,
Храм Александра с Собором Христа.

Глава седьмая:
Ссудный процент против складов.

Города – это тексты,
Домы - слова, улицы - предложения,
В архитектуре – грамматика места,
Для образов уложение.

Власть, оставляя в истории след,
Взращивала наслоения,
В виде кварталов слагая ответ,
Вызовам поколения.

Символ  власти –  рыцарский замок,
Окружающий замок Альтштадт,
Вырастающий город из рамок
Королевской власти, за штат.

Сущность у власти во все времена,
Это контроль над склАдами,
Ссудный процент налагал бремена,
Жизнь, формируя укладами.

Прегель-река – здесь уклады складОв:
Товаров, финансов и денег;
Бирж, арсеналов, зримых плодов
Разгрузки судов на берег.

Из замка всё видно, он на горе,
(Летописи в архивах),
Как Кафедральный собор,  по поре,
Служит для благочестивых.

Вон Альбертина, здесь тоже склад,
Библиотекой зовётся,
Профессора правят юношам лад
В умах! Там ведь  нация ткётся.

Правит культурой духовная власть,
Правит культурой светская,
А без культуры можно упасть,
Как это случится впоследствии.

В веке двадцатом ссудный процент,
Начал всемирную бойню,
В сознаньи народов сделав акцент,
На том, что не все жить достойны.





Разве, достойны помещики жить?
Буржуи, купцы, казаки?
Царские дети должны сложить
Главы, под времени знаки.

Ну, а в Германии ссудный процент,
В маразме достиг апогея,
Он стал, представьте,… за ссудный процент,…
Уничтожать евреев.

Чтобы уйти от лихвы кабалы,
Столкнулись народы в битве,
И по итогам кучи-малы,
Были забыты молитвы.

Левиафана читатель узнал-
Правит он ссудным процентом,
Нисколько он даже не пострадал,
Живёт на растущую ренту.

А власть заменили, замок снесли,
Центр, разобрав по кирпичику,
На баржах куда-то Альтштадт увезли,
Стёрли с земелюшки личика!

Глава восьмая
Зияющая высота

Советы – органы восстания,
Возникли в лоне мятежа,
В борьбе сословий за создание,
Сопротивленья рубежа.

В борьбе с надменностью чванливости,
С сословным гнётом вековым,
Осуществленье справедливости,
Добиться поручалось им.


Советы взяли власть в семнадцатом,
К рулям народ встал, к рычагам,
Марксизмом где, где пулей матерной,
Мост строил к светлым берегам.

Он строил, строил не достроил,
 Мост в коммунизм, а почему?
Вас бы, конечно,  не устроил,
Простой ответ: «По кочану!»


Тогда анализ посложнее,
Земляк, услышать поспеши,
А, чтобы, слушалось нежнее,
Интригу в тексте  разреши.

Итак, она звалась Татьяна,
Конечно русская душой,
Училась менеджменту рьяно,
И стала шишкой небольшой.

Была характером незлобна,
Подруг имела и друзей,
Английский знала не подробно,
А так, чтоб съездить в Колизей.

И съездила! Свободной зоны,
Дитя, не знавшее застой,
В архитектуру Барселоны,
Влюбилась, падай хоть, хоть стой.

И было деве непонятно:
Гордится, чем она могла?
Советов Дом зиял невнятно,
Итогом русского угла.




Немецкая архитектура
 Жила в осколках, но земля,
Цвела теперь через структуры,
От стен Московского Кремля.

Ведь нувориши покупали,
Иль строили особняки,
И их фасады выделяли,
Из грязи прямо в вожняки.

Партийная номенклатура,
Продав заводы и флоты,
(Трудящимся – антикультура),
В них спрятала свои зады.

А долгостройный Дом Советов,
Впитав акустику поры,
Зиял, как факт без аргументов,
Став символом чёрной дыры.



Глава девятая
(тайная)
 

Глава десятая
Советник рока

Свобода в стране удивительно куцая,
Левиафан утончает контроль,
Что ж ты наделала революция?
Сыграла, выходит, обратную роль?

Закабалили народ тихо, сволочи,
Праведный гнев свой мечи не мечи,
Замки дворцовые строят дворковичи,-
Прислуга, лежащая на печи….

Татьяна росла в оглупляющей мерзости,
В школе учили сексу и лжи,
Пытаясь оставить её в неизвестности,
Об играх над пропастями во ржи.
 
О, сколько невинных загублено в безднах,
Пытавшихся счастья схватить клочок,
А нашу Татьяну спас безвоздмездно,
Пьяненький с палочкой старичок.

Когда клофелин подложила с подругами,
Обув похотливеньких мужичков,
Откуда-то он  появился с порукою,
Отмазав её от наломанных дров.

Потом она часто гуляла по Верхнему,
В компании этого старичка,
Даря и улыбки и смех ему,
В ответ на сентенции чудачка.

Он плёл о хранении целомудрия,
Об этике Канта, о ходе вещей,
О промысле Бога, благого, премудрого,
О тихой молитве, о силе мощей.


Когда же подъехали гелендвагены,
Картежу лексусов путь преградив,
Пробормотал он, что нет на них Сталина,
Татьяну немеренно удивив.

Он даже как будто преобразился,
Встретив вооружённых людей,
Отвёл вожаков, убедил примириться,
Сказав, что их ссорит общий злодей.

Татьяна слышала краем уха,
Стоя на грани раздора сторон,
В такой тишине, что летящая муха,
Могла нанести невозвратный урон.

Читатель всё понял – это разборка,
Что затевалась второю главой,
Слуги и воры стояли без толку,
Пока главари тёрли клин с Головой.

Старик оказался советником рока,
Грамотный сильно и пожитой,
Противник наркотиков, секса и рока,
Авторитет он имел нажитой.


Захлопали дверцы, бесшумно моторы,
Фарами цепко ощупали ночь,
Вдруг человек толь от слуг, толь из воров,
Вручил ей визитку, исчезнувши прочь.


Татьяна осталась стоять как статуя,
Старик улыбался спокойней слона,
Темнела как сон грациозная туя,
Как в сказке в пруду отражалась луна.

Старик пояснил, что начнётся строительство,
Пятый, мол, Рейх продвигает реванш,
На Хилтонов сеть Мировое правительство,
Сбросило многомильярдный транш!

Конец первой части.
(продолжение следует)
Пётр Череда (2015)