Черновики 09. 23

Осовелыми глазками зрит и хохочет
разудалый поэт, и мессия, и горн
безымянной эпохи.

И что же он хочет?

Вон.

Сейчас разберемся -
шажок за шажком.

Вначале о чувствах.

О внутреннем,
личном.

Когда-нибудь екала
в груди вашей будущность?
Моя -
навсегда промокла
о слезы любви,
о  косматую вычурность.
Онегина сила меня захватила!
Не сила, а так!
Любоваться нечем.
Страстишка .
Беспечность.
Хохма.
Лужок.

Нас бы серьезному кто научил?
Семья - хорошо и морально.
Стрелы любви скорей мечи!
Мы наступаем ментально!
Всполохом!
Шорохом!
Норовом!
Голым! -
выходит отвергнутый
кем-то схоластик.
Бредет через реки,
погосты и селы.

А, может, ему - то хватит?!

Любви Вашей напостОвой,
пестрой?
Фантастической лентой
распласталась
простой
иконка
морали.

- Постой -
  те,   Вы  мне, что ли, врали?
Вы разве не знали?
Что, первое,
искренность - ключ к счастью!
Что без нее не обойтись,
если хочешь быть высоким
и смелым?
Второе - нужно обязательно
любить, или сгоришь, как
папироска на ветру,
и тебя не станет.
Нет! Нет!
Не так, чтобы совсем,
а внутренне. Тело - то будет,
а души - нет.

- Я знаю, знаю, знаю!
  Вырнее, слышал об этом. -
  Отвечал мне серый господин.

- Госпо-о-ди!
  Когда же кончится этот вечер?

  Солнце встало вертикально-
                палкой,
  обжигая  глянец человечьей кожи.

 - Подожди-
  те!
  Сейчас же вечер!
  И причем тут солнце?

 
   Прохожие  -   люты.
   Прихожие  -  люди.
   Так и запишем.
    И те, и другие - поклоняются тыщам.
    Ах! Эти тыщи! Они дорогие!
    Любые, червонные, мягкие,
    звонкие, тонкие.
   

    Ночь упала гирей на пол.