Война и мир. гл. 3-1-9а

3-1-9а

Андрей нашёл уже Барклая
На берегу реки Дриссы,
Войска свои располагая,
По берегу той же; реки.

Был лагерь укреплён прилично,
При армии был государь,
Он наблюдал за всем сам лично,
Вокруг него — вся та «бездарь».

Под натиском всё тех французов,
Другая армия страны,
Всё отступала с тем конфузом,
Уже объявленной войны.

Всё отступленье шло по плану,
К соединенью общих сил,
Моральная клубилась рана,
Наполеон сильнее был.

Всеобщее негодованье
Уже катилось по стране,
И даже и непониманье
Причин и целей всей войны.

Никто не мог и думать даже,
Француз что вторгнется в страну,
Что на восток пойдёт он дальше,
И ввергнет всю страну в войну.

В любом селе или местечке,
В окрестностях российских сил,
Все лучшие дома у речки,
Бомонд российский всё обжил.

Всех генералов и придворных,
Пожалуй — целый батальон,
И нужных там, и непригодных,
Со всех военных в ней сторон.

Барклай стоял от государя
Примерно в четырёх верстах,
И он, Андрея принимая,
Так сухо словно впопыхах;

Велел при штабе находиться,
Пока он сам с государём,
Насчёт его определится:
Судьбу дальнейшую о нём.

Опять от зрения Андрея
Исчез его заклятый враг,
И каждый раз, его теряя,
Уже он стал и даже рад.

Освободиться от заботы,
От раздражения судьбы,
Другой  был занят он работой,
Ему уже не до борьбы.

Пока решалось назначенье,
Андрей работал, как всегда,
Он изучал расположенье,
Достаточно ли укрепленье,
И где возможна и беда.

Пригоден лагерь к обороне,
Надёжно ли он укреплён?
Вопрос остался в спорной зоне,
Никем не может быть решён.

Давно проникся убежденьем,
Из опыта последних битв,
Что слишком умные решенья,
Иль в обороне, в наступленье,
Зависит — кто руководит.

Как отвечают на попытки,
Всегда на действия врага,
Насколько ум у наших — прыткий,
Как взять врага на все рога.

И князь Андрей в сим ожиданье,
И, изучая суть всех дел,
Как бы в своё он оправданье,
В понятье вывел — «беспредел».

Вникал в характер управленья,
Влиянья партий, знатных лиц;
И вот какие уясненья,
Не падая всем духом ниц;

Когда ещё мы были в Вильне,
Все наши, русские войска,
Казалось, всё ещё мы си;льны,
Разделены на три «куска».

Три армии у нас считалось:
Одна — Барклай где командир,
Багратионовой вторая звалась,
Тормасов в третьей был кумир.

Наш государь жил там при первой,
Не числился главкомом он,
Но по причине столь безмерной,
В военном плане — и неверной,
И не назначен был главком.

Был императорской квартиры,
Считалось как бы главный штаб,
Что слыло признаком сатиры,
Настолько был весь «быт» наш слаб.

Имперского «начальник штаба»
Был квартирмейстер-генерал,
Волконский, князь, но слава — сла;ба,
И с ним — огромный «клуб-кагал».