FM Фрагмент 16, Дублёр Шипами Королевы Мая

A. A. A. "Шоссе Фокстейл" [Роман В Стихах, Версия 16+]

... По трафарету, клин островерхим антрацитом крыш, поток растянет здание тюдоровского стиля у обрешётки длинных сумерек, просветом витрины Кенсингтон Хай Стрит, вскользь обогнув бутики, справа Кейт Ланкастер под замок достанет в сумочке StarTAC, асфальт развилин, по Motorola набирающая в строй, от перекрёстка за Рутмастер на рывок обгон спортбайка, Мэшин Хэнд, затормозивший, дым разворота наравне автомобилей, поднимет к ней вдоль трассы вырванную тьмой с куста огромную охапку, абрис пышных ползучих роз, внизу обмаранные пылью дорог, по стеблям до мерцания, отток дождём о верхние бутоны, за толпой оторопевший контур девушки, расслышав.
– Сегодня съё..нулось, – прижмётся резью губ ей в кулачок, – Теперь бы столик, черновой, на пару?
– Кто тебя запустит, – шум ступеней вбок, рассмеявшаяся, город фотовспышкой от фар, – есть кое-что получше, для суккуб, не возражаешь, с биркой новых туфель, к сцене возьму свой кабрио?
– Без трёпа, не нагрыжишь эмансипацию? Придёрнуть дверь самой, бутылка спермы в морозильнике...
– Всё, труп, – кидая сумочкой о ссадину вдоль тени его плеча, дразнивший цокот каблуков от шин Integra, запускающая вглубь ресницы, запах, скрыв багровыми цветами сквозь вдох, улыбчиво, – Кретин... пониже денег, достань брелок сигнализации, – без слов глушащий, сплюнет к мотоциклу, – Так, частями, сорокалетний разведённый, на обмене ты каскадёро-совладелец, тащишь пункт ломбарда, свой мальчишка мимо кулаков плетётся в среднюю техническую штампом, а ты не можешь столько месяцев уснуть? – закрыв динамик от мобильного с углов, Кейт, повышая передачу Альфа Спайдер.
– Ну, без намордника сожрёшь под башмаками, не как захочешь, как получится, – маршрут за дуговые остеклённые фасады, скользя, высотные балконы этажами, он плавно сдвинется перчаткой с желобков коленей девушки, вглубь юбки миди, путь за тканью, дёрнувшейся бёдрами, сквозь такты мотора L4, вдавит к номерам.
– Секундой жёстче подпалиться через жгут, но под красавиц, чем за приступы.
– Стандартно, насчёт коттеджа с цветником, живой оградой под тисс, часами на каминной полке, там, ну, знаешь, миссис каскадёршей?
– Слишком старый картон долбить из муляжей боезарядом, драть, слишком крепкий нагибаться до валют, – шум Альфа Спайдер, заезжающий, к штрихам переключая гранью сдвоенные фары, минуя поднятый шлагбаум, увильнёт на территорию, разметкой.
По шагам ночная студия, расширится зудящий железный проблеск от смонтированных парно над головой софитов, Мэшин задерёт вверх подбородок, странно пялившись, молчащий, в свет, у массивных телекамер Canon ярдом, узлы наушников, искря по рычагам, сквозной ряд, зрительские кресла, разберёт от привыкающего взгляда, обозначив на бутафорских стенах буквы из фольги, у декораций рябью лампочек, мелькнёт.
– Как в парикмахерской для микроледи Ди, – вдоль охапкой бросит вес ползучих роз, давящий о гостевой велюр дивана вперегиб, – он раздвижной? – откинув спинку, – Въё..нуть, сшитый, чёрт, столько времени у рампы, в передачах не попадался на TV ни разу, – ткнёт кроссовкой штекер мимо студии.
– С другим каналом завтра к интервью, весьма солидный, мне после конкурса... как думаешь, есть шанс?
– Хоть Королевой Мая, птичка, – вдоль серьги рукой под волосы, уложенные лаком, приблизив шею.
– Подожди, – контраст, размыто за стуком туфелек, дрожаще тормоша сквозь пустоту, завивы кабелей из мрака, от звукового пульта девушка, по ритму сведя частоты, мягко двинет ползунки мотивом “Sing Our Love A Lullaby”, шурша, тень акробата, возвратится плавным шагом, присев на краешке дивана, маникюр, слегка поглаживая ткань, рассмотрит штамп его ремня, напротив медленно, блик сталью.
– Скажи бывает, здесь покалывает, влагой у языка, на вкус предчувствие, как внутрь уже забита новым телом? – врез кристально, промнёт, расстёгивая блузку следом такта, к нему спиной, – Поможешь? – стянет, вороша её графитной юбкой, через контражур вбирая лёгкими под матовой эмалью загар вдоль стройных бёдер.
– Снять бы первый вгон, раз на тридцатый бьются, ровно, без халтур почти желудочками сердца, в первый только не закоптиться бы...
Она пройдёт овальным рубцом ногтей к ремню, концертный луч сторон от пряжек Моррисона, горсть ширинки, смолкнув по чёрным кожаным штанам, запустит пальцы внутри.
– Накрой, кого получше, – за сумбур охрипшим голосом.
– Сегодня под разгон мне нужен свой дублёр, – ажуром полуголой брюнетки персиковый тон белья, тесьмой капель, мерцая в инкрустации, фестон вскользь, обмотав, с жемчужных бус отяжелевший груз акробата, плотно гладящая, долгий штрих маникюра, чуть покалывая, мглой сдвигаясь выше поцелуями, след между неровных травм вдоль живота, узор, стекольно чертя по торсу, нити жемчуга вдогон потянут близостью игриво за собой, к её грудям вдох каскадёра, узко срежет, откинув теменем, зажмурит из-под век переполнявшиеся кровью через вой сосуды, чувствующий, сдержит кулаками, чтоб не сломать её предплечья, сыпью Мэшин, за напряжённым кадыком глушащий блеск, под озверело-мягкой тяжестью касаний помады, взглядом опускаясь, тень, помешкав от грязных кожаных перчаток, немотой чугунных пальцев, раздвигающий комплект её бретелек, постарается рывками вглубь целовать ключицы, плечики, изгиб от украшений, не получится, сквозь бег артерий, между молодых грудей, вжав, странно, не понимая, погрузится челюстями, вниз, мордой шаркая о талию, глотки, скользя по телу над пульсацией гортани, смяв запах, жадные зарубки рта, следами ввод мимо трусиков, мусолящий под шнек за тканью абрис, полосуя узелки от капиллярной крови содранных плутаний засосов, ломко подгибавшая ступни, взбрив каблуками о велюр, озноб тугих лодыжек, тенью влажных губ, за крик вбивая шквал, снова, снова, молотившийся за гранью, придавит весом, из мельканий раздразнив шум дорогих браслетов, сгибом отражая запястья в бликах режиссёрского экрана, сгребая девушку от бёдер, вверх другим витком поднявший над собой, за механизм подсветки, шёпотом к преддверию, сближаясь, она ладонями вожмётся наугад у микрофонного штатива, отклонив звук, неосознанно впивавшаяся гладью ногтей под собственную кожу, рассекая нетвёрдо брызнувшие стоны через ряд, среди пустующих сидений, рукоятью хват каскадёра стянет ниже, прорезая щетиной вровень подбородка, накренив сквозь мягкий пах брюнетки, ретушью подряд сдвиг, выжирающий сочившиеся пятна жемчужных струек вдоль царапин, маникюр пробреет жилистую спину, кисть назад к шипам багровых роз, пронзающий голодный вруб языка под ямку, дрожь в ответ печатью укусов шрамами помады к желобку, поверх загривок акробата разворотом, пот, затекая вглубь ходивших мышц лопаток, над лакированной длиной её каскад волос промнёт, от макияжа по рывку слипаясь прядями со лба, мрак переводом софитов, клацая за воздух, через шнур вожмёт проскобленные груди, течью вкус ударов, бешено трамбуя бронзой тело, винтом стараясь потеряться в крике плотной дугой на растре телекамер, проскользнув за поцелуями-нарывами, пределом фигур лаская-раздирая от высотных студийных лампочек, узлами к потолку взвесь декораций из фольги, сквозь ширину переполняющее...
Рядом затверделый торс, обездвиженно, у голеней чертясь, вдох отголосками Lancome, Хэнд, повернув лицом к её ступне, зрачки, сверля бессонно вглубь осветительных приборов, перезрелый металл нагретой черноты извне, глушась над звуком треснувшего пейджера, за фоном тень, поднимаясь у штанин отяжелело, след на велюровом диване, промелькнув под шёпот вымаранной девушки, крутясь, он разберёт шрифт сообщения, наклоном в кадр.
– Что ты сделал... – повторяющая, страх с губ дрожью, – что ты сделал, вы..лядок, – давясь, порезы кожи, гематомы и засосы глазурью ног, – на третий конкурс в павильоне, за семь часов, как всё теперь замазать? – пах чертой зубов, швырнёт в него пустым вопросом комок измятой безрукавки, – От сезона, не понимаешь, мне сломал карьеру, мразь!!! – напротив Кейт, схватившей туфли, под замах вбив каблуками о предплечья, Мэшин ростом возьмёт рукой за горло девушку, скобля, приблизит, горстью окунувший на лучах рубцов ей пальцы, в наваждение упором сквозь распадавшуюся ярость, от причёски мглой, как затравленного зверя, удержав, обнимет гладко за спиной, вглубь разговора прижмёт зубами к шейке, между отголосков поверх мусоля и смакуя на плечах её остывший пот загара, шевелясь прогибом тела, обмякая за опорой чужих ладоней, – Почему... мне больше не...
– Оно прокрутит настоящим, тут нельзя уже ответить, почему, – отпустит, скрытый штативом камеры, застёгивая сбором искривший ряд концертных пряжек на ремне, расслышит нервный смех, от слипшихся землистых вихров затылка, оглянувшийся с вопросом.
– Из позвонков... куски ногтей, – она, деля, потреплет край, обломки в жилистой спине, вомнёт.
– Шевроном потаскаю, – не очистив, Хэнд, наклонившийся по девушке, укус, ведя ключицы поцелуем в глубине.
– Му..ак...