BTBF Фрагмент 21, Пустая Раковина

A. A. A. "За Чёрным Туманом" [Приключенческий Роман, Версия 16+]

... Настойчивые телефонные трели возвращали Рэда к реальности. Он перенёс звонивший аппарат к постели, снова лёг на спину и, отхлебнув немного джина из полупустого гранёного стакана, всё же снял трубку:
– ... Роу.
– Ты опять напортачил, Гривс. Мы не просили убивать посыльного.
– Он начал торговаться: не мог же я отдать ему подушку.
– Да? Интересно, Дэйви потребовалась зажигалка, или он хотел узнать, сколько времени? Кончай изображать Кёртис Уорхоук: мы уже отстояли Англию. Кафе “Black Unicorn”, через пятнадцать минут... – короткие гудки.
Байкер переоделся в чистую рубашку, захватил с собой две пачки Winston, обезболивающие и пакетик разноцветных драже... а потом долго беззвучно орал через диванный подлокотник, стуча в него кулаками...
Заканчивая со сливовым пудингом, Лемон отпустил Честертона, которого Скар вызвал на Болд-стрит, и, мимоходом взглянув в окно ресторана, чуть не выронил ложечку из пальцев.
На противоположной стороне улицы, лавируя между прохожими, Рэд с рюкзаком убегал от полицейского с невероятно длинными ногами. Возможно, что пронзительно свистевшему констеблю всего лишь не понравилась надпись на тенниске Роу, или парень припарковал Vincent в неположенном месте, но тощие лапы карикатурного служителя закона неуклонно приближались к вороту его обрезанного плаща. Растолкав спешивших на работу ливерпудлианцев, байкер нырнул в открытую дверь цветочного магазина, укрывшись за большими белыми вазами, полными роскошных роз, а когда сурово нахмурившийся медяк забежал внутрь, тревожно озираясь по сторонам, Рэд выскочил из-за спины, о..ерачив его по каске сумкой, наполненной пачками фунтов. Добавив локтем по носу развернувшемуся постовому, он, для верности, захватил револьвер из поясной кобуры констебля, и перешёл через дорогу, где на крыльце, рядом с дымившим выхлопной трубой Фэйрторпом, его уже ждал Лемон.
– Полегче с фокстерьерами, парень: им завтра бродяг ловить по паркам. Что там случилось в гараже на Лайм-стрит?
Роу швырнул ему солдатский мешок, закурил.
– Here’s the rubbish mate, pens to pens & get ..uck off me.
– ... Actually, I can’t say I understand: you come to us by Moor’s strings... to roast his puppet and bust a tasty deal? Why such a devotion?
– Это не преданность. Шахматными фигурами можно играть не только в шахматы. И наоборот.
Из салона автомобиля звучала “Artificial Energy” в исполнении Byrds.
– Десять, двадцать, тридцать... надеюсь, это не нарезанная бумага... шестьдесят, семьдесят, восемьдесят...
– Мама, смотри, волшебный конь, как на картинке! – послышался голос маленькой девочки.
Рэд в ту секунду даже удивился, почему его затылок не треснул, как тухлый помидор: он обернулся на рёв мотора позади, выдыхая сигаретный дым, в рассеивающихся клубах которого увидел покойного Джонни Хартуорма. Тот поднял байк на заднее колесо, отчего, действительно, стал похож на Чёрного Единорога с геральдической вывески... нацелив дуло дробовика парню в голову...
Роу моментально бросился к машине – хлыщ только успел закрыться рюкзаком. Грохнувший выстрел пробил сумку с деньгами в его руках, где, по счастью, застряла вся картечь, в очередной раз укрепив Лемона в его нерушимой привязанности к британским фунтам...
– Гони!! – заорал Рэд.
Фэйрторп рванулся к светофору.
Декабрьский ветер трепал набриолиненную антрацитовую шевелюру и гороховую рубашку с короткими рукавами, впрочем, убийца вряд ли чувствовал холод. Опуская вращающейся рукояткой окно с пассажирской стороны, Роу подумал, что обновлённый Хартуорм стал как-то больше... конечно, не размером с Кита, но гораздо крупнее. Жёлтое спортивное купе промчалось в нескольких дюймах от фонарного столба, почти коснувшись его боковым зеркалом. Пока Лемон таращился на уничтоженные деньги, в бешенстве сжимая кулаками обуглившиеся купюры, мёртвый мотоциклист уверенно настигал беглецов.
Когда Шокер вынырнул из просвета между универсалом и тягачом, Хартуорм положил ствол на рогатый руль, долбанув зарядом по задней части Фэйрторпа – свинец выкрошил фонтан красных осколков из левой фары. Честертон втоптал педаль газа в пол, разгоняя TX-S 2000 на все сто двадцать семь лошадей. Байкер не отставал. Рэд ответил ему двумя пулями из полицейского револьвера, но автомобиль входил в вираж, и пробитыми оказались ремонтное ограждение и газетный киоск.
В момент сближения на перекрёстке он заметил чехол с патронами на ствольной коробке ружья – Роу понимал, что перезаряжать помповик на ходу невозможно, а значит, нужно было просто выдержать следующие несколько залпов. На очередной развилке Пол чудом не угодил в тяжёлую аварию, случайно расставив для Джонни ловушку – тот чисто вписался в поворот между двумя машинами, ускоряя биение поршней своего V2. Шестицилиндровый верхнеклапанный мотор Траумфа TR-7 выдавал 120 mph, но бензиновое чудовище Хартуорма всё равно догоняло жёлтый автомобиль с ужасающей и непостижимой быстротой.
Водитель с тревогой наблюдал, как силуэт байкера с глянцевитыми волосами постепенно вырастает в зеркале заднего обзора.
– Дьявол, парень, вышиби его из седла!
– Бери левее, су..ин сын, и не крути рулём! – крикнул Роу, высовывая револьвер из окна.
Третья пуля проскользнула всего в дюйме от болтавшегося на ветру хохолка Джонни, но вот четвёртая выбила фару шоссейного мотоцикла. На лице преследователя, скрытом под очками-авиаторами, не отражалось вообще ничего.
– Твою мать! Только два патрона, отрывайся!
– Твою мать! Не могу я оторваться: у него движок стоит от Конкорда!
– Чёрт он совсем рядом... – прошептал Рэд.
Стрелка спидометра на бензобаке Шокера скакнула вперёд, Хартуорм поравнялся с Фэйрторпом... подъехал почти вплотную... засунул ствол в водительское окно и шарахнул из дула картечью. Роу высадил в том же направлении оставшиеся заряды, а Честертон, впечатавшийся в подголовник, швырнул автомобиль вправо, плечом выталкивая Моссберг из салона... Byrds разнообразили репертуар простреленного радио звучанием “John Riley”... Лимонное купе с визгом чертило протекторами петлю на дорожном покрытии, разбрасывая мусорные баки и пустые картонные коробки из-под телевизоров. В десяти ярдах от метавшейся гоночной машины разгружалась фура, и у кирпичного крыльца был прислонён треснувший поддон... который Джонни доломал до конца весом своего байка.
Вращая колёсами в сердце декабрьского смерча, шоссейный мотоцикл взлетел над Фэйрторпом, рука Хартуорма нацелила мушку дробовика на мчавшееся внизу жёлтое пятно. Вспышка... и рык металлического града пробуравил стеклопластиковую крышу.
– Он у нас над головой, – как-то обречённо констатировал Пол, пока Рэд ошарашенно пялился на байкера, парившего в высоте...
Оценив всем телом жёсткую подвеску Харли-Дэвидсона при приземлении, Джонни изогнулся, как ощетинившийся зверь, чтобы сохранить равновесие, и сразу же вкатил пятый заряд в переднюю левую шину автомобиля.
– Дьявол, сколько же ты задолжал за квартиру?! – вскрикнул Честертон.
– Он просто слегка переживает, что я вчера его застрелил, – объяснил пассажир.
– Oi, something’s wrong, – водитель пальцем указал на зеркало.
Хартуорм сунул Моссберг в чёрную, обвитую бордовым шнуром, ружейную кобуру, закреплённую болтами под бензобаком Шокера.
– Wondering, what he’s up to... A carrot?..
То, что преследователь извлёк со дна кофра мотоцикла, оказалось оранжево-красной сигнальной ракетой. Рэд понял это, когда, проезжая мимо фургона, который тушили пожарные, Джонни подпалил на ходу фитиль, заискрившийся зловещим бенгальским огоньком.
– У него там взрывчатка?!..
– Заткнись и дави на газ, – командовал Роу.
Набирая скорость, Хартуорм неумолимо сокращал расстояние, держа морковку на вытянутой руке, как всадник с булавой. Догнав TX-S 2000, он сразмаху швырнул ракету в окно, которое Честертон не успел затворить.
Охваченный изнутри ярко-оранжевыми сполохами, Фэйрторп вилял из стороны в сторону, как метавшееся на ветру письмо, пожираемое языками голодного пламени. Зажмурившись, Рэд отчаянно старался зацепить сигнальный патрон, шаря на ощупь ещё не зажившими до конца ладонями в районе рычага переключения передач, откуда доносился зловещий треск... Тёмные очки и футбол по ночам... Нет, больше никогда...
Поймав искрившуюся ракету, Роу распахнул дверцу и, выпрыгнув из горящего салона, отбросил её прочь. От вспышки Фэйрторп развернуло; передёрнув затвор, Хартуорм, долбанул из ружья по ветровому стеклу. Ещё приходя в себя, лёжа на асфальте, парень видел, как убийца досылает новые заряды в магазин...
Опустошив чехол на ствольной коробке, всадник направил Моссберг на увёртливую мишень, вдавил рукоятку скорости, и под рёв клаксонов, ринулся к человеку на земле. Не мигая, Роу докуривал сигарету и смотрел на приближавшуюся смерть, что и спасло его, когда Шокер разорвало между выскочившими наперерез друг другу мусоровозом и полицейской машиной – от удара колесо Харли Дэвидсона слетело с передней вилки и, описав дугу в воздухе, чуть не размозжило голову уклонившегося в последний момент Рэда... Подкинув бутсой хромированную выхлопную трубу мотоцикла, парень “открыл” ей маленький Ровер, запихал туда полуслепого дезориентированного Честертона, и, как можно скорее, оставил театр военных действий.
Он невероятно устал...
... Снежинки за окном безмолвно осыпались на мохнатые лапы елей и тёмные ветви буков. Во всём коттедже горела только одна лампочка – на светильнике, с которого сняли абажур. Синие прямоугольники ночной бездны в белых искрившихся рамках на чёрных стенах застывшего дома. Честертон проснулся от чудовищной боли, пронзавшей, казалось, все части его тела. Он был привязан к письменному столу, выдвинутому на середину мрачной гостиной. Пол закричал, попробовал поднять голову с ложа... и вспышка невыносимой агонии взорвалась нитроглицериновой смесью в затылке... который был прикручен болтом к столешнице.
Где-то слева ощущалось незримое присутствие незнакомца, сидевшего в кресле у журнального столика, накрытого ажурной салфеткой. Гость во френче и широкополой шляпе затушил окурок на хрустальном дне пепельницы, встал и медленно двинулся к пленнику; на ходу его одежда трансформировалась в обрезанный до бёдер плащ и серую тенниску с надписью “..ucked All Copsuckers”.
– Well, hi sunshine! It’s time to chat a bit my friend, – Рэд улыбался обезоруживающе вежливо...
Изолентой он примотал башку ливерпульца к небольшой дубовой планке, показав ему электрический шуруповёрт в своей руке.
– Последний месяц я регулярно сталкивался с людьми, просто обожающими увиливать от ответов... что мне, честно сказать, осточертело. Поэтому я буду спрашивать прямо и чётко: где находится этот мальчик?
Роу предъявил Честертону фотографию Руди.
– Парень, ты лаешь не на то дерево, я понятия не...
– Это я уже слышал.
Байкер вколол ему в шею оставшуюся инъекцию обезболивающего, включил инструмент в розетку и стал намечать каналы входа саморезов... Привязанный к столу, Пол орал, как помешанный, из его хрипнущих воплей исчезли абсолютно все человеческие нотки.
– Где... находится... мальчик... – повторял Рэд.
Лоб Честертона был по кругу утыкан железными шурупами, приобретавшими какое-то дикое сходство с шипами в короне Леди Либерти. Сквозь изоленту ручейки крови сочились под затемнённые стёкла очков. Парень снова сунул ему фотоснимок в лицо.
– Где н...
– Какой на ..уй мальчик! Причём тут вообще мальчик!!! Я никогда не видел эту су..у!! Дьявол! Прекрати!!!
Рэд снова нажал на кнопку, запустив шуруповёрт... Винты на одну пятую дюйма погрузились в мозг через отверстия в пробуравленном черепе... Пленник взревел...
– Just relax my little boy... & don’ fear... it might injure your brain... Cause, now that I'm perfectly sure it has none...
Глубже в отверстия...
– Why, I do it again and again...
Он выключил инструмент, оттёр руки тряпкой, и распечатал пакетик с конфетами... заметив что-то странное на обёртке: “War don’ lend”. Что-то было не так... Возможно, он в “сломанном” доме?
– ... Мальчика вы не замечали... а девочку... Причём тут вообще мальчик!.. Я никогда не видел эту су..у!..
– ... Он душит своих жертв кожаным ремнём и возит связанного ребёнка в багажнике автомобиля... Держи её крепко, Дэйви...
– ... Он утащил за собой всех, за кем охотился... Не только в шахматы... И наоборот...
– ... Я не психопат, и уж тем более, не единственный игрок в Англии... Да, да... чёрт, погоди... я уже почти поверил...
– ... Вы поймёте меня, если вам известен шахматный термин “гамбит”... Оно пролезло через зеркало в твой дом... Хв... хватит... пож... жалуйста, хватит...
– ... Беги, су..ин сын, беги так быстро, как только тебе позволят эти чёртовы ноги, потому что сейчас...
– ... Я не психопат!!!..
Рэд зажмурился, обхватив голову, сбросил перчатки, таращась на трясущиеся руки, ожидая, что затянувшиеся раны раскроются, и ОНО опять пронзит его страшными зрачками.
– ... Причём тут вообще мальчик...
Роу осторожно вынул чёрно-белый снимок тыльной стороной... а затем перевернул его: с фотографии на него смотрела девочка из Зазеркалья... смотрела пустыми ямами глазниц... и улыбалась...
Бессмысленный зачарованный шёпот, срывающийся на нечеловеческий крик...
– Then fill up the glasses with lather and ink... Or anything else that is pleasant to drink... Mix worms with the cider, and rot with the wine... And welcome Queen Alice!!.. With ninety-times-nine...
... Он очнулся в перерытой клумбе Стоун-Холла, среди выкорчеванных кустов и невыносимого холода, лёжа в неглубокой вымоине, засыпанной битыми зеркалами... и что-то розово-красное валялось у изножья. Коренья старого вяза прорастали во всех направлениях. Оно поднималось, колыхалось всем телом, и грязная чёрная тряпка оказалась пологом волос этого существа, которые, корчась, раздвинулись в стороны, открыв уродливую пародию на лицо убитой девочки: из расплывшихся вытянутых глазниц его сверлили кошмарные миндалины глубоководного чудовища...
Алиса, ухмыляясь как-то омерзительно широко, задрала подол земляничного платьица, откуда метнулись огромные осьминожьи конечности, заползая под одежду байкера, лаская его тело скользкими смолистыми хвостами. Девочка расстегнула ширинку джинсов, из её рта показался змееподобный язык, она гипнотизировала парня немигающим взором, похотливо оскалившись, пока извивающаяся тварь забиралась ему в штаны...
– Почему?.. Почему ты вернулась?.. – его губы дрожали.
– Потому что ты не забыл меня...
Не мог... помня о тех, кто шёл рядом... Он, правда, не мог.
– Ты умерла... – просипел Роу, до крови сжав кусок зеркала, – Тлей же в своей могиле...
Он резал и рубил... её лицо, волосы, шею и щупальца, кромсал студенистую массу, чувствуя, как осколок всё глубже впивается в ладонь... не мог забыть... не мог остановиться... словно выдавленное желе сквозь дырочки десертного рожка, из распоротого рта и лопнувших глазных впадин выскакивали ещё более массивные удавы, атакуя обезумевшего человека... но он не прекращал наносить яростные удары... пока его рука не онемела от боли... пока чудовище не осело гнилой жижей на зеркальное покрывало опустошённой клумбы...
Роу вскинул голову, и в этот момент все стёкла оранжереи разлетелись от невероятной мощности волны ядерного взрыва, пропитавшей воздух мерцающими осколками в урагане тяжёлого нейтронного излучения. Там... в вышине, гремело и полыхало агатовым огнём, изрыгая атомные вихри и радиационные вспышки, блистательное, сверкающее гало неизмеримого, титанического, исполинского Чёрного Солнца... Сквозь бури и молнии, всадники с изрезанными лицами, восседавшие на клетчатых целлофановых лошадях, неслись в конном строю, уничтожая крокетными молотками, бильярдными киями, кувалдами и топорами крошащиеся каменные стены и мраморные вазы цветника, посланные ИМ, чтобы сыграть в поло головой байкера...
Они наносили удары по чудом изворачивавшемуся пленнику искорёженного сознания, под аплодисменты зрителей, толпы, состоявшей из самых удивительных сказочных тварей: Грифонов, Единорогов и Львов, Хампти-Дампти, Чеширского Кота, серых ощерившихся чудовищ и карточных солдат.
– When the feast's over, we'll go to the ball! Red Queen, and White Queen, and Alice, and all! – рукоплескали они.
Роу уклонился от взмаха ружейного приклада, запнувшись о садовую кадку.
– Кувалда! – скандировало сборище.
Мощнейший хлопок развалил терракотовый горшок с вербенами... Он терял координацию в пространстве, ощущая, как на него давила беспощадная и безграничная сила Чёрного Солнца.
– Топор! – взревел восторженный хор голосов.
Крепкий всадник на исписанной ромбами лошади, занёс над ним окровавленное оружие...
– ... И уж тем более, не единственный игрок в Англии...
Провал...

Темно. Открыло глаза. Слишком темно. Всё вокруг обволакивала абсолютная, чернильная мгла... Погружение в слепоту? Повернулось... и какой-то воспалённой частью рассудка вдруг поняло, что не движется. Закричало, но тишина не развеялась. Это кома?.. Или смерть?.. Какой смысл стучаться в закрытые двери, если нет рук?.. Бежало в бесконечный мрак, орало, что было сил, рвало в истерике волосы... обманывало себя. Долгие часы оцепенения... и страха. Первозданного – страха темноты. Считало осыпавшиеся секунды. Память казалась расплывчатым силуэтом, исчезающим во мраке. Образы тускнели, лишившись питания из внешнего мира, фантазии постепенно выцветали. 1. 2. 3. 4. 5... В самом сердце беспредельного вакуума время имело столь же малое значение, как и всё остальное. 6. 7. 8. 9. 10... Цифры были единственным, что обретало смысл. Простая и чёткая мысль: “пока считаю – существую”, возможно, когда-то определившая облик того, что носит имя разума. Фотографии прошлого постепенно смешивались с иллюзиями, утрачивая достоверность, а, следовательно, и какую-либо ценность... впрочем, возможности воображения затухали с той же катастрофической быстротой, с которой таяли рамки реальности... поняло это в тот момент, когда уже не захотелось кричать... 19 + 69 = 88. Это странно... но в совершенной пустоте лишь математика возвращала из паники в осознанность. Элементарная десятичная система превращалась в последний отголосок утраченной действительности... казавшейся теперь такой абсурдной!.. 19 * 69 = 1311. Когда-то так же смеялось... носило маску... 1311 * 19 - 88 * 69 = 18837. Чёткий математический порядок, порождавший алгебраические формулы и выводы, стал непреложным законом, единственным, отделявшим отчаянно боровшуюся мысль от забвения. Секунды, минуты, часы, дни, месяцы, годы, века, тысячелетия... Есть ли между ними разница там, где исчезает “потом”?.. Когда-то так же верило... во что?.. (5 * (7 + 2^4 + 5! / 0,05) + sqrt (22898 * 32) + 390625^0,25) / (12^3 - 6! - 18^2) = ... А было ли что-то достойное веры?.. = (12115 + 856 + 25) / (1728 - 720 - 324) = ... За чертой последнего бессмысленного страха, влекомое к нулевой отметке парадоксальной жаждой смерти... = 12996 / 684 = 19. Но что есть смерть, если не тотальное слияние с пустотой?.. (8 * (25680 / 60 + 375^2) + (285 * 16) / sqrt (24^3 / (192 * 2^3))) / (128^2 - sqrt (76 - 96 * 1 / 8)) = ... Зачем тогда беречь сознание?.. Потому что если мыслю, значит, не умерло, а если живо, значит это необходимо... Значит, в этом есть смысл... = (8 * (428 + 140625) + 4560 / sqrt (13824/1536)) / 16376 = ... Не понимало этого, ещё до заточения, что впрочем, не мешало дышать, а если теперь избавилось от всего наносного, даже от вероятности страданий, почему тогда должно умирать?.. = (8 * 141053 + 4560 / 3) / 16376 = (1128424 + 1520) / 16376 = 69. Последний страх... что кто-то придёт из темноты и заберёт с собой... страх и безумная надежда, невыразимое желание боли, переходящей в бесконечную агонию... Лишь бы почувствовать хоть что-то... Зеркало... или то, что отражалось в нём когда-то... девушка, не задушенная у обрыва в шестьдесят девятом, чьё тело исчезло... датский гонщик, не разбившийся в 62-м на Ягуаре-Е, чьё имя уже забыли... встретившиеся на перекрёстках смерти... Случайность – это закономерность, которую не удалось просчитать... Секунды, минуты, часы, дни, месяцы... Вдруг осознало, что опять кричит, не слыша звука, судорожно напрягая несуществующие связки... от счастья... дикого, граничившего с кошмаром... потому что кто-то коснулся её... Нет! Нет лица, и нет дыхания... Прикосновение здесь... совсем рядом... держалась, как можно крепче, до боли сдавливая... Боль! Или наслаждение... Дафна открыла глаза, пробудившись в обшитом дубовыми панелями зале “Джокер Хаус”, с игровыми автоматами и старинным однотонным глобусом. Курт сжимал её запястья, не отрываясь от полусонных глаз девушки. Она слабо улыбнулась в ответ на поцелуй: на перекрёстках смерти случайность – лишь иллюзия...

... Ж-ж-ж-жах!!! И остриё топора просвистело мимо.
Зрители разгневанно зароптали, но вдруг, как по команде, разнопёрый гул затих, и в установившемся молчании, парень смог чётко расслышать рокот верхнеклапанного V8... Солнце зверело...
На расстоянии в двести ярдов с Олдсмобилом происходили угрожающие метаморфозы – вязкая непроницаемая гниль капала сквозь радиаторную решётку, кошмарные глазки фар безобразно горели; внезапно пурпурный корпус, дверцы и перфорированные пластины изнутри стали пробивать огромные конечности Спрута, и каждое щупальце раскрывалось на верхушке многостворчатым цветком усеянного клыками рта, из которого сочился дымившийся чёрный яд. Эхо мотора больше не походило на звук переднеприводного силового агрегата – это был шум, который издавало гигантское чудовище, поднимавшееся из глубин темноты, чтобы разорвать на части жертву и утянуть её останки с собой во мглу.
С непостижимой даже для форсированного двигателя быстротой Торонадо летел на Рэда...
Нейтронная вспышка... Крик... И выдох в черноту...
... Адам Кенсингтон спускал стулья на линолеум, готовя к открытию придорожный бар “Майл Энд”, когда увидел красно-белый Ровер, затормозивший у парадного крыльца, рядом с бензоколонкой. В дверях показался странный человек, водивший по залу опустошённым затравленным взором. В левой руке он держал шуруповёрт с вилкой шнура, болтавшейся на уровне бутс.
– Доброе утро, заходите, мы открываемся через пару минут... У вас всё в порядке, сэр?
– Мне нужно позвонить, – произнёс как будто набитый ватой рот.
– Э-э... прошу, аппарат в боковом коридоре.
Рэд положил шуруповёрт на стойку, медленно двигаясь по указанному маршруту. Стрекотание наборного диска... Междугородний вызов...
– ... – ... – ... – ... – ... – Алло, – прозвучал голос Ребекки.
– Плевать, отслеживают псины номер с твоего телефона или нет... Я выгорел дотла, и мне нужна помощь.
– Рэд!! Наконец-то. Майкл мне всё рассказал. Будь ты проклят, куда исчез?
– Я не смог... и уже слишком поздно обращаться в полицию... Он утащил за собой всех, за кем охотился...
– Рэд, Руди сейчас в школе...
– Где?.. Здесь? В Ливерпуле?!..
– Рэд, успокойся, заткнись и выслушай меня. Руди не исчезал.
– Чт...
– Да замолчи же, чёртов ублюдок! Твой друг, бармен из Четэма, объяснил мне, что после нашего разговора, где-то в двадцатых числах ноября, ты перелопатил половину Британских островов, в поисках потерянного брата. Рэд. ОН ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ БЫЛ ДОМА. В тот вечер он, и правда, заночевал у друзей, потом я устроила ему хороший нагоняй. Но назавтра Руди снова пошёл в школу. А когда ты пьяный позвонил мне через несколько дней в середине ночи, я просто убить была тебя готова... ты спрашивал про цвет его глаз... Рэд, он спал в соседней комнате!.. А к началу декабря ты испаряешься вместе со своими друзьями... Я слышала, что сын Эндрю Флеминга погиб тогда в аварии на мотоцикле. Очень жаль... Рэд, возвращайся... ты уже месяц гоняешься за призраками...
Каким-то механическим жестом парень достал пакетик с конфетками, разжевал несколько штук, а затем снова посмотрел на обёртку.
– ... Я не психопат...
Вместо цветастой упаковки несуществовавшей марки “Wonderland” на его ладони лежал прозрачный целлофановый мешочек с белыми таблетками ..СД.
– ... Collecting all pieces of puzzle...
Он выронил фантик, оставив трубку с окликавшей его сестрой висеть на растянутом проводе, с трудом ворочая отяжелевшей обувью, вошёл в туалет. Закрылся в кабинке, прислонившись к двери спиной. Снял очки.
– ... Ведь их надевали для того, чтобы правильно судить о вещах...
– ... Ты переломал рёбра бухгалтеру крокетным молотком... Ты убил человека, забив его насмерть обтянутым проволокой футбольным мячом... Превратил в решето посыльного из Бирмингема... Завинтил десять саморезов в голову ливерпульца... Заставил укурка придушить ремнём самого себя... ремнём с квадратной пряжкой... Возможно, ты был настолько уверен в прочности его кожи, прыгая с подъёмного крана, потому что уже испробовал удавку на шеях таких громил, как однорукий Т. Кук и Джорджи Рок-Н-Ролл?..
– ... Ты уже месяц гоняешься за призраками... Потому что им известен ответ: Кто был за рулём Торонадо?..
– ... Да, да, провести чёткую грань между сном и явью... как линию лезвием на запястье... как зарубку топором на больном трухлявом вязе... в стремлении установить рамки, часто открываешь новое измерение...
– ... Почему Ты нашёл девочку в дереве?.. Потому что Ты её туда положил?..
– ... Ага, к примеру... гонка на парковке – сон, а труп женщины в ванной отеля – реальность...
– ... And led ran down, flower?.. No, I’m discharged from the hospital. Done deal...
– ... Ты всё это время наблюдал за ними по другую сторону перфорированных пластин...
– ... Возьми... и скажи мне, какой на нём номер... Я должен угадать?.. Ты должен увидеть...
В раковине унитаза плавала резиновая голова Редьярда Роу с зеркальной картой во лбу, окружённой кровоподтёком, с запахом вишнёвого джема. Парень извлёк осколок из маски от “Besantine Co.”
Карта была пустой – либо уже не имело значения, куда конкретно он пойдёт... либо он просто знал, куда идти. Впрочем, не совсем пустой... в ней сидело его отражение.
Проигнорировав напоминания Кенсингтона о шуруповёрте, он забрался в маленький Ровер...
Датчик топлива упал к нулевой отметке, и оставшуюся часть пути машина проехала по инерции. Рэд вылез наружу, двигаясь вдоль обрамлённого тёмными грядами скал зимнего пляжа. В почерневшем от облаков небе тихо вертелись одинокие снежинки, похожие на капли, проступающие сквозь трещины ненадёжной плотины. Что-то захрустело позади. Роу посмотрел в ту сторону. Из-за массивной гранитной глыбы, по наклонной ветке шоссе катился пурпурный Торонадо. Окоченев от страха, он не сразу заметил, как вяло болталась на шарнирах незакрытая дверца автомобиля.
– ... Как пустая раковина от моллюска...
Преодолев нахлынувшую панику, он осторожно приблизился к ужасной машине... заглянул внутрь. Вольерный смрад... Затенённый салон был обшит листами ржавого железа, в нём имелось только одно сиденье, затянутое какой-то склизкой на вид материей. Руль представлял собой уродливый стальной обод, изъёденный коррозией... В Олдсмобиле витал запах крови...
Обойдя вокруг Спрута, он понял, что багажник также не заперт. Глубоко вдохнув, Рэд откинул крышку. Тело мёртвого Руди... Нет... Чёрная подарочная коробочка, перевязанная белым бантом. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, он открыл водительскую дверцу... устроился в глянцевитом кресле... и распечатал сюрприз. Старая парусиновая куколка с красной ниточкой на шее и вымазанным запёкшейся кровью пустым животом. Рэд обернулся: перекрещенные топор и кувалда ждали его за сиденьем... Он повесил куклу за петельку на зеркало заднего обзора... завёл мотор автомобиля торчавшими проводками... выжал сцепление и включил скорость, передвинув штырь у своего колена... Вдавил педаль бутсой... Рассмеялся...
... Адам Кенсингтон подобрал на полу, у телефона, смятый фантик от леденцов марки “Wonderland”...

Взмахнули клетчатые флаги... Злой рык за стартовой чертой... Рисуют странные зигзаги узоры шин по мостовой. Объём под двести тридцать дюймов мотора Курта – фаворит! Пульс Алларда – инжектор струйный, летучий родстера гибрид.
В заезд – как Шон из Эдинбурга; сто ярдов: нет и двух секунд! Блестящим скальпелем хирурга протекторы линуют грунт. Деталей тоны резонанса и тормозов горелый дым... Бесстрастные черты шотландца – дубовый гроб для пантомим.
Фантомы яркие замкнули на трассе дьявола кольцо, по лабиринтам Ливерпуля, вращаясь тёмным колесом. И, уклонившись от удара, J-2 бросается вперёд, ответив рёвом Ягуара, на Мерседеса разворот. Попав в синхронный вихрь танца, где за пределом скоростей кружит винтом спираль баланса; стон перегруженных осей... Болид из грифельного сланца в сознанье тайных областей по нитям выбора и шанса буравит синапсы ветвей...
Там, где маршрут уже не важен, где имя стёрлось гонкой лет, и, словно нефть из тёмных скважин, вверх фонтанирует секрет. Где шторм в железных лёгких горна, глотая ветер, шквал маня, сквозь каждый воздухозаборник шумит энергией огня, бензина в топливном насосе; рекорд на треке превзойдя – в вираж, на боковом заносе, вращая руль под звон дождя...
И с чёрным зеркалом Гамбита... пером на врановом крыле... в ночи осколками разбитом... через пролив Па-де-Кале... Парил, рассеянный во мгле...