BTBF Фрагмент 18, Полузащитником Для Скаузеров

A. A. A. "За Чёрным Туманом" [Приключенческий Роман, Версия 16+]

BTBF – REJOYCE AT THE DARK SUN
Liverpool 1969
Щелчок сквозь гул теней. Взорвался бар. Фонарных стёкол чардаш. Кровь даря, взревел в тиши морозной Ягуар, рассеянный мерцаньем декабря, чтобы вернуться в сон под льда салют и, замерев, смотреть на зимний пляж, где ножки целлофановые вьют дорожек серпантин. Морской пейзаж: там пены брызги в сахаре пурги, крем для загара тает на плечах, очки покрыты инеем... шаги безликой плёнки в аспидных лучах. Бросая полотенца в капель град, зонты шезлонгов шепчут на ветру; но клетчатые девушки молчат – в тиши к воде сестра ведёт сестру. Где, щупальца сплетая в гобелен, фигурки Солнце плавит как стекло, и чёрный свет их обращает в тлен, пропитывая страшное гало. А куклы воздевают руки ввысь, приветствуя чарующий кошмар, забыв, что жертвы в бездну унеслись, и где-то позади взорвался бар...
Редьярд Роу кувырком выбросился на снег из дребезжавшего окна, раскалываемого ударной волной. “Рэйвенхилл” выгорал изнутри, обугленные силуэты со вспыхивавшими волосами носились по задымлённому чреву паба.
Отряхнув пепел афиш со своего обрезанного до бёдер плаща, он мотнул головой, выпустив облако пара изо рта, повернулся на восток – удалявшийся голос шестицилиндрового Ягуара-Е... возможно, упакованного в сталь грифельного J-2?.. Возможно.
Байкер оседлал свой шоссейный Black Shadow, ринувшись в глубину дремлющих рождественских кварталов...
“Теракт в самом сердце Ливерпуля. Оснащённое часовым механизмом взрывное устройство было заложено в здании паба “Ravenhill” на Оксфорд-стрит.
Детонатор сработал около 8 : 20 a. m., в помещении находилось шестеро “ночных” посетителей, четверо из которых получили ожоги, не совместимые с жизнью. По неподтверждённым данным к этому преступлению может быть причастен рыжеволосый мотоциклист, замеченный у дверей бара в момент взрыва.
Полиция отрабатывает “дублинскую” версию, личность подозреваемого устанавливается.”
Jingle-jingle!.. Jingle-jingle!.. Парень открыл дверь дома, комнату в котором снимал уже последние две недели. Гость на пороге оказался странным до неприличия.
– А, вот ты где! Давно не в... бок... виделись, Рэд...
– ... У тебя что, во рту старая пластинка?..
Роу всматривался в нескладную фигуру, вырисовывавшуюся посреди коридорной рамки на фоне пасмурных сумерек.
– Я б... бармен из Чеш... Четэма.
– Да?.. Спасибо, что напомнил. К твоим услугам.
Прозвучало приглашение – существо с опущенными плечами слегка по-птичьи заковыляло через прихожую к небольшой гостиной, освещённой бледно-оранжевым плафоном.
– ... Если это Майк, тогда я первый ..ондон в племени зулу... – подумал байкер.
На хозяине были изрядно поношенные джинсы и тёмно-серая тенниска с надписью “..ucked All Copsuckers”, а на посетителе – мокрое каштановое пальто, от пол которого обивка кресла сразу же пропиталась гнилостной влагой.
– Чаю? – парень вопросительно поднял бровь.
Незнакомец кивнул... головой влево... сунул правую руку в карман, его дёрнуло. Рэд ушёл на кухню, поставив чайник на огонь, вытащил из шкафчика коробочку сахара, блюдца и чашки, после чего с подносом поспешил к визитёру. Расположившись в соседнем кресле, он стал медленно сервировать стол, украдкой изучая того, кто называл себя барменом из лондонского Сохо.
На голову существа была натянута резиновая маска с прорезями для глаз и рта, а также чёрный битловский парик. Оно таращилось на Рэда в упор сквозь щели воспалённым взглядом. Чуть улыбалось...
Звон чайных ложечек. Роу придвинул чашечку ближе к незнакомцу – Эбердин ещё крепче сжал рукоять револьвера в своём кармане.
– Я слышал, что за двести лет поверхность Земли увеличивается примерно на дюйм, – байкер положил ногу на ногу, попутно распечатывая картонную коробку, – За такое время могут истлеть даже кости... что же останется от человека?.. Песчинка? – сахарный кубик упал на фарфоровое блюдце, – Целый дюйм земли на шаре, имеющем 25 000 миль в обхвате... Сколько песчинок...
Из кухни донёсся свист.
– Ok, подожди, я мигом...
Поднявшись с кресла, он вышел в коридор, отогнул колпачок и снял с конфорки чайник, а затем, воспользовавшись телефоном на тумбочке, набрал по междугородней связи номер бара.
– ... – ... – ... – Chatham Pub.
– Так нальём же в бокалы чернила и клей...
– Рэд?!! Чёрт тебя дери, куда ты пропал!
– Просто интересно, тебя уже придушили, или нет?
– Почти да, – Майкл не понял смысла вопроса... и не должен был... – За последний месяц полицейские перетрясли весь Челси, словно девки, которые ищут помаду в сумке... да ещё взрыв твоей квартиры. В рапорте говорилось, что ты погиб, а я не мог вспомнить, когда же видел тебя в тот день. Бекка звонит каждую смену.
– Успокой её, Майк, я в порядке, обедаю со скаузерами. Ты, кстати, сидишь у меня в гостях... О Руди до сих пор ничего, но скажи ей, что я не прекращаю...
– Рэд, послушай...
– Некогда: чайник уже вскипел... Да, если найдёшь кусок зеркала у себя в темени, дай мне знать.
Байкер повесил трубку и вернулся в гостиную. Оно молча сидело на кресле, изредка подрагивая, рука в кармане тряслась, как у мастурбирующего извращенца, налитые кровью глазища, мельтеша вправо-влево, буравили тот ореол, где прежде обнаружили Роу. Парень занял место напротив странного гостя, которого уже била лихорадка.
Чашки наполнялись цейлонским дымом...
– Что вер... вар...
– Варкалось, – подсказал Рэд, издевательски вежливо улыбаясь.
Существо чуть не подпрыгнуло. Эти припадочные судороги напомнили байкеру гадюку, зашитую внутри плюшевого медвежонка, танцевавшего на дне миксера, пока механические лезвия не измололи его в кровавую кашу.
– ... Даже не пытайся меня переиграть, ..изда резиновая...
– Он вел... велел... пере... дать...
Голос обрывался на визгливых нотах, шептал, заикался, незнакомец уже чисто условно держал себя в рамках отведённой роли, что, впрочем, не смущало радушного хозяина, аккуратно размешивавшего сахар...
– П... п-пере... дать... тебе...
– ... Вы таете быстрее мороженого под солнцем...
Роу поправил очки и спокойно отдал должное индийскому чаю, полностью игнорируя параноика, извивавшегося в соседнем кресле... психопата, присланного всадить шесть пуль ему в лоб... если только он произнесёт НУЖНЫЕ слова...
Допив своё, байкер откинулся на мягкую спинку, вынув из джинсов пачку Winston.
– Спасибо, что навестил, Майк. Но, похоже, тебе пора идти.
Слёзы текли сквозь прорези маски, существо неуклюже поднялось, ища метавшимся взглядом хоть какой-то предмет, за который могло уцепиться его парализованное обглоданное сознание. Револьвер блеснул в трясущейся руке.
– И осушим их залпом за наших гостей... – плавными движениями Рэд отобрал у него оружие, выдвинул обойму, со звоном высыпав патроны на пол, после чего приставил дуло к резиновому лбу и спустил курок шесть раз.
Воспалённые глаза вылезли из орбит, зрачки расширились, затягивая радужку, сквозь дырку рта потекла слюна, смешанная с кровью.
– And drummed them out of town, – подтолкнув ногой дверь, байкер выставил странного гостя на улицу.
Притушив свет, Роу наблюдал через окно, как псевдо-Майкл шатающейся походкой доковылял до середины проезжей части. Где-то вдалеке нарастал рёв двигателя, от которого, теперь уже по спине Рэда, пробежали мурашки. Пурпурный Торонадо с воем затормозил у скрючившейся фигуры – несколько секунд абсолютной тишины, затем пассажирская дверца отворилась, и через мгновение что-то (...щупальца?..) с нечеловеческой силой втянуло чудика внутрь, точно запачканную тряпку, брошенную в барабан стиральной машины. Клубы газа вырвались из выхлопной трубы, и уродливый Спрут погрузился на дно ливерпульских окраин.
... Лемон пробуравил шилом автомобильные покрышки Студебейкера, припаркованного на его обычном месте. Накинув пиджак поверх водолазки, он сел на пассажирское кресло Фэйрторпа.
– Какой-то паршивый кокни, – пояснил Скар, облокотившись о жёлтый стеклопластиковый капот.
– Да ну, из Челси?
– Их банду накрыли в начале декабря, медякам тогда достался крупный улов, кое-кого подстрелили. Его фотка.
– Wow, looks like Manzarek himself. Hum, some London kid... Smells fishy...
Честертон завёл мотор.
– I’d rather say, smells shitty, – добавил водитель.
– Ok, посмотрим на него, если Джонни Роу не подведёт, возможно, в городе станет на два кулака больше.
– Цветные круто прижали Берта, когда голубь настучит, считай, что Бутс уже роют себе могилы каблуками.
– Oi, oi, now don’ go ape. We’ll give ‘em a penny & several days, alright?.. Call me at nine.
Фэйрторп вырулил со стоянки...
Рэд пристроился на корточках в коридоре, плечом держа трубку около уха. Байкер обматывал футбольный мяч колючей проволокой и плоскогубцами выгибал заострённые штырьки наружу.
– Я не ослышался? – уточнил он, разжевывая конфетку.
– Ты просто завис в каком-то вакууме. Ливерпульская четвёрка обновила ансамбль, и теперь туда входят: Пол МакКарти, Джон Лемон, Ринго Скар и Джордж Харвисон...
– А вместо микрофонов у них крокетные молотки?
– Записал адрес?
– Да, да.
– Ребята будут ждать тебя там в пять, не опаздывай.
– Спасибо, мистер Мур, – железная лента перепоясала туго накачанный мяч...
... Дымя наполовину выкуренным Уинстоном, парень в красно-белой шеффилдской футболке № 6 и кожаном плаще маренго с обрезанными до бёдер полами двигался навстречу шикарному купе с потрясающими восьмиконечными хромированными колпаками. Чёрные бутсы постукивали по мощёному тротуару стальными набойками, обрамлявшими их по контуру.
– Роу? – щеголеватый блондин с растрёпанной чёлкой пожал ему руку.
– Роу, – подтвердил Роу.
– Что в рюкзаке?
– Спортинвентарь.
Байкер скинул сумку, освободив плечи и зажав лямку в кулаке. Собеседник изучал его.
– Футбол и сигареты?
– Только по праздникам, – осклабился хавбек.
– Хорошо, а теперь к делу. Есть тут один дебил, который любит чесаться ..опой о колонну Веллингтона. Ты навестишь Берта Харди в ремонтной мастерской рядом с таксопарком. Расспроси его, зачем и почему, ok, солнышко?..
... До у..рачки перепуганный человек был накрепко привязан к старому раз..ристанному кэбу, покоившемуся на пыльных кирпичах. Изолента, продетая сквозь опущенные рамы дверец, намертво держала его в согнутом положении. Байкер правил скошенные шипы плоскогубцами, время от времени обращаясь к пленнику.
– Я, честно говоря, не слишком шарю в вашем картофельном рагу. Что ты там натворил, придурок?
– Это моё дело, отвали, ма..доворот рыжий.
Рэд положил мяч перед собой, на усеянный металлическими опилками и стружками пол. Он прицепил к проволоке стальную собачью цепь и, выудив дубовый стул из кучи хлама, несколькими взмахами вдолбил скобу через доску у самых ног. Затем посмотрел на Берта.
– Мне кажется, ты хреновато соображаешь.
Пробежка, удар! Каучуковая бомба раскроила правую щёку связанного толкача. Харди заорал. Клочья кожи повисли на стремительно темнеющем от крови лице. Роу притянул к себе футбольный мяч с помощью цепи.
– Дьявол!.. Ах, чёрт... ладно, ладно, парень, я тут кое-кому задолжал...
– Да, правда, что ли? Это кому? Бабуле из клуба садоводов? Или шестерым обкуренным ..иггерам, сидящим у тебя в спальне с винтовками армейского образца на коленях? Слишком расплывчатое понятие “кое-кому”.
– Они же меня закопают, если...
Троекратный стук подошв по деревянному настилу. Сквозь шум трансформатора лязгнули стальные набойки бутс, и утыканная тёмными иглами булава прошибла череп Харди со скоростью пушечного ядра. Отклонившийся мяч снёс жёлтую лампу на крыше кэба. Сдавленный крик, и снова монотонный трансформаторный гул... Металлические звенья медленно ползли к перчаткам Рэда.
– Хв... хватит... пож... жалуйста, хватит, – хрипел пленник.
– C’mon now, spill the beans.
– Это касается радиоустановок... их посыльный, Джонни Хартуорм из Бирмингема... он приезжает послезавтра в Ливерпуль... должны встретить его...
– Вот это мой мальчик! Последний вопрос, – Роу подошёл к Берту и вынул снимок Руди, – Знаешь пацана?..
Привязанный отрицательно покачал головой.
– Man, you’re mistaken...
– Oh, That’s where you wrong. So I’ll repeat. Do you know... how cheerfully... he seems... to... – Удар... – GRIN!
Гол!.. И нос превратился в желе...
– How neatly spread... – Удар... – His claws.
Два – ноль!.. Ошмётки плоти разлетелись по грязному ветровому стёклу.
– And WELCOME... little fishes... – Удар... – IN.
Очко! Багровые лохмотья лица болтались вслед за движениями поникшей фигуры.
– With gently... – Goal! – Smiling... – Goal!! – Jaws... – & GOAL!!!
Лязг шипов и цепей... Откатив мяч в сторону, Рэд высыпал несколько драже из пакетика “Wonderland”, зашвырнул их в рот и, сунув руки в карманы, двинулся к выходу, напевая что-то себе под нос...
“На десятой минуте матча голкипер Харди, стоически выдержавший шесть яростных атак по воротам, не смог продолжать игру, потеряв сознание... насовсем.”
Опорожнив на четверть бутылку бурбона, он перевернул гранёный стакан вверх дном, снял очки и, откинувшись на диване, закрыл ладонями веки. Тягучее забвение неспешно обволакивало его мысли, когда Роу ловил подрагивающие блики прошлого, обрывки звуков на поверхности тумана...
... Он очнулся посреди незнакомого дома, предметы в котором были исследованы им уже до мельчайших подробностей. С каждым последующим сном Рэд попадал в одну из вариаций этого помещения – первая имела весьма ухоженный и обжитый вид, зато вторая выглядела так, словно по ней пронёсся ураган.
Байкер ощущал там чьё-то незримое присутствие, острее всего – у низенького столика, застеленного ажурной салфеткой, с набитой окурками пепельницей. В “целом” коттедже сигареты лежали внутри фарфоровой ёмкости, а в “сломанном” доме – были разбросаны по коврику, но их количество совпадало с тем, первым вариантом. Как он мог сравнивать? Очень просто – все двери и окна в обеих гостиных оканчивались зеркалами, протянувшимися от ступеней до притолок, от нижних концов рам до верхних. Сквозь них парень мог перемещаться туда и обратно, исключение составляло лишь зеркало в овальной раме, из прихожей, рассыпанное осколками по полу “сломанного” дома.
Люк на второй этаж был вообще явлением примечательным, поскольку открыв его однажды, Роу потерял равновесие и, свалившись внутрь, грохнулся с потолка на развороченный сервант из отражённого коттеджа. Если бы он нашёл кувалду или, скажем, пожарный топор, то, прорубив дыру в полу, мог бы стукнуться макушкой о лампочку светильника.
И ещё одно отличие: рядом с неработавшим чёрно-белым телевизором в “целом” доме висела карта острова Мэн, а в “сломанном” – карта графства Ливерпуль, отчего две комнаты напоминали Рэду пространственные коридоры из фантастических романов о межпланетных путешествиях.
Когда впервые он встретился с кошмаром, Роу сказать уже не мог, словно некое событие, послужившее сигналом стартового пистолета, было хирургически удалено из подсознания. Во время фрагментарных изучений внутреннего убранства коттеджей, особое внимание он уделил опустошённой овальной раме – её размеры в точности совпадали с диаметром круга, показанного байкеру мёртвым Джорджи Рок-Н-Роллом. Рассматривая один из треугольных осколков, парень оцарапал фалангу большого пальца, после чего выбросил кусок в кучу битого стекла, отправившись к настенным часам.
Агатовый обод, унизанный искривлёнными лучами, заключал в себя белый циферблат с конусообразными стрелками. Чёрное Солнце – этот символ таил что-то невыразимо близкое, как будто стук шестерней совпадал с тактами биения пульса.
Часы шли, потому что дышал человек... или человек дышал, потому что шли часы...
Их дубликат в “сломанном” доме был изуродован настолько, что в его безобразных очертаниях Рэду порой мерещились контуры раздавленной каракатицы с вываленными внутренностями пружинок и шестерней. Он перевёл взгляд на опрокинутый сервант, промятую медвежью голову, вновь на овальную раму... что-то изменилось...
... Хрупкая наледь растрескивалась под целлофановыми стопами, и украшенные странными геометрическими орнаментами тела стремительно погружались в мутные воды замёрзшего моря. Где-то на самом дне, затянутый илом, покоился остов серебристого гоночного Мерседеса модели 300 SL...
... Роу присел на одно колено, поднял осколок, о который порезал руку – два зеркальных треугольника, лежавших рядом, оказались спаянными его запёкшейся кровью.
– Collecting all pieces of puzzle...
Байкер почувствовал усиливавшийся запах дыма – тлел маленький окурок на полу. Он ещё раз посмотрел на стеклянный обломок, но вместо собственного отражения увидел круглую медную ручку, гравированную в форме цветочных лепестков. После непродолжительных поисков, Рэд нашёл оригинал этого изображения и повернул её. Дверь в туалет вела... в туалет!
Роу нажал на выключатель. В унитазе плавало бритвенное лезвие, оставленное тем, у кого они уже отобрали смерть. Как мальчик из датской сказки, ночь за ночью, он сплавлял вместе многоугольные осколки, возвращая то, что было однажды уничтожено сумасшедшими бесами под хохот злобного тролля.
Он слышал – дышали часы...

Темно. Открыло глаза. Слишком темно. Всё вокруг обволакивала абсолютная, чернильная мгла... Погружение в слепоту? Повернулось... и какой-то воспалённой частью рассудка вдруг поняло, что не движется. Закричало, но тишина не развеялась. Это кома?.. Или смерть?.. Какой смысл стучаться в закрытые двери, если рук больше нет?.. Долгие часы оцепенения... и страха. Первозданного – страха темноты. Бежало через бесконечный мрак, орало, что было сил, рвало в истерике волосы... обманывало себя. Считало осыпавшиеся секунды. Память казалась размазанным силуэтом, исчезавшим в пустоте. Образы тускнели, лишившись питания из внешнего мира, фантазии постепенно выцветали. 1. 2. 3. 4. 5... Там, где одиночество потеряло свои границы, где забвение превращалось в последнюю действительность, в самом сердце беспредельного вакуума, где время имело столь же малое значение, как и всё остальное. 6. 7. 8. 9. 10... Цифры были единственным, что обретало смысл. Простая и чёткая мысль: “пока считаю – существую”, возможно, когда-то определившая облик того, что носило имя разума.

... Хрупкие девушки, разрисованные ромбами и восьмиугольниками, отчаянно бились коленями, локтями и головами о стёкла серебристой машины, заполненной расплывчатыми тенями воды. Они сминали в кровь костяшки пальцев, но следы их жутких ран оставались надёжно скрытыми под целлофановой плёнкой.
Стучались об лёд...
... Полосуя запястья холодным бритвенным лезвием, байкер кропил зеркальную поверхность, терпеливо соединяя друг с другом разрозненные части. Теперь он постоянно ощущал присутствие незнакомца в тёмно-синем френче и широкополой шляпе, сидевшего в кресле около небольшого столика, за его спиной...
Там... на обороте отражений...
Таинственный гость никогда не улыбался, в отличие от Чеширского Кота. Фарфоровая пепельница постепенно наполнялась окурками, но Рэд был слишком занят, чтобы отвлекаться на молчаливого визитёра.
Лезвие согревалось от его крови...
... Узорчатые сирены, внешне похожие на манекены из мастерской модного художника, беспрестанно кружили у спортивного купе, опустившегося на самое дно залива. Там, где прорывалась плёнка, выползало аморфное облачко сепии, наполнявшей артерии и вены этих загадочных существ.
Опираясь на высокие лонжероны автомобиля, в последнем стремительном натиске одна из девушек расколола стекло с водительской стороны – от удара череп её треснул, кукла потеряла сознание, и безвольное тело стало медленно всплывать к затянутой ледяной коркой поверхности. В кошмарной тишине тонкие чёрные нити проникали в салон Мерседеса, извиваясь ламинарными прядями в потревоженных завитках морской воды, вползая под кофточку, сплетаясь с волосами и заливаясь в ушные раковины мёртвой леди за рулём...
... Роу почувствовал лёгкое головокружение, но не мог остановиться сейчас, когда зеркало было почти закончено. Парень завернул рукав короткого плаща, вычерчивая лезвием нашёптываемые скороговорки, почти у локтевого сустава, накачивая давление в сосудах неритмичными сжатиями кисти. Как заведённый, он повторял давно забытые строки стихотворения, но радио в “сломанном” доме молчало, страницы в книгах были пусты... а искрящиеся осколки с жадностью пожирали его искалеченную сущность. Байкер зажмурился.
– In a Murderland they lie... Tasting pain as the time goes by... Screaming as the children cry... Drifting down the bloody stream... Shadows in the gloomy gleam... Death is waking from a dream...
... Извивающиеся грязные щупальца выползли из-под непроницаемых очков Даниэлы, её посеревший полуразложившийся труп судорожно выгнулся вперёд, и она в беззвучном крике распахнула рот, наполнив спавшиеся лёгкие холодной мутной жижей...
... Истощённый, выжатый, Роу встал с колен и прижёг царапины одним из дымившихся окурков. Тень оружейника, сопровождавшая его в поздних сновидениях, куда-то исчезла. Парень разместил склеенное зеркало за овальной рамой, водрузив его на стену, после чего вернулся в “целый” дом, снял железный чайничек с плиты, наполнил фарфоровую чашку вязкой тёмной гадостью и опустился на кресло-качалку.
– And after all those bastards say that dreams will bring long-awaited rest.
– Don't let him know she liked them best... – сказал кто-то в бельевом шкафу.
Рэд отложил заслуженный перерыв на неопределённый срок, настороженно подкрадываясь к источнику до ужаса знакомого голоса. Семифутовый шифоньер из ильма, вероятно, сделанный на ипсуичской фабрике.
– For this must ever be... – шёпотом добавил он.
– A secret, kept from all the rest... – приглушённые звуки напоминали зловещее шипение змеи.
– Between yourself and me...
Створки распахнулись, и в комнату из шкафа спрыгнула Дафна.
... Что-то в ней казалось неправильным, словно она тоже вылезла из отражений “сломанного” дома.
– Джордж, Алиса, Джин и Тилли, идиота обдурили!
Роу попятился. На девушке, было то самое земляничное платьице, в котором он обнаружил восьмилетнюю малышку... тогда... в Дереве. Волосы немного растрёпаны, бледная, с восковым сероватым отливом кожа, затянутые мутной плёнкой гноя глаза, постоянно скашивавшиеся влево, точно у наспех сделанной марионетки, вынутой из глубины трухлявого комода, оплетённого клочьями паутины.
И помада немного смазана – как будто кто-то целовался с ней в гробу...
– Рэд, там было так холодно, (...хихикают под кроватью, в Зазеркалье...) скорей же, обними меня...
– Что ты здесь делаешь, Ди? Ты же уехала с... – он осёкся, – Ты ведь тоже умерла...
– Нет, нет! Я здесь... рядом с тобой, (...утащил её на дно...) и неужели ты не хочешь...
Парень отступал. В Медузе появилось что-то жуткое, чего он не замечал даже на картине Бердсли... но что ощутил во всей полноте, содрав прогнившую кору скрипучего вяза, вырубленного пожарным топором.
– Снять с меня это глупое детское платье в горошек, и запустить руки под юбку... Как бревно парнишка прост, носом он залез под хвост, – и девушка истерически захохотала, таращась на байкера дикими выпученными жёлтыми глазами.
Подбираясь всё ближе, “сломанная” Дафна сверлила мерцающими зрачками Рэда, отходившего к одному из окон, спотыкавшегося, опрокидывавшего стулья, искавшего шанс на спасение...
– Иди, поцелуй же меня... я так истосковалась по твоим ласкам...
Она облизала губы чёрным языком, с которого капала вязкая слизь. Прижавшись к парню миниатюрным стройным телом, девушка поднялась на цыпочки, запустила маслянистые руки с длинными обломанными ногтями в его волосы, окатив Роу своим дыханием.
Гнилая лужа.
Жёлтые глаза безжалостно буравили пойманного в капкан зверя, Медуза разинула рот, и байкер увидел, как меж её иглообразных клыков выползало склизкое поблёскивающее щупальце. Неслышным движением он вытянул бритвенное лезвие из манжеты рукава, но перед тем, как резкий взмах рассёк безобразную конечность Спрута, Рэд различил в подрагивавших изголодавшихся зрачках клубки извивающихся змей...
Леденящий сердце вой разъярённого демона, словно удар взрывной волны, бросил Роу из отражения “целого” дома в “сломанный”, а затем парень по инерции долетел до следующего зеркала, и, пересекши коттеджи уже по второму кругу, с разбега треснулся об пол.
Перед его лицом дышало Чёрное Солнце, лучи которого превращались в такие же щупальца, пачкали стену сепией, расползались уродливым пятном не только вниз, но во все стороны, и внезапно он понял, что стоит обеими ногами на стене. Притяжение исказилось. Запрокинув голову вверх, байкер рассмотрел сквозь овальное зеркало перевёрнутого коридора гостиную “сломанного” дома, откуда чудовище в облике мёртвой Дафны сверлило его полным бешеной ненависти взглядом.
– Беги, су..ин сын, беги так быстро, как только тебе позволят эти чёртовы ноги, потому что сейчас я утоплю тебя в крови...
И, разметав заточенные осколки по комнате, жирные смолистые удавы оскалившейся твари накинулись на него с нечеловеческим воплем ужаса Рэд проснулся в своей ливерпульской квартире...
На тумбочке звонил телефон. Байкер надел очки.
– ... Ты знал, что голубям не нравятся мятные конфеты?..
– Что, простите?
– И Уолтеру Херберту, пересекающему Северный полюс на собачьих упряжках, гораздо тяжелее, нежели вам.
– Доброе утро, мистер Лейн.
– Сейчас два часа дня, Редьярд. Но суть вопроса в другом. Констебли Сквайрс и Фортескью, обнаружили посреди одного из гаражей таксопарка, в миле от плавучих доков, тело человека, до смерти забитого обтянутым колючей проволокой футбольным мячом. Вот почему я и подумал о затерявшемся полузащитнике.
– Не имею к этому отношения, сэр. Я не психопат, и уж тем более, не единственный игрок в Англии.
– Мне кажется, следует ещё раз напомнить: если человек безумствует, как животное, то его сажают в клетку, как животное. У Вестминстерского дворца к вам нет претензий, но вот ливерпульские сыщики активизировались после случая с Трэвором Найтингейлом владельцем паба “Three Lions”, к чему можно добавить весьма загадочное исчезновение Шэлби Эддингтона в Мэне. Я хочу, чтобы вы уяснили, что Британское правительство не давало вам carte blanche, иначе будет неизбежным произошедшее с бандой Foxtails в начале декабря. Всего доброго, сэр... – послышались короткие гудки.
Роу молча высыпал в рот разноцветные драже из обёртки с надписью “Wonderland”, запив это из горлышка бурбоном, застегнул квадратную пряжку ремня и вынул из кармана джинсов ключи от Винсента...