Осенние перевёртыши. Полностью

Цвела, пылала золотая осень,
Молчал нарядный и притихший лес;   
Чуть хмурилось, но между тучек просинь
Как другу улыбалась мне с небес.

Я тихо брел вдоль Финского залива,
И растворяясь в дивной красоте
Мечтал. И мысль текла неторопливо
Как акварель на смоченном листе:

- Как хорошо! Ах, Господи ты Боже!
Какие декорации кругом - 
Восторг души! Как в королевской ложе; 
А мы, мы скучно, суетно живем.

Мы закопались в бытовых опилках,
В желаниях убогих и срамных, 
Мы счастье ищем лишь на дне бутылки,
Да в пошлых похождениях мирских.

Я сигарету с губ щелчком отбросил,
Вздохнул всей грудью, выпуская тлен,
И дал зарок, выкрикивая в осень,
Что я добьюсь по жизни перемен:

- Я брошу пить, курить и притворяться, 
И стану жизнь собою озарять; 
Влюблюсь красиво, пылко, словно в двадцать,
И стану книжки умные читать!

Так я мечтал, и в гордом настроенье,   
На белых крыльях ангельских летал;
И упиваясь радостным волненьем,
Из Солнечного в Репино шагал.

Вот вдалеке край леса мне открылся,
А рядом, на скамейке у воды
Сидела девушка. Я сразу же влюбился,
И понял, Бог воздал мне за труды!

Она сидела тихо и писала,
Стихи наверно. Плюхалась вода… 
И мне она такой, вдруг, близкой стала,
Как не был и бумажник никогда.

Я быстро зашагал сквозь день осенний, 
И чувствуя, как весь огнем горю,
Мечтал, как плюхнусь прямо на колени,
И сердце ей навечно подарю. 
               
Я, грезя, прошагал еще немного,
Луч солнца пробуравил в тучах след…   

И вдруг я понял, приглядевшись строго, 
Что это не девичий силуэт.

От колдовства, очухавшись мгновенно,
Я сразу сигарету закурил,
Ведь если разобраться откровенно,
Куренья зря себе я запретил.

Ну, это же невиннейшая радость,
И нет в ней ни греха, ни суеты; 
А пить я точно брошу, эта гадость, 
Здоровье портит хуже наркоты.

Итак, там, на скамейке парень пишет,
Скорей всего какой-нибудь студент,
Он воздухом свобод и воли дышит,
И я с ним подружусь в один момент.

Мы станем вместе изучать науки,
Я поступлю в хороший институт,
Не будет больше пошлости и скуки
В моем таком загаженном быту.

Так рассуждая, шел я еле-еле, 
Потягивая теплый никотин; 
Залив лежал в уютной колыбели, 
И рдели листья красные осин.

Я не смотрел на дальнюю скамейку,
Я весь был в грезах, думах и мечтах; 
А рядом чайки выгибали шейку,
Качаясь горделиво на волнах.

Я подошел, взглянул, и вдруг икота,
Меня сковала сразу же в момент, 
Ведь на скамье, ко мне вполоборота
Сидел усатый неприятный мент.

А рядом с ним в воде.… О, божья сила!
Был человек в костюме рыбака
Гримаса смерти на лице застыла,
И руки были согнуты слегка.

Мент кончил протокол писать устало,
Сказал мне: - Ты – свидетель! Как зовут?
Назвался. Мне вдруг сразу тошно стало,
А мент добавил: -  Распишитесь тут!

Я расписался. Гнусно пахло рыбьим,
И я сказал, присев на берегу:
- Послушай, лейтенант, давай-ка выпьем,
А то один, я, знаешь, не могу!


        ***

            Картинка из Интернета.