BTBF Фрагмент 06, Прикручивая Головы Обратно

A. A. A. "За Чёрным Туманом" [Приключенческий Роман, Версия 16+]

... Кэмден поднимался по ступеням крыльца, ведущего в Музей восковых фигур мадам Тюссо... Купив билет, он подошёл к экскурсоводу, около Вивьен Ли и Лоренса Оливье рассказывавшему посетителям о Гамлете, поставленном в “Old Vic” ещё перед войной.
– Прошу прощения, сэр, где могу я увидеть скульптуру Бофорта?
– Хм... извините, но я не знаю, кто это.
– Ну, как же! Сэр Чарльз Бофорт, знаменитый пекарь из Белфаста.
– ... О, я, кажется, понял, о ком вы, идёмте со мной. Леди и джентльмены, я покину вас всего на мгновение.
За плотными шторами, которыми были завешаны стены следующего зала, отворилась дверь в боковой коридор. Взломщик застал толстяка за партией в криббедж. Его соперником был немолодой мужчина со змеиным лицом, одетый в темный твидовый костюм.
– Почему в стране с нулевым количеством солнечных дней в году выпускается такое число кабриолетов?
– Наверное, джентльмены без голов не боятся дождей, – объяснил противник.
– Ричи – Томми. Томми – Ричи. Что опять случилось с вашим хавбеком?
– Приболел немножко. Но вам повезло: я “его дворецкий”, так что... Да, вы слышали о недавней вспышке гельминтоза в Ноттингемшире?
Шкаф закашлялся, как старый паровой котёл, выбрасывая из лёгких клубы сизого табачного дыма.
– Смешно... Двадцать два и пара, – сделал два шага колышком по доске, – Ну, так отвезите его на Харли-стрит, а, ещё лучше, в Борнмут, на курорт.
Он уставился в карты:
– Зная Рэда... тот, кого он постоянно называет сволочью, наверняка, чего-то стоит.
– Я присяду? – попросил разрешения Ричи.
– Be my guest... An old farter named Rupert Beveridge wants to jump into a Mansion-house window. He’s acting like a Mom Teresa before the voting day. But he’s just a smug & crazy turd. Now you got to cook his birthday goose, alright?
– Кто он, вообще, такой?
– Ну, у него на руках имеется внушительный пакет акций Royal Dutch-Shell, British Steel и других известных корпораций. Это скряга, посвятивший жизнь загребанию денег лопатой, и теперь желающий инвестировать их в своё имя. Пятнадцать две, пятнадцать четыре, пэр ройял...
Томми взглянул на карты Бофорта, на бумажку с цифрами, затем кивнул головой – Чарли переместил колышек на доске. Затянувшись трубкой, здоровяк объяснил суть проблемы:
– В кампании на пост лорд-мэра он учреждает новую наркологическую клинику для несовершеннолетних, картонную и бесплатную, эдакий островок коммунизма посредине графства Кент.
– А-а, и вы хотите потопить Granma вместе с команданте?
– Именно. У Уолтера есть неопровержимые сведения о том, что Руперт ещё не совсем спятил, чтобы тратить столько денег на торчков, и в госпитале недели через две случится пожар, а старик будет выступать потом на телевидении:
– Какая трагедия! К счастью, никто не пострадал, но здание придётся закрыть, направив пациентов в другие больницы... или к чёрту на рога.
– Если он сляпал пирог из дерьма, так пусть сожрёт его сам, до последней вишенки... – Томми вскрыл карты, объявив результат, Бофорт ответил, колышки были воткнуты в следующие отверстия, – Дэвенант хочет его опередить – в клинику организуется экскурсия. Отсюда, из музея восковых фигур, везут около двадцати экспонатов, планируется лекция об истории создания музея и раздача билетов с приглашением посетить выставку. Ваша цель – сегодня ночью на фургончике забрать из соседнего зала специально подготовленного Хичкока, отвезти к пакистанцам, открутить ему голову и наполнить первосортной дурью, после чего вернуть в музей. На следующий день в этом Фольксвагене вы повезёте уже двадцать скульптур через Кентербери. В госпитале вас встретит Хэл – местный санитар, так что спрячьте траву и катитесь к дьяволу. По пути домой можете заглянуть ещё к епископу, он вам грешки отпустит. Вопросы есть?
– Hitchcock, Salam and Hal... Pretty posh, – Кэмден сделал запись в блокнотике Рэда.
– Если не напортачите, о вашем успехе расскажут в вечерних новостях. Ключи от фургона, костюмы грузчиков, адреса и номера телефонов лежат вон в той сумке.
Книжка с карандашом исчезли за полой пиджака Ричи, который устроился в кресле поудобней, ногу на ногу, зажёг сигарету и обратился к Чарльзу:
– Much dope will cost you one penny to another if you are not some riff-raff... And I’m not.
– Проверим... Том, предлагаю окончить партию ничьей, а также бутылкой отличного ирландского виски за мой счёт, – после недолгого молчания они обменялись рукопожатиями, и шкаф освободил стул для парня.
– Christ, you’ve got a soft spot for me? – пролепетал Ричи с наигранным умилением.
– Деньги твои, если сможешь их найти, – он сел на кресло Кэмдена в тени, скрестив руки на груди.
Змеелицый молча тасовал карты, отрешившись от внешнего мира, но затем внезапно остановился, сдав одну из них оппоненту. Взломщик поднял карту – это оказался обычный календарик на 1969 год, в котором были отмечены пятое апреля, десятое июня, седьмое сентября и восьмое ноября.
– Надо назвать имена твоих друзей по дням рождения? – Ричи повернулся к Бофорту, – Конечно же, мне нравилась история в школе... Седьмого сентября 1807 года наш флот взял Копенгаген... а 8 ноября тысяча шестьсот... семьдесят четвёртого, если не вру, умер Джон Милтон... но две другие даты...
– Ну, если ты пошёл таким путём, то пятого апреля Дантону отрубили голову на гильотине...
Кэмден понял, что взял неверный след, иначе жирдяй не подсказывал бы. Крутя календарик в пальцах, он не сразу сообразил, что Томми не просто сдал ему карту, а положил её на доску для криббеджа. Неосознанно, взломщик погрузился в игру.
Это стандартная прямоугольная панель, наряду с такими делают ещё и треугольные, но здесь имелось два колышка для ведения счёта, а также около сотни отверстий. Шесть секций по пять дырочек в четыре ряда. Мысли внезапно закопошились, складывая вместе кусочки головоломки.
Пять на шесть – тридцать, то есть, всего сто двадцать отверстий, апрель, июнь, сентябрь и ноябрь – это четыре месяца, имеющих по тридцать дней в году. Тридцать на четыре – сто двадцать. День месяца – это номер ячейки. Он позаимствовал ещё два колышка из геймовых отверстий доски Томми, лежавшей рядом, и установил их в пятую ямку первого ряда, десятую – второго, седьмую – третьего и восьмую – четвёртого.
Панель открылась, как шкатулка, внутри лежала пачка банкнот.
– Похоже, что Роу действительно хороший руководитель, – заметил Чарльз.
Змеелицый потушил сигарету в фарфоровой пепельнице, протянув Ричарду ещё одну карту из колоды: бубновый туз. Кэмден беззвучно сунул в карман то и другое, простился с Бофортом и покинул музей...
– Да вы, что издеваетесь? Один ослеп, второй пропал неизвестно куда, третий укурился в хлам, я, чёрт побери, не Шива, чтобы таскать всё самому. Ничего не знаю, Майк, через пятнадцать минут я буду в Челси, так что закрывай свою лавочку, и едем со мной.
Мрак опускался на город, зажглись фонари.
– Где Джоул? – Эбердин пристегнулся на пассажирском сиденье.
– В фургоне, за спиной, нашёл его в “Фокстроте”, нёс мне всякую чушь про какую-то парочку сумасшедших.
– А-а-а!!!
– Что случилось, Дэй?
– Здесь мужик валяется, по-моему, дохлый!
– Дэй, это Альфрэд Хичкок, мы везём его к Саламу.
– Дьявол! Это чучело... у-ух... предупреждал бы хоть.
Иммигранты из Индии, Пакистана и Бангладеш выгнали евреев из Уайтчепела около пяти лет назад, и теперь весь район был похож на один большой куст ..онопли. Заросшие хиппи болтались по улицам, играя на гитарах и тряся невероятным количеством бисера, украшавшего их по-индюшачьи пёстрые костюмы. Наркоманы, как слизни, вылезали из подъездов, ковыляя к ближайшему патлатому индусу, околачивавшемуся у прачечной с карманами, набитыми шмалью, а затем плелись обратно, рискуя споткнуться о смолящих на крылечке растафари.
Местный рынок был похож на заурядный грязный азиатский базар, и, если бы не строгая английская архитектура, а также присутствие нескольких полицейских, можно было подумать, что вы очутились где-то в Калькутте.
– Эй, а вон те ребята не лошадь медяка ведут?
– Лошадь, Майки, обычную белую лошадь. В паре кварталов отсюда ещё на прошлой неделе шарахался аксис.
– Что за хрень? – поинтересовался Дэйтон.
– Это пятнистый олень из юго-восточной Азии. Да, а однажды у Липса меня укусил мангуст.
– Неужели тот самый “Рикки-тикки-тави”, про которого Рэд книжку написал?
– Нет, это был Джеф с острова Мэн. Он ещё в тридцатых сбежал от прежних хозяев и поселился у Гауэра. Он мне сам рассказывал! Тормознём.
По газону шёл босоногий кучерявый дрын в косоворотке, державший в руках кроссовки полные травы.
– Oi, oi, oi, oi, oi, stop right there pretty flower!.. It’s like... peace on Earth fellow. Say, don’t you know where Lips is?
– Оооооннн-...-нннааверхххууууу... верзила пялился куда-то сквозь Ричи, наверняка, хотел поскорее улизнуть и усесться под радугой, поэтому взломщик надавил большим пальцем на пластырь, которым была заклеена ссадина на торчковом лбу.
– Не убегаем, не убегаем. Ты имеешь в виду, что Ивлин сейчас на втором этаже, или, что он обкурился?
– А-а-й... оооочень мнооого букввв...
– Прости, ты не обиделся, дружок? Как тебя зовут?
– Ссииидни Гуууууддвинннн...
– Молодец, мистер Гудвин. Давай-давай, тебе пора домой: Элли заждалась... Ах, укурки... они... они почти как дети... – Кэмден явно переигрывал.
– Ну, и где же Радж Капур? – полюбопытствовал Страшилка.
Через шуршащие занавески из разноцветных бусинок трое молодых людей вошли в просторную комнату, где на узорчатом ковре расположилось ещё пятеро человек. Стены были увешаны батиком, вырезками из газет и несметным количеством фотографий друзей, между плакатов Jefferson Airplane и Pink Floyd танцевала бронзовая статуэтка Вишну, напротив которой Липс и Джули медитировали в позе лотоса.
Посредине комнаты незнакомая девушка кружилась в хороводе с семью гномами, Бэмби, Микки Маусом и ещё множеством диснеевских персонажей, невидимых глазу, не вооружённому психоделическими линзами. Ричи сложил ладони вместе, поклонился и произнёс приветствие на урду.
– О, прекрасные души, измотанные круговоротом сансары, поведайте безымянному страннику, как найти мне того, кто зовётся в этих краях Саламом, и пусть великое чудо дарует вам долгожданную нирвану.
– А тебе – хорошего пинка, – добавил Гауэр, – Захир, к тебе гости.
Откинув искрящийся полог, в комнату вошёл усатый пакистанец в бордово-золотистых одеждах. Смуглое, почти оливковое, лицо озарила широкая сияющая улыбка.
– Добро пожаловать, Ричи, Дэй, мистер...
– Просто Майкл.
– Идёмте со мной, Майкл, желаете кальян?
– Тише, тише, оставь его в покое, лучше дай Джоулу миску Сомы, чтобы его слегка... реинкарнировать. Мы сейчас вернёмся с Хичкоком... И, да благословенны будут бессмертные аватары великого Бога-хранителя: Рама, Кришна, Ивлин Гауэр...
В Кэмдена полетел тапок, но он уже выскочил за порог. Поскольку тело было пустым, Эбердин принёс толстяка под мышкой. Надев резиновые перчатки, медвежатник начал откручивать голову режиссёру, сказав туда звонким голосом Перкинса:
– Иду! Иду! Одну минуточку!
Бармен и пакистанец передавали ему целлофановые пакеты с ..ашишем, а Ричи сбрасывал их внутрь восковой фигуры. Пока он заполнял ноги Хичкока, Дэй отпаивался целебным отваром.
– Слов нет, напиток бодрящий, но как [Fragment Deleted] небольшой дозы радости? – Дэй сунул банкноту в ладонь медитирующего хиппи.
– Кэмден тебе запретил, так что дай слово на виду не смолить, – Гауэр наградил Джоула пакетиком ..арихуаны, обратившись к девушке, – Джули, положи к остальным.
Юная леди прервала сеанс, направившись к подоконнику, на котором стоял горшок с жёлтыми рододендронами – она подняла цветок за стебель – кадка с землёй находилась в пластиковой вставной чашке, занимавшей половину горшка – пустое пространство нижней части заполняли деньги, скиданные в кучу.
На старом портативном граммофоне звучала запись “Voodoo Chile” Джимми Хендрикса. Чёрно-красное платье мисс Тэлбот украшало блестящее ожерелье из рупий, а голова была повязана пёстрой багровой лентой.
– По дороге в Whitechapel мы встретили симпатичную белую лошадку... – Страшилка заговорщицки подмигнул Ивлину.
Тот, не удостоив Дэйтона ответом, начал монотонно читать мантру.
– Хватит юлить, это она была с тобой в Монтеррее? Согласен, девочка, что надо: какой хвост, а копыта какие!..
Липс переключился на “Ом-м-м-м-м-м-м...”
– Джули, скажи, тебя не напрягает... э-э, источник доходов твоего бойфренда?
– ... В общем, [Fragment Deleted]. Я сама работаю в зоомагазине; думаю, любой может купить милого доверчивого щенка и выдрессировать его в жестокого монстра.
– Чертовски интересная позиция. Следуя твоей логике, благодаря ..СД депрессивный самоубийца начнёт собирать фиалки на полях, напевая “What a wonderful world”, а ветхая старушка после унции Мэри будет сама лихо перебегать улицу?
– Ну, Битлам они же помогают в творчестве.
– Damn, the smoking gun! – Страшилка вытянул ноги перед собой, стырив шмаль у ближайшего нарика.
– Вопрос моральных ценностей, Дэй, – вмешался Ивлин, – Кто искренней, честнее? Есть два человека: Чарли и Бобби. Чарли читает библию, а Бобби – курит ..ашиш. Чарли молится Богу, исповедуется, выговаривается, озвучивает свои проблемы и внутренне успокаивается, доверяясь Высшим Силам, от чего испытывает чувство удовлетворения. Бобби просто [Fragment Deleted] несколько фунтов на косячок, смолит потихонечку и получает удовольствие. Разница в том, что Чарли высвобождает внутренние ресурсы, открывая “кладовые радости” в себе с помощью верно направленных мыслей, а Бобби огребает счастья путём химической реакции. Но... но Бобби знает, что источник его удовольствия это трава... а что знает Чарли? Что больше похоже на правду: называть траву травой, или Проведением – гипноз?
– Удивительные речи для того, кто бубнит мантры... Погоди, погоди, я ещё не на той стадии, но [Fragment Deleted]...
– И, кстати, он мне не бойфренд, – девушка не без кокетства продемонстрировала колечко на безымянном пальце.
– Да ну! Вы обручились? Когда?
– Миссис Гауэр, нам бы не помешало твоё участие, – курчавая голова Захира мелькнула среди занавесок, Джули поспешила к трём джентльменам.
– Отлично, рассказывай, как всё было?
– Ладно. Два дня назад мы встретились в West Soho, она объяснила, что ждёт ухажёра, а мне, дело ясное, не хотелось упускать такую птичку. Но в кармане у меня был всего-то, кусок розового мыла.
– Запах дури отбивал?
– Ага, с ищейками не пройдёт, но постовой не заметит. Итак, я заскочил в салон ритуальных услуг неподалёку, вытащил пластиковую розу из венка, и натёр её куском, для аромата. В зале, где стоял гроб, я не без мыла снял кольцо с пальца покойницы, после чего вернулся на улицу. Затем остатками я намылил камни мостовой, чтобы хлыщ поскользнулся и расшиб себе башку, а потом вернулся к Джули, сделав ей подарки. Ну, и поскольку руки были в мыле, я взял кольцо, выдул из него пузырь; мы вместе им играли, дуновением поднимая его и не давая упасть, пока тот не унесло ветром...
– Ах, романтика!.. – у Джоула аж слёзы навернулись на глаза.
Прикручивая голову обратно, Кэмден вдруг остановился на половине оборота, окликнув Майкла:
– Тебе не кажется, что так он смахивает на сову?
– Не было в мировой истории человека, похожего на сову больше, чем Сен-Санс.
– Ну, ты, му..ак, заканчивай посиделки, этот жирдяй теперь весит не меньше полутонны! – четверо мужчин уволокли тучную фигуру режиссёра в фургон.
– И всё-таки, Рич, как насчёт кальяна?
– Я сегодня уже одолел одного коварного Арбуда, извини, Салам.
– В смысле, переплыл через Серпентайн в Хайд-парке, что ли? – уточнила Джули.
– Э-э, по-моему, для одного вечера бреда уже вполне достаточно, спокойной ночи... Ох, Кэмпбелл бы вам тут устроил...
“Тело” отвезли в музей, где и было решено просидеть до утра. К девяти часам, заново облачившись в горчичного цвета рабочую униформу, грузчики стали заполнять два фургона восковыми статуями, причём Дэй норовил всё время лапать Риту Хейуорт, Грейс Келли или милашку Мерилин.
В Кентербери небо, естественно, заволокло тучами, и Фокстейлы опасались дождя, который мог испортить скульптуры. После достаточно нудной выгрузки, Хичкока оттащили в сторону, к складскому помещению, где Хэл, коренастый санитар в белом халате, велел опорожнить сию пузатую ёмкость. Снова отвинтив голову, режиссёра перевернули и высыпали из него ..ашиш. Перед экспозицией служащему надлежало ещё расфасовать мешки по углам, так что, парни не стали ему мешать, взяв курс на Лондон.
Стоит лишь добавить, что на выставке побывал Гренвилл Йорк, репортёр Дэвенанта с BBC, который со своим оператором снял поистине шикарный сюжет о сотнях косяков, запалённых в больничном холле, что преждевременно закрыло двери клиники, щедро облив грязью Бевериджа и его медицинские методы...
Роу ждал Фокстейлов в “Четэм Пабе”.
– Ты сам спустился вниз, или Дафна помогла? – спросил Майкл, отворяя дверь своим ключом.
– Сам, и мне уже гораздо лучше, даже могу различить вас по одежде.
– А-а, пока ты прохлаждался, мы выполнили за тебя всю грязную работу, – Джоул резко приземлился на табурет у барной стойки.
– Ди обрисовала мне ситуацию. Куда вы уезжали?
– На ..онопляный чай с индусами, соней и мартовским зайцем. Ты не знаешь, где Кит?
– Он для меня проверяет кое-что, звонил около двух часов тому назад.
– Темнишь, зараза... Ладно, можно чуть-чуть расслабиться.
– Не торопись: Лотус уже близко.
Дэй с подозрением взглянул на Редьярда.
Через десять секунд у здания, в самом деле, затормозил автомобиль.
– Very tasty mate! You’ve done it really nice, now some big cheese made a big stink & my friends are all pleased.
Кэмден слегка наклонил голову в знак согласия.
– Йорк уже монтирует плёнку, и, надеюсь, то, что завтра утром попадёт на страницы “Daily Mirror”, к полудню окажется в колонке “Guardian”. Клиники, можно считать, больше не существует. Это за работу – шкаф бросил ему денежный рулет, вспомнив про Редьярда.
– Отличных парней держишь у себя, Рэд... кстати, что стряслось?
– Ерунда, сэр, уже почти прошло, в следующий раз можете связываться со мной напрямую.
– Обязательно; джентльмены, всего хорошего.
Под вечер Эбердин открыл заведение, посвятив себя работе, а байкеры облюбовали бильярдную с условием, что не станут топать и бить бутылки.
– Лично мне понравился “Wheels Of Fire”, и не столько “White Room”, сколько альбом в целом, – Дэй лежал на диване ногами кверху.
– Музыка как раз для наших дорог, а? – сказала сидевшая рядом с ним Дафна.
– Точно, для таких парней, как Флэмер на своём Humpty-Dumpty, – Кэмден сыграл чужого шара, загнав десятку через двенадцатый в боковую лузу.
– Ok, парни, наверное, мне следует заглянуть домой, завтра созвонимся, идёт? – Роу поставил портер на стол для пула, за которым он так долго развивал своё совершенно необъяснимое искусство. Просто у него было ощущение, что его ждут снаружи.
Рэд вышел на улицу, под свет фонаря, услышав щелчок выдвигаемой подножки мотоцикла.
– Mister Row, a moment of your time... – прозвучал низкий голос в темноте.
Мужчина лет сорока, в каштановой куртке teddy boys и бежевых кожаных перчатках, покинул седло роскошного Triumph Thunderbird. По старомодному коку чёрных с проседью волос и бездонным голубым глазам байкер понял, кто решил нанести ему визит.
– Как удачно я застал вас, – джентльмен улыбнулся, – Знаете, я тоже люблю иногда прокатиться по ночному городу, это навевает воспоминания... В любом случае, я лишь хотел поблагодарить за ту картину лично, вы меня приятно удивляете, – он пожал руку Редьярду, – Доброй ночи.
С поразительной для солидного бизнесмена ловкостью наездник взнуздал стального жеребца, щёлкнула подножка, двигатель Триумфа загудел, и странное видение растворилось во мраке.
– Wow, that’s Pelvis Presley himself! Keith could be so happy. So, who’s the Faddy Daddy? – Ричи спустился по ступеням, достав пачку Bond.
– Уолтер Дэвенант. И нами он вполне доволен, – Рэд зашагал по мостовой к дому, предоставив изумлённому взломщику шанс уединиться со своими мыслями.
Ранним утром конца ноября Флеминг и Роу вели разговор тет-а-тет, облокотившись о перила моста, и, временами поглядывая вниз, на клубы густого тумана, плывшие над Темзой. Всегда задорный и озорной, Флэмер был необычайно серьёзен.
– Итак, что ты узнал?
Редьярд был облачён в свой уличный костюм – светлое драповое пальто, кепку кофейного цвета, джинсы и чёрную рубашку; иногда вместо неё он надевал собственную футболку “Row 6”, ещё из шеффилдской сборной. Кита слегка знобило, механик бросил куртку в мастерской, а поздней осенью на реке в одной только майке бывает прохладно. Парень достал фотографию с подкинутого негатива из кармана штанов, передал её Рэду.
– На снимке изображён паб “Three Lions”, что в Ливерпуле, неподалёку от известного тебе “Cavern”.
– Ну, и?..
– Послушай, Рэд. Я пробыл в незнакомом городе почти два дня, и там со мной чёрти что творилось... –Флэмер сжал забинтованную ладонь, – ... но, точно тебе скажу: никаких следов, хотя бы отдалённо говорящих о присутствии Руди, вообще о присутствии мальчика... я не нашёл.
Он сделал подозрительное ударение на слове “мальчика”, хотя Роу не придал этому особого значения.
– ... Как бы то ни было... спасибо тебе. Думаю, теперь я сам смогу докопаться до правды. Зрение почти восстановилось. Я поеду в Ливерпуль сегодня же, но мне будет нужна машина.
Фокстейлы вернулись в гараж, где под навесом, во внутреннем дворе, их ждал новенький автомобиль, который Кэмден пригнал после исчезновения Флеминга и до звонка Бофорта.
Пепельно-серый Рочдейл Олимпик – симпатичная маленькая машинка, чьи размеры, однако, не так смехотворны, как последние версии Ровера или “Жука”. Кит поднял капот.
– Двигатель, вроде бы, от Форда Кортина. Рядный, четыре цилиндра. У таких моделей около восьмидесяти лошадей, и, наверняка, из неё можно выжать миль сто – сто десять в час.
– Беру, уговорил.
– Рэд, – во взгляде Кита читались тоска и тревога, – пожалуйста, будь осторожен. Там на помощь мы прийти не сможем, по крайней мере, сразу. Тот, кто охотится за тобой... он просто чудовище.
– Знаю, но я должен вытащить своего брата. Удачи вам, я буду на связи.
Роу не пытался звонить в полицию, просто собрал вещи, сняв также немного денег с банковского счёта.
По мёртвому асфальту в туманной мгле, среди сотен мерцающих призраков, Рочдейл Олимпик совершал двухсотмильный марафон из Челси в Ливерпуль.
Вспоминая, как поймал резиновый мячик из рук маньяка, Рэд чувствовал, что теперь видит в темноте гораздо лучше. Из ослепляющего сияния безжалостных фар проступал образ Медузы, научившей его, возможно, самому необходимому.
Пустота выжидала, но теперь он был готов к встрече с ней: он собирался вернуть чёрный шар номер 8...